Как обуздать насилие?

sergeytsvetkov — 12.09.2022

Рене Жирар — это французский философ, антрополог и литературовед, который всю жизнь изучал связь между насилием, желанием и религией в человеческом обществе. Так возникла миметическая теория, которая в сжатом виде напоминает антропогонический миф. Это фундаментальная история о том, как от зари времен люди пытаются справиться с междоусобным насилием, но по мере хода истории это удается все хуже.

В общих чертах история в изложении Жерара сводится к следующему. Принцип, лежащий в основе миметической теории, говорит сам философ в последней книге «Завершить Клаузевица» (Рене Жирар. Завершить Клаузевица. Беседы с Бенуа Шантром. М.: Издательство ББИ, 2019. Перевод с французского Алексея Зыгмонта), — это «неавтономность человеческих желаний». По антропологии Жирара в основе желания лежит мимезис, подражание: люди хотят чего-то не потому, что хотят они это сами по себе, а потому, что узнают, что того же хотят другие. Однако люди не опознают в себе желания как чьи-то желания — и тогда другой становится досадным препятствием на пути к желанной цели. Взаимодействие с ним перерастает в соперничество, а соперничество неминуемо перетекает в насилие и убийство. Потому-то, говорит Жирар, архаические общества балансировали на грани взаимного истребления, пока не был «изобретен» способ справляться с миметической заразой (и в этот момент, собственно, и происходит гоминизация, превращение примата в человека).

Этот способ заключается в том, что бурлящее в коллективе насилие обрушивается на одну жертву — неизбежно случайную и невинную, которую тут же обожествляют. Это учредительное убийство-жертвоприношение, следы которого содержат мифы от Индии до Скандинавии, связывает насилие и ложится в основу разнообразных институтов — религии, судебной системы, культуры в широком смысле. Все институты производят социальные различия и иерархии, служа клапанами для насилия и маскируя первобытную истину о том, что люди от природы тождественны, в основе их совместной жизни лежит убийство невинного и они продолжают подражать друг другу, даже если думают, что их желания исходят от них самих. Но, по мере того как роль религии в обществе падает, коллективы глобализируются, а любые традиционные институты работают все хуже — насилие уже не сочится из щелей общества, оно его затапливает.

Абсолютным выражением насилия является война. Жерар напоминает известный афоризм Клаузевица:

«Применение физического насилия во всем его объеме никоим образом не исключает содействия разума; поэтому тот, кто этим насилием пользуется, ничем не стесняясь и не щадя крови, приобретает огромный перевес над противником, который этого не делает. Таким образом, один предписывает закон другому; оба противника до последней крайности напрягают усилия; нет других пределов этому напряжению, кроме тех, которые ставятся внутренними противодействующими силами. <...> Итак, мы повторяем свое положение: война является актом насилия и применению его нет предела; каждый из борющихся предписывает закон другому; происходит соревнование, которое теоретически должно было бы довести обоих противников до крайностей».

То есть в акте войны противники стремятся к полному истреблению друг друга. Можно ли как-то ограничить это стремление?

Сам прусский теоретик полагал, что реальные войны никогда не переходят в абсолютные — по причинам царящей на поле боя неопределенности (что Жирар, по мнению некоторых исследователей, недооценивает), но также и потому, что устремление к крайности ограничивает политика. Однако, говорит философ, уже когда Клаузевиц писал свою работу, политические узы войны распустились. Процесс развинчивания ограничений запустили Французская революция и Наполеон: если раньше воевали профессионалы с кодексом чести, то демократизация открыла дорогу мобилизации всех граждан (пока лишь потенциально). На Венском конгрессе 1815 года абсолютные монархии, поколебленные революцией и Бонапартом, попытались остановить это движение, но, разумеется, лишь усилили его: с этого момента «война кружев» начинает мутировать в войну «тотальную», или «идеологическую». Она разверзается во всей своей людоедской мощи уже в XX веке — в огне двух мировых, когда миметическое соперничество целых народов, включая тыл, партизан и заключенных, уничтожило старую Европу.

Но это не конец, поскольку разнузданное устремление к крайности работает до тех пор, пока есть хотя бы один живой, полагающий другого исчадием зла. На обложке переиздания «Завершить Клаузевица», а затем и на обложке русского перевода мы видим руины Всемирного торгового центра — Жирар считает исламский терроризм новой вехой непредсказуемости насилия, которое не имеет конкретного адресата и не сдерживается никакими правилами, кроме мести за месть.

И все же нельзя сказать, что других целей, помимо уничтожения соперника (по закону устремления к крайности), у участников конфликта нет. Напротив, нападающий стремится овладеть, установить мир. Обороняющийся же, напротив, этому овладению сопротивляется. Как раз об этом говорит Клаузевиц в широко известном парадоксе: «нападающий хочет мира, обороняющийся хочет войны». Обороняющаяся сторона настаивает, что намерена продолжать поединок, при том что ее политические цели внятны; нападающая — постоянно твердит о том, что хочет мира, что ее вынудили и т. д.

Здесь возникает сложный момент: Жирар прямо говорит, что в насилии виноваты обе стороны военного конфликта — и устремление к крайности бесконечно увеличивает вину для обеих сторон. Чтобы правильно понять его мысль в нашей ситуации, придется сделать два дополнительных шага.

На первом шаге нужно уточнить устройство миметического конфликта. Как мы помним, в архаических коллективах насилие канализировалось через «козла отпущения». Жертвоприношения имели круговой, регулярный характер потому, что создаваемые культурой различия имеют свойство ослабевать, и разрушительное подражание фундаментально одинаковых субъектов снова выплескивается наружу. Жирар называет этот процесс миметическим кризисом, который способен перерасти в неразличимость. Чем сильнее люди пытаются скрыть истину о том, что они не отличаются друг от друга, тем яростнее стремятся произвести различия: индусы отделяют себя от пакистанцев, израильтяне — от палестинцев, иранцы — от иракцев, англичане — от ирландцев и т. д.

Шаг второй: из Жирара нельзя сделать вывод, что «все одинаково виноваты» — виноваты лишь до тех пор, пока ослеплены миметизмом; в этом отношении, например, открытые разбирательства по делам пыток, безусловно, движение против миметического течения. При внимательном чтении мы можем увидеть, что философа не страшит война сама по себе. Эпиграфом к книге служит рассуждение Паскаля о «странной и продолжительной» войне, где «насилие пытается подавить истину»; заканчивается же текст Жирара словами «кто ищет покоя — обрящет худшее». Страшит философа то самое устремление к крайности — ничем не сдерживаемый императив добиться победы. Однако победа, говорит французский богослов, — это «достояние слабых», это обманное имя остывающих руин, черная точка в конце спирали. Еще Клаузевиц, согласно Жирару, понимал и потому писал: «будучи возведенной в правило, первостепенная важность победы основывается на банальном презрении к противнику и должна будет кончиться кровавой бойней. Подобная позиция узаконивает какие угодно нарушения кодекса чести».

В самой же битве, вместе с ней, открывается возможность спасения: «Лишь приняв бой, мы сможем перейти от насилия к примирению — или, точнее говоря, именно перспектива сражения позволяет нам удерживать в голове возможности гибели мира и примирения между людьми. Выйти из этой амбивалентности нам не дано». И рядом, в предисловии, Жирар использует цитату из Гёльдерлина: «там, где опасность, растет и спасительное». В этом двойничестве видно, что история пишется жираровским почерком.

По материалам

Сохранено

</>

Как обуздать насилие?

Рене Жирар — это французский философ, антрополог и литературовед, который всю жизнь изучал связь между насилием, желанием и религией в человеческом обществе. Так возникла ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

home_and_garden

Шале Тома Круза в штате Колорадо

kvisaz

Devin - бот-кодер в Слаке

anti_chief

Мерзкий отпрыск «незаменимого специалиста» ради хайпа избивал детей и стариков.

lery63

Где брать кадры?

amarok_man

Американский рай закрылся для иммигрантов...

elika

Новогодний адвент Леса мыслей

nefer

Загадочный "Oriental Weavers" в Хургаде оказался магазином ковров

everstti_rymin

Жалкое зрелище. Душераздирающее зрелище

• Ранее
• Архив