как я читала Ирвина Ялома, и что мне приходило при этом в голову

annsmile141 — 26.10.2011      Когда я уехала в Бразилию одиннадцать лет назад, я была застенчивым, но глумливым интровертивным социопатом. В моей биографии красовались такие эпизоды, как годовое посещение гитарного клуба без гитары (я стеснялась сказать, что у меня ее нет), мучительный отказ поучаствовать со всеми в празднике на "Последнем звонке" и полное неприятие одногруппниками в университете. На биофаке у меня была одна хорошая подруга и несколько любимых преподавателей, а остальных я не замечала. Они платили мне тем же. Как-то на практике по психологии  нам устроили занятие на тему "напишите, у кого бы вы попросили списать; с кем пошли бы в разведку; кого позвали бы на день рождения..."... кажется, выбрать было нужно человек пять. Психолог потом подсчитывала "голоса", и частным образом сообщала результат самому "популярному" человеку в группе и самому "непопулярному". Самой "непопулярной" была я. - Может быть, - сказала психолог, - надо попробовать что-то изменить...

     Буквально через несколько месяцев я уже оказалась в магистратуре в Бразилии. За мной приглядывал суровый украинский шеф. - Обрати внимание, - говорил он, - Элиза принесла тебе распечатку, а ты даже не сказала ей спасибо!

     Но в Бразилии у меня была легенда. Она заключалась в том, что интровертивное социопатство -  в некотором роде характеристика русской культуры. Обалдевшие от такого бразильцы возились со мной, обнимали меня, целовали, поглаживали по спине, объясняли, что У НИХ принято смотреть в глаза, и удивлялись странностям русской культуры. Помню, что эмоциональное восклицание "Ah é?!!" я тренировала перед зеркалом. После того, как друг Адальберто растерянно сказал, что безымоциональное поддакивание заставляет его чувствовать себя потерянным и отторгнутым. Меня все время спрашивали, чего я хочу и что я чувствую. Как прошли выходные. Волнуюсь ли я перед семинаром. Почему у меня грустный вид. Что я думаю о...

     Семинары были отдельной историей. В России это не принято. В Бразилии на семинарах построена большая часть курсов. Мало того, каждую неделю в лаборатории проходили семинары нашей исследовательской группы, где каждый по очереди рассказывал, как поживает его проект, и проводил обсуждение. Выступать пару часов приходилось практически каждые две недели. Первый семинар я проводила по-английски, от ужаса вызубрив все наизусть и глядя в пол. 

     А потом я попала в хор, который оказался импровизационным театром, и гитарный оркестр, который оказался скорее то ли странной сектой, то ли терапевтической группой. В оркестре уроки были групповыми, их по очереди вели Рикардо, Рафаэль и Марсело - помощники дирижера Антонио Манзиони. Пол-урока занимала общая репетиция. Потом нам показывали что-нибудь новенькое, и вызывали кого-нибудь на сцену показать домашнее задание. Играть перед публикой, и тем более быть исправляемым по ходу дела перед публикой, поначалу не хотел никто. Я была немного влюблена во всех троих наших юношей с разной степенью взаимности, и на сцену тем более не соглашалась выйти никогда. Пока на репетицию не пришел сам Манзиони.

     - Знаешь, почему ты не хочешь выйти на сцену? - сказал Манзиони, - и я помню как притихла наша группа. - Потому что ты тщеславна. Ты думаешь, что вот они все тут пытаются, а ты-то посмотришь со стороны, и дома потом сделаешь лучше. Так знай, не сделаешь! Потому что тщеславие - препятствие любой учебе. Ты отказываешь людям в возможности тебе помочь. Зачем? Давай попробуем.    

     Потом я не раз видела на гитарных репетициях в Сантосе, как делает мой Бруно, чтобы вытащить кого-то на сцену в самый первый раз на первом уроке. Правда, там - контингент скорее подростковый. Если даже в шутку никто не вызывается, нужно выбрать взглядом самого морально устойчивого.

     - А может, ты хочешь выйти на сцену?
     - Нет!!
     - А вы хотите, чтобы он пошел?
     - Да!!
     - Тогда аплодисменты!! (- Да-вай, да-вай!, хлопки в ладоши, и ведь идет!)

     И на любое хихиканье в зале в процессе исполнения упражнения первой жертвой на сцене - ты будешь следующим. И все.

     На репетициях в хоре театральная импровизация тогда занимала половину времени от трехчасовых репетиций два раза в неделю. Смена выражения на каждый хлопок ладоней сценического директора. Идти по сцене, глядя людям в глаза. На руки. На попу. Попа - самая выразительная часть тела, ведь от нее полностью зависит основа позы! И мучительное для меня "а теперь по двое"! Это значит - за полсекунды после хлопка в ладоши встретиться с кем-то глазами, поймать ответный взгляд, осознать, что тебя тоже выбрали, и мгновенно придумать позу вдвоем. Потом все ходят, ходят, ходят во всех направлениях.  И снова! Хлопок в ладоши. Давай сам. Или вдвоем. Или втроем. Слушай и реагируй, и не страшно, если что-то не сразу вышло.

     Впрочем, самое неудобное для меня упражнение была передача хлопка по кругу. Когда стоит вот так пятьдесят человек, и - взгляд и хлопок. Ты ловишь и передаешь кому-то другому. Так вот, я почти никогда не понимаю, что смотрят на меня, и пропускаю половину хлопков. Зато меня обычно понимают очень хорошо. Это упражнение обычно делают и перед концертом - для концентрации и установления атмосферы внимания в группе. Ритм и скорость хлопков каждый раз усложняются. Будь быстрый, внимательный, и знай, что когда на тебя смотрят - то смотрят....

     В общем,  с тех давних пор я полюбила и давать семинары заодно. Это возможность расслабиться и пообщаться на интересную тебе тему. Посмотреть в глаза, не сомневаясь, что на тебя и так смотрят. Кого-то из первых студентов я уговаривала словами вроде - "Представляешь!! Ты будешь в центре внимания, лучше всех знаешь, о чем речь, всем будет интересно, что ты скажешь и будешь делать, а ты сможешь спрашивать и гарантированно получать обратную реакцию... таких моментов в жизни не так много!" Бразильские студенты на это поддаются. Моя первая студентка, скромная, тихая японочка, получила первый приз на университетской конференции за устную презентацию (да-да, я снова о подаренной мне за это белой мини-юбке!). А мой второй студент-дипломник, как оказалось в этот приезд в Бразилию, только что был приглашен дать спецкурс перед национальным конгрессом. При том, что он всего лишь аспирант первого года. А в начале нашей с ним работы только что не заикался. И какая же в этом безумная прелесть - обнять, сказать "Я тобой ТАК горжусь!", и  не бояться, что человек подумает, что ты немного издеваешься!

     Самый мой успешный семинар я дала на спецкурсе по полимеразной цепной реакции для лучших аспирантов, собранных на две недели со всей Бразилии для повышения квалификации в молекулярной биологии. Было страшно весело, удалось всех раскачать и вовлечь. А потом я сидела в туалете института и слышала, как соседние кабинки переговариваются и говорят, что это был лучший семинар в их жизни. Это было самое тщеславное проведение времени в туалете за всю мою биографию. Честное слово, если бы у меня тогда был мобильник, сидела бы на унитазе и слала всем смски...

     Проживание во Франции бередит мое былое социопатство все эти два года. Взгляды мимо лица, четко очерченные границы и право каждого отсидеться  в своем углу, не возбуждая подозрений. Даже в моем парижском хоре, который поет бразильскую музыку, может быть такое, что кто-то не захочет спеть упражнение один, когда оно идет по кругу. Половина девочек с танцев живота отказываются импровизировать даже в группе продолжающих. И я до сих пор, даже спустя год, почти никого не знаю по имени. Разговор после одного из первых занятий на танцах меня шокировал так, что я  помню его до сих пор.

     - Как тебя зовут? (девочке в раздевалке, которая одобрительно посмотрела на мой тигровый костюм)
     - Тебе зачем?
     - Как зачем? Мы вместе танцуем.
     - У нас в группе тридцать человек, ты что, будешь вот так всех спрашивать и запоминать?!
     - Буду, я из Бразилии...

     Я все это рассказываю, потому что хочу вернуться к истории, как я провела неделю в Бразилии в конце сентября. Одно дело, когда едешь туда за пляжами, водопадами и босса-новой. А другое, когда на чуть-чуть возвращаешься в место, где у тебя выросли третий глаз и шестое чувство одновременно. И можно неделю чувствовать себя обычным, нормальным человеком, а не экспрессивным чудаком с эксгибиционистскими наклонностями. 

     Впрочем, прикрываться во Франции Бразилией так же удобно, как Россией в Бразилии. Я плохо чувствую лимиты и дистанции, и могу интенсивно и эмоционально общаться, когда человек уже ушел далеко-далеко. Трогать руку, которую никто не протягивал, сопровождая это объяснениями "А у нас в Бразилии делают так..." - это становится моим новым клиническим фокусом. 

     Если на совершенствование навыков общесоциального общения мне понадобилось девять бразильских лет, страшно подумать, сколько времени мне понадобится, чтобы научиться умению слушать, терпимости и уважению к границам окружающих. Но, что тут скажешь! Франция для этого весьма подходящая страна. Будем жить дальше!     

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив