Как стыдно!..

Эта заметка не про власть. Не про народ. Эта заметка про "наше всё" – про правозащитников.

Почему "наше всё"? Потому что правозащитники (конечно, если они настоящие, а такие есть тоже, и их немало) – это лучшие люди общества: альтруисты, которые распоряжаются своими жизнями в точном соответствии с Иоанном: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих". Это настоящий золотой запас народа – золото народной души.

Но и с золотом случаются неприятности... В частности, потому что доброта и самоотверженность не всегда идут рука об руку с мудростью.

Политзаключенный. Громкое слово. Человек с ореолом мученника. От него исходит свечение. Дорогая штука. И борьба за наделение этой штукой в наш рыночный век идет нешуточная. Ведь есть за что бороться. Это в старые времена дело ограничивалось свечением. В наше – свечение конвертируется в гораздо более материальную вещь – в отношение масс, то есть в паблисити. А это штука имеет уже и совсем материальные эквиваленты.

Вот так и оказываются у нас "политзаключенными" чрезвычайно разные люди.

Без разбора, посадили ли их за их активную политическую деятельность или просто по политическим мотивам. А кого сажают не по "политическим"? Ведь политика правоприменения точно такая же политика, как и любая иная.

И тем более – не обращая внимания, а что это была за политическая деятельность. Ведь политическая деятельность бывает разной. Ну, вот, скажем, Гитлер. Чистейший политик. И деятельность его была чисто политической. Много бы потеряла Германия в своем демократическом развитии, если бы упрятала этого политика в 20-х годах пожизненно? Вот в том-то и дело: политика политике розь.

И в наших списках политзаключенных, которые не без внутренних битв составляют наши правозащитники, тоже оказываются разные люди. И, как вы сами понимаете, попадают в эти списки святых мученников люди не всегда совсем уж святые.

Но это бы еще полбеды: ну, получит общественную защиту человек не вполне ее достойный, в этом деле, в общем-то при наших реалиях переборщить лучше, чем "недоборщить". Беда же в том, что в результате для совсем святых (ну, или скажу уж совсем математически точно – для гораздо более святых) в списках места не оказывается.

Из людей, с чьими делами я знаком близко, самый вопиющий случай такого рода (а должен заметить в скобках, что вообще-то политзаключенных у нас мало – и не потому, что власть добрая, а потому что в обществе очень мало святых), так вот, самый вопиющий случай такого рода – это Борис Стомахин.

Что это за человек? Это чуть ли не единственный человек, который громко и бескомпромиссно выступил против второй чеченской войны, обрушив на головы палачей Чечни (то есть на наши с вами, дорогие сограждане, головы) все мыслимые и немыслимые проклятия. Он не выбирал выражения.

Ну, а мы с вами, дорогие друзья, как вы сами знаете, – натуры нежные. Мы не любим, когда не выбирают. Вот мы и обиделись. И спокойненько так, невозмутименько так пронаблюдали, как Стомахину за его попытки достучаться до нашей совести дали пять лет. Случай получился негромкий – не как сутягинский или юкосовский.

Отсидел свои пять лет Стомахин и вновь за свое – криком кричать к нашей совести. Но, как я уже заметил, мы – натуры нежные. И уши у нас тоже нежные. Мы не любим, когда криком. А власть не любит, когда – к совести. И Стомахин под наше обидчивое молчание и деланье вида, что мы ничего не понимаем, получил еще шесть с половиной лет. При, в общем-то, одобрении правозащитников. ("Мемориал", правда, после, как я понимаю, тяжелой внутренней борьбы, выдавил-таки из себя половинчатую резолюцию по Стомахину, но в таких делах полуправда часто хужи прямой лжи.)

Что именно писал Стомахин? Писал, что мы летим в пропасть. И о том, что нас в этой пропасти ждет. Но нас обидело не "что", а "как". А писал он так, чтобы услышать его мог и глухой. А когда пишут ТАК, когда глухой уже не может сказать, что не слышит, тогда глухой говорит, что не понял. Что это не предупреждение. А разжигание. И вообще – экстремизм. И гадость. И не надо мне об этом напоминать. Особенно – когда над землею бушует русская весна и, вообще, весь честной народ веселится и ликует от наших нескончаемых побед.

А Стомахин к тому же еще и человек тяжелый. И не тусовочный совсем. Кто же такого захочет защищать?

В лагере же Стомахина просто стали гнобить: повесили на него три бирки – склонный к побегу, суициду и экстремизму, дали три карцера, сейчас – БУР (для тех, кто Солженицына не читал – барак усиленного режима, сейчас эта штука называется "отряд строгих условий отбывания наказания – ОСУОН") на 9 месяцев. А там и в нестрогих-то условиях заключенных заедают не то клопы, не то вши. Вот посмотрите на фото (взято с этого сайта).

А правозащитники молчат. Молчит "Мемориал". Молчат (и почему-то мне кажется, что и будут молчать) Навальный с Ходорковским, только что создавшие фонд помощи политзаключенным. Очень по-солженицынски. Но... не совсем. Я с грустью догадываюсь, кому будет помогать этот фонд. Молчат и Надя-Маша со своей "зоной права". И вместе молчат. И поврозь. И попеременно. Уж, казалось бы, с их-то знакомством с остракизмом, когда разобиженная на тебя нижняя часть общества выносит тебе общественное порицание шипом "У, сука!", не должны были бы молчать. Но... молчат.

Что уж говорить про прочую нашу Иудею? Всё точно по Галичу. И про "упекли пророка в республику Коми". И про "вокруг шумела Иудея и о мертвых помнить не хотела". И про "тени всех бутырок и треблинок, всех измен, предательств и распятий..."

И от всего этого делается так стыдно!

Так тошно!!