Как я обиделся

borisakunin — 01.03.2013 — Мнения Некоторое время назад прочитал в блоге у Иры Ясиной нечто, неприятно меня поразившее. «Социолог Борис Дубин вчера на годовщине журнала "Отечественные записки" сказал: "России надо начинать привыкать к тому, что она - страна периферии. Мы ничего такого, что влияет глобально на мировые рынки технологий, а также на науку, искусство, медицину не производим"».
     Ужасно я по этому поводу расстроился. Бориса Дубина я давно знаю. Он зря говорить не будет.
     Россия – периферия? Захотелось немедленно опровергнуть это утверждение. Потом я спросил себя, а почему, собственно, я так вскинулся? На свете полно стран, не страдающих от своей периферийности – и ничего, как-то живут.
     Хотя в общем понятно, из-за чего я разобиделся.  Меня с детства приучили считать, что наша страна – светоч науки и прогресса, а также храм всевозможных искусств. Оказывается, даже в нынешнем немолодом возрасте мне жалко расставаться с этой иллюзией.



     Есть у меня  в этой связи одно довольно конфузное воспоминание.
     Когда я лет этак тридцать пять назад учился в японском университете, захаживал к нам в студенческое общежитие  один русский японец из репатриантов. Вырос он на Сахалине, поучился в советской школе, а потом семья вернулась на историческую родину.
     Однажды этот парень привел с собой своих приятелей и завел разговор, который с каждой минутой становился всё более странным.
     Он задавал вопросы, я отвечал – и не мог понять, почему мои ответы вызывают такую реакцию.
     - Кто изобрел радио? – спросил бывший сахалинец.
     Говорю:
     - Александр Попов.

               
     Изумление на лицах японцев.
     - А паровоз?
     - Иван Ползунов.


     Неуверенное хихиканье – как будто люди оценили шутку.
     - А пароход?
     - Иван Кулибин.



     Откровенный смех.
     Я подумал, гости веселятся из-за имен, странных для японского уха. Это нормально. Нам некоторые японские имена тоже казались комичными. Например, профессор Кусака. Или, извините, Сука-сан.
     - А самолет? – спрашивает меня репатриант, подмигнув своим.
     - Александр Можайский.



     Хохот.
     Только тут я догадался, что стал объектом какого-то непонятного издевательства (слова «троллинг» тогда еще не существовало), надулся и отвечать на вопросы перестал.
     В тот же день отправился в библиотеку, стал листать «Британнику» и выяснил, что радио изобрел Маркони, паровоз - Стефенсон, пароход - Фултон, а самолет – братья Райт. Имен русских первооткрывателей в почтенной энциклопедии я вообще не обнаружил, за исключением, кажется, маленькой статьи про Попова.
     Прошло еще сколько-то лет, прежде чем я прочитал, что концепция тотального российского научно-технического приоритета  была высочайше утверждена товарищем Сталиным в эпоху борьбы с низкопоклонством перед Западом – тогда же, когда появился мем «Россия – родина слонов».
     Да, Попов изобрел радиопередатчик, но чуть позже, чем итальянский маркиз.
     Да, Ползунов разработал модель паровой машины, но до паровоза было еще далеко.
     Да, Кулибин провел испытания «водохода», способного ходить против течения, но это был не пароход.
     Да, летательный аппарат Можайского мог разбегаться и даже ненадолго отрываться от  земли – но так и не полетел.
     Меня в моей школе, увы, обманывали.
     В детстве я твердо знал, что живу в самой великой стране на свете – самой передовой, самой благополучной, осчастливившей человечество чуть ли не всеми главными открытиями.  По мере взросления лучезарный образ родины постепенно скукоживался, и теперь я уже не знаю, великая у нас страна или не особенно.
     Читатели с широким кругозором, просветите, пожалуйста, а какие изобретения/открытия первой величины действительно наши, российские?
     Мне на ум приходят только таблица Менделеева, телевизор и вертолет (хотя Зворыкин и Сикорский завершили свои изыскания уже в эмиграции). Да, и первый полет в космос. Это всё или было еще что-то?
     А кстати, как учат детей в российской школе сейчас? Кто у нас нынче числится изобретателями радио, парохода, паровоза и самолета?
     И правильно ли я понимаю, что постсоветская наука ничем выдающимся мир не обогатила?
   
     Да что я на ученых бочку качу. А моя собственная сфера, литература?
     Ох…
     Сто лет назад весь мир читал Толстого, Достоевского, Чехова. Попробуйте-ка спросить сегодня кого-нибудь из иностранных жителей (за вычетом славистов), знают ли они современных русских писателей. Ни одного не назовут.
     Мы, русские писатели, давно уже переместились на периферию. И это меня печалит горздо больше  научного отставания.
     Правда, вот Владимира Сорокина включили в шорт-лист Международного Букера. Вдруг получит? Давайте за него болеть.
     А еще Людмиле Улицкой присудили бы Нобелевскую премию. Она заслуживает, ей-богу.
     Хотя что премии. Вес автора в современном мире определяется в первую очередь не онёрами, а продажами. С этим у российской литературы совсем беда. В списки бестселлеров никто из наших не попадал, кажется, со времен «Детей Арбата», да и тогда выручила краткосрочная мода на советское: Gorby, Perestroika, Glasnost.
     Самое грустное, что винить кроме самих себя некого. Ученые – те могут ссылаться на недофинансирование, а у литераторов отмазки нет. Видно, плоховато пишем.

     Всё. Торжественно обещаю прямо начиная с завтрашнего дня (сегодня уже не успею) писать книжки лучше. Не хочу быть периферией.


 

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив