Как рухнул еврейский социализм

a_nikonov — 11.09.2019 Правы те, кто говорит, что Октябрьская "революция" была на самом деле контрреволюцией, то есть регрессивным откатом назад - от буржуазного общества к феодальному со всеми его отрицательными сторонами типа крепостничества, но при этом без положительных, типа частной собственности и личной заинтересованности в результатах труда.
История поставила даже более крутые эксперименты - возвращение к первобытнообщинному коммунизму через провозглашение социализма. И это случилось в ХХ веке! Этнографы говорят, что у диких племен был некогда такой обычай - человек не мог съесть ту дичь, которую добыл сам. Это мясо должны есть члены племени. Это было жесточайшим табу! Мой друг и в какой-то степени учитель, ныне покойный Назаретян однажды в молодости в джунглях Латинской Америки разговорился с выходцем из такого племени и спросил его:
- А что с тобой было бы, если б ты съел мясо добытого тобой зверя?
Тот ответил:
- А что будет с тобой, если ты узнаешь, что мясо, которое ты съел, было человечиной?..
Так вот, евреи в своем стремлении все обобществить в своих кибуцах-ебуцах дошли до такой же степени обобществления, что и в каменном веке! Но потом, постепенно, по мере пришествия капитализма (а капитализм - это просто промышленное производство) это еврейское скотство в виде еврейского первобытного социализма сдохло. Просто растворилось. Так и выяснилось, что социализм - это для нищих. Для первобытных, то есть неразвитых и глупых. Это жизнь с предельно скудными ресурсами. Сама жизнь доказала это. И не только на примере СССР. Но и на примере евреев.
Как это случилось, читайте дальше...

"Изначально, на заре XX века, кибуцы в Эрец-Исраэль создавались с целью превращения заброшенной земли в сельскохозяйственные угодья. Один из идейных предшественников кибуцного движения, Аарон Давид Гордон, находившийся под влиянием идей Льва Толстого, считал, что именно земледельческий труд дает евреям право на земли прародины. От первопроходцев требовались изрядное мужество и энтузиазм, чтобы пережить голод, болезни — малярию, дизентерию и лихорадку, а также отсутствие элементарных удобств, даже воды. Например, в кибуце Хацерим в первые годы существования в удушающей жаре пустыни Негев воду распределяли чашками.
Пятый премьер-министр Израиля Голда Меир в книге воспоминаний "Моя жизнь" описала свое пребывание в кибуце Мерхавия, куда она приехала в 1921 году. Меир поначалу работала на сборе миндаля и посадке деревьев — уставала так, что после работы пальцем не могла пошевелить. Гороховая каша, которой кормили на ужин, не стоила труда, затрачиваемого на то, чтобы поднести ко рту вилку. (Хорошо, что она была: вилок на всех не хватало.) "Рацион состоял из прокисшей каши, неочищенного растительного масла (арабы продавали его в мешках из козьих шкур, отчего оно невероятно горчило), некоторых овощей с бесценного кибуцного огородика, мясных консервов, оставшихся после войны от британской армии, и еще одного неописуемого блюда, которое готовилось из "свежей" селедки в томатном соусе". "Свежатину" ели на завтрак. Рабочие платья мастерили из сотканной арабами мешковины, в которой прорезали три дырки — для рук и головы, и оставалось только подвязать платье веревкой.
Иммигранты Третьей алии (переселение евреев в Палестину в 1919-1923 годах), сформировавшие кибуцное движение, были идеалистически настроенными пионерами, вдохновленными созданием СССР и социалистическими движениями. В качестве принципов организации кибуца выдвигались равное распределение дохода, обобществление детей, большая доля общественных благ в потреблении, отсутствие частной собственности, доходившее до отсутствия личной. Основатели кибуцного движения не владели не только скотом и домами, но даже одеждой, которую носили. В первом кибуце Дгания ("Василек"), созданном в 1910 году, имелось лишь несколько комплектов одежды, в которой можно было отправиться в город. Возвращающегося кибуцника на остановке мог поджидать уезжающий, и они обменивались обувью.
Во многих кибуцах жили в палатках, в одну палатку могли поселить две семьи — не только по причине бедности, но и в силу неукоснительного следования принципам коллективизма и обобществления всего, что только можно. Один из старожилов кибуца Гиват-Бреннер вспоминает, что, если два члена общины занимались любовью, ожидалось, что они публично поделятся опытом с остальными...
Воплощение идеи равенства доходило, например, до того, что в Гиват-Бреннер в 1930-х годах ополчились на одного члена, у которого в городе был родственник-дантист, вылечивший ему зубы: требовали равного доступа к услугам стоматолога. Меир вспоминает, что кибуцная дисциплина не разрешала брать что-нибудь одному, не делясь со всеми, и нельзя было приготовить себе питье, когда изнуряла жара, или вскипятить чаю, когда холодно, а о том, чтобы заварить чай в своей комнате, речь вообще не шла. Запрещено было получать наследство, подарки от родственников...
Дети обобществлялись в большинстве кибуцев вплоть до 1970-х. Они жили в интернатах, родители могли лишь навещать их. Идеологическая база под коллективное воспитание детей подводилась такая: профессиональные педагоги справятся с воспитанием лучше родителей, дети будут освобождены от "традиционной, буржуазной, авторитарной семьи", будут расти в обществе детей, женщина будет освобождена от экономической зависимости от мужчины, а дети — от эдипова комплекса. (Кстати, Троцкий и первые большевики были большими поклонниками Фрейда. Психоанализ в советской России в начале двадцатых преподавался в вузах. И читала его, кстати, до самого изгнания Троцкого знаменитая еврейка Сабина Шпильрейн, которая учила и Васю Сталина и о которой Голливуд снял фильм "Опасный метод". - А.Н.)
Душ, туалет, радио в квартире, обед в кругу семьи, ночевка детей в доме родителей, замена общих скамеек на индивидуальные кресла — все это вплоть до 1970-х считалось предательством принципов.
В экономическом смысле кибуц с его равенством — это страховка от рисков. Ее стоимость была высока в первые годы организации кибуцев, когда поселения подвергались набегам арабов, свирепствовали болезни. Выше она и для необразованных, с низким доходом. Сейчас ценность страховки снизилась. В экономических организациях подобного типа теоретически должны возникать проблемы утечки мозгов и, наоборот, желания самых низкооплачиваемых граждан стать членами кибуца (неблагоприятный отбор и фрирайдерство).
В обществах, построенных на принципах эгалитаризма, утечку мозгов обычно ограничивают. Соцстраны контролировали выезд за рубеж именно из-за стремления талантливых избежать уравнительной системы... Не поощрялось получение хорошего образования — не только высшего, но даже полного среднего. Такое "лекарство" имеет отрицательные стороны: кибуцы отставали в экономическом развитии, поэтому в 1970-х годах разрешили получение "релевантной" профессии (на юриста, например, было учиться нельзя, а на агронома можно)...

Некоторое время система неплохо работала. К 1960 году кибуцы обеспечивали около трети сельхозпродукции в стране. Но все больше коммун стали заниматься ее переработкой: производить пакетированные соки, консервы, соевые продукты, детское питание. А то и промышленным производством, не связанным с агробизнесом (заводы и фабрики по производству оборудования для сельского хозяйства, изделий из пластика, косметики, полиграфический комбинат, IT-компания и пр.), экспортировать произведенное и предоставлять услуги, в основном в сфере туризма. Кибуцы, расположенные вблизи крупных городов, занялись девелоперством — постройкой на своих землях торговых центров и другой недвижимости...

С индустриализацией начался и отход от коммунистических идеалов. Ушел в прошлое принцип равного права на труд — раньше члены кибуца ротировались на рабочих местах, чтобы на долю каждого приходилось одинаково и нежеланной, и более интересной работы. Ротация должна была предотвратить появление социального неравенства и аккумуляцию власти отдельными членами. Легко было меняться на примитивных работах, но все труднее по мере того, как создавалось все больше производств, требующих квалификации даже от рабочих. Со временем на престижной работе закрепились те, кто имел необходимые образование и опыт.
Одним из первых этапов реформы стало разделение карманов кибуца и предприятия. Как рассказывает один из менеджеров мебельной фабрики в кибуце Гиват-Бреннер, пока фабрику формально не отделили, он был несамостоятелен. Заказ маркетинговой стратегии, инвестиции в оборудование и прочие расходы зависели от того, оплачен ли счет кибуца за медицинские услуги.

Предприятия кибуцев, отделенные от них юридически, начали платить дифференцированные зарплаты. Сначала их уровень оставался тайной, все деньги поступали на счет кибуца, а кибуцники получали одинаковое денежное довольствие. Затем в некоторых кибуцах стали выплачивать работникам процент зарплаты. Разрешили работать вне кибуца — только сдавай львиную долю дохода в общую кассу. Что касается подарков, в Гиват-Бреннер сначала разрешили не сдавать радио, потом телевизоры и стереосистемы, затем мебель. Рано или поздно кибуц докупал телевизоры для всех семей.
Чем сильнее коммуна трансформировалась в обыкновенный бизнес, ориентированный на рынок, тем меньше бесплатных услуг оставалось для ее членов. Отсутствие платы за питание вело к тому, что еду выбрасывали в огромных количествах, дорогими продуктами кормили домашних животных. В результате общественные столовые были закрыты, преобразованы в платные рестораны или стали работать только по будням на обед. После введения платы расходы на питание, например, в Дгании сократились на 25%. Точно так же, поскольку за электричество платил кибуц, многие не выключали кондиционеры летом и обогреватели зимой, и электричество сверх норматива стало платным. В кибуце Хасолелим после установки счетчиков на электричество потребление сразу же упало на 30% — и это при том, что плату еще не ввели. Была введена плата за ясли и пользование спортзалом..."
https://www.kommersant.ru/doc/2315024

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив