Женькины метаморфозы

В 50-х годах почти все старшеклассники на летних каникулах работали в колхозе. Принимал их сам пред — Григорий Александрович Иванцов. Не стояли тогда в очередь на приём, и никто толком не знал, был ли у него свой кабинет, потому как все дела решались там, где поймают вездесущего хозяина: на ферме, на току, в тракторной бригаде или на одном из птичников.

Разъезжал он на просторной старинной линейке, в которой помещалось восемь человек — по четыре пассажира, сидящих по бокам, с опущенными на ступеньки ногами. Но подсобников и всяких замов в разъездах у него было мало, потому как стоумовый еврей с утра разгонял их по точкам. По манере общаться, медленно и вразумительно втолковывая простые истины, по привычке неотрывно глядеть прямо в глаза непонятливых сельских тружеников, хуторяне решили, что к иной национальности он принадлежать не может. Так и закрепилось за ним заглазное прозвище, льющее бальзам на душу выпивохам, прогульщикам и слишком уж откровенным несунам. Кинет уличённый обиженный человек вслед фразу «Вот чёртов еврей!» - и жить становится легче.

Учеников на работу принимал самолично, и, пока проситель смущённо изъявлял желание внести свой вклад в развитие какой-то области колхоза, знаток человеческих душ молча измерял будущего работника с головы до ног: если ростом не вышел, никакая деятельность ему не светит: « На следующее лето мы тебе обязательно найдём работу.»

Женька без всякого измерения был определён сакманщиком к старшему чабану, с необычной для здешних мест фамилией Андра. Сакман — это небольшая отарка овцематок с маленькими ягнятами. Работа, как говорится, непыльная , но, правду сказать, не совсем чистая и с отталкивающим парфюмерным запахом: у пастуха была обязанность зорко следить за тем, чтобы у ягнёнка-сосунка не залип задок. Не способные к испражнениям, ягнята раздувались и погибали. Вот и ходит пастушок со щепкой в руке, поймает засранца, освободит задний проход — и пошёл дальше выуживать негодников с залипшим жёлтым задом. Женьку такое действо , можно сказать, совсем не смутило, оно напомнило ему ухаживание за младшей сестрицей, когда мать раньше времени вышла на штатную работу , а он оставался дома за няньку, справляясь с обязанностями со знанием дела и без всякой брезгливости.

Пополнение из шести пацанов прибыло на второй же день, освободив давно роптавших женщин, оторванных от дома на целый месяц с редкими незаконными выходными. Да и то сказать, ягнята за месяц подросли , окрепли, и уже могли обходиться без женского внимательного надзора.

Все друг друга знали, так как учились в одной школе, объединявшей учеников с трёх близлежащих хуторов. Братание было бурным, но недолгим: надо было идти на инструктаж к старшему чабану, который заботился о доходах своей постоянной бригады, а доход зависел от сохранности поголовья овечьей отары. Новички быстрее всего освоили ненормативную лексику чабанов, щедро одаривая ею и не туда взявшую курс овцу, и собак-пастухов, забежавших в самую середину отары из-за неподелённой крупной кости. Слова эти ребята, конечно, слышали, но носили в себе без употребления, находясь в культурных кругах школьного общества.

Первая неделя работы на чабарне показалась раем: свобода слова по отношению к безмозглым баранам, наваристый борщ с такими кусочками баранины, что едва удерживает рука труженика, вольные разговоры у костра подвыпивших чабанов , которые откровенно рассказывали о ночных прогулках на степной хуторок Октябрьский, находившийся в трёх километрах от места пребывания колхозной отары.

После второй недели настроение из приподнятого постепенно перешло в унылое: на жирную застывшую баранину молодые труженики животноводства уже смотреть не могли, донимала дневная жара и проклятые мухи, захотелось домой, чтобы отпариться в колхозной бане и вволю наесться домашней еды.

По общей договорённости Женька был послан парламентёром к старшОму на предмет разговора об однодневных отпусках.

- Ясно дело, кишка ещё тонка у нашей будущей смены, - делал вывод молчаливый Андра из общения с подчинённым. - Надо отпускать, пока не пустились в бега. Но возить вас на побывку никто не будет, потому как в распоряжении чабанов одна единственная бедарка. Добирайтесь своим ходом.

Умолчал умный Андра о том, что на этом виде транспорта чабаны по известной причине приезжали домой только ночью — жить-то как-то надо!

Женька, негласно выбранный доверенным лицом старшОго, из скромности назначил себе выходной самым последним, но зато это было воскресенье. И вот он, долгожданный воскресный день, засветился ярким утренним солнышком, умытым вчерашним небольшим дождём.

Километрах в двух от чабарни проходила дорога, ведущая из Отрадной прямо в село. Туда, в районную станицу, наши колхозники ездили по воскресеньям на базар. Через час пешего хода показалась бричка, запряжённая двумя лошадками. Женька посторонился, с надеждой глядя на возницу, Ивана Панибрата, бессменного председательского кучера. Линейка по выходным стояла у Иванцова во дворе как неприкосновенная собственность правленцев, лошадей же разрешалось брать по надобности и запрягать в экипажи попроще — телегу или небольшую воентарку. Сегодня это была вместительная бричка, в которой сидели на бортах бабы в два противоположных ряда.

- Давай запрыгивай, Женя, как раз для тебя место осталось, - пригласила Рая, когда-то жившая в одном бараке с Долгалёвыми.

Заднего ограничения в колхозном шарабане не было ( так презрительно называли колхозники разбитые старые телеги), и Женька, легко подпрыгнув, уселся на тонкий слой соломы, опустив ноги по разные стороны выглядывающей оси. Заботливая Рая ногой подвинула к нему мешок, слегка набитый соломой, для мягкости так сказать.

Ваня Панибрат славился дурью нещадно гонять лошадей. При строгом председателе он не позволял себе такие вольности, но если ему приходилось возить народ попроще, особенно баб, тут уж он давал волю своей необузданной прихоти. Одна из лошадок вдруг споткнулась , и это была веская причина дать леща привередливым животным. Одухотворённый Ваня привстал на сидении, гикнул во всю мощь — и кони понеслись. Телегу кидало из стороны в сторону по сырой дороге с выбоинами от недавно прошедшего вездехода. Бабы упали с бортов вниз, цеплялись друг за дружку, ругая на чём свет придурковатого Панибрата. А он, как заведённый, стоя на полусогнутых, крутил над головами кнут, часто опуская на круп и без того перепуганных лошадей.

- А, сволачь Маруська, придуривается она, хрома-а-а-ет!!!

Грязь из-под колёс мелкой зАтиркой и крупными шмотьями летела Женьке в лицо, больно ударяя по глазам. Он, как виртуозный наездник в цирке, развернулся к бабам и оседлал ось телеги, держась за выскальзывающий из рук край днища.

Грязь теперь лепилась на одежду от поясницы до самого затылка .

И только перед железнодорожным переездом Иван потянул на себя вожжи, убавив скорость разгорячённых сумасшедшим бегом животных.

- Останови, скот бешеный, пацану тут слезть надо, - подала голос та же Рая.

Едва Женька сполз с этой дурацкой оси, как нетерпеливый возница, не дожидаясь благодарности за комфортную доставку, снова поднял кнут вверх — телега дёрнулась и скрылась за поворотом, оставив на асфальте мешок с соломой.

У Женьки было такое чувство, что руки и ноги были залиты застывающим бетоном, а мышцы на животе так болели от напряжения, что боязно было вздохнуть.

Как же сделать первый шаг? Попытался медленно распрямить спину и приподнять голову — и перед глазами замаячила Юлька Шмелёва, десятиклассница из его же школы. Блин! И надо же ей появиться в самый неподходящий момент!!

Они были ровесниками, в первый класс пришли вместе, и из-за переполненности юными новобранцами сидели втроём за одной партой. Женька сидел с краю, у прохода, выставив свои голые ноги с цыпками. «Октябрь уж наступил», а человек десять продолжали являться на уроки с покрасневшими от холода, как у гусей, лапками. Вскоре вся босоногая команда понесла домой записки родителям повременить с обучением до следующего года. Так Женька оказался в классе ниже Юлькиного.

Он по какой-то внутренней подсказке нагнулся — это ему легко удалось — и взял в руки мешок с соломой, дескать, весь занят делом и никто меня не интересует. Подсказка оказалась предательской: спина так и осталась в форме вопросительного знака, да ещё в руке этот дурацкий, видавший виды мешок, без которого он, Женька Долгалёв, ну никак не мог обойтись. Ситуация как нельзя лучше складывалась от той разницы, каким она его видела на сцене, читающим стихи, и каким смешным и жалким сейчас. А тело, как нарочно, закостенело, и не было никаких сил даже пошевелить плечами, мол, ничего особенного, просто делаю разминку.

- Привет, Жень, а чё эт ты статую изображаешь? Что ль, с пантомимой собираешься выступить?

А у самой глаза блестят, зелёные, как и её короткий сарафан.

В Женькиной пустой голове вдруг промелькнула мысль: послать её куда подальше? За две недели мальчишечьей компании солёные словечки усвоились быстро и легко и срывались с уст со смаком, как у мужика, который тщетно пытается нацепить ярмо на шею двум непокорным быкам. Но губы только зашевелились, не издав ни звука.

- Ты что-то сказал, Женя? - не отставала улыбчивая старшеклассница.

- Иди своей дорогой, а то скажу так, что забудешь, как тебя зовут, - зло выдавил из себя закалённый в тяжких трудах ученик средней школы.Приостановившись, Юлька вдруг расхохоталась дробным переливчатым смехом, как смеются взрослые, услышав мат от трёхлетнего ребёнка.

Эту снисходительность и потеху над младшим Женька почувствовал сразу, и ему показалось, что он стал ниже её ростом, расставленные негнущиеся

ноги делали похожим его на телёнка в напряженной позе скорого испражнения.

Он, наверное, с удовольствием отвесил бы ей оплеуху, но она была уже не рядом, грациозно унося своё тело с чуть заметным покачиванием бёдер. Повернув на ходу только голову, всё ещё смеясь, спросила:

- Ты ведь к баракам путь держишь, так пойдём, я тоже туда.

И Женька вдруг представил, как он, ещё не расслабившись, обляпанный весь грязью, меньше её ростом, ковыляет рядом с нею, жалкий, неухоженный да ещё пропитанный овечьими запахами.

- Мне в другую сторону, давай двигай куда тебе надо, - и сам удивился своему низкому осипшему голосу.

Скованность неожиданно пропала, тепло приятно заструилось по всему телу, и он, легко сделав первые шаги, повернул направо, откуда и явилась длинноногая дива. Хых! Строит из себя красавицу, думает, если коленки выставить и покачать задом, то все падут ниц перед нею. Легче всего стрелять глазками, а ты пойди поработай целый день на жаре, да к тому же и пожрать толком не всегда получается. Посмотрел бы я, в кого бы ты превратилась за неделю.

И тут он уловил себя на мысли, что рассуждает, как старая бабка-ворчунья, постоянная забота которой заключается в ежедневном сидении на лавочке и в нелестной оценке каждого, кто проходит мимо.

А глаза, помимо его воли, сфотографировали уходящую по дороге девчонку, её стан в весёлом сарафанчике с белыми мелкими ромашками на зелёном поле и даже светлые завитушки, примостившиеся в корзиночке толстых русых косичек.

В обход, через другую улицу, он подошёл к бараку с обратной стороны, где первой от угла была дверь в общий коридор. И хорошо, что не показался полностью из-за угла: на лавочке в глубине двора сидела Юлька со своей подружкой, Ильиной Верой. Женька поспешно сдал назад, скрывшись из виду, остановился в досаде и растерянности. И сколько придётся ждать, пока они уйдут? В животе урчало от голода, на губах выступил липкий налёт от жажды, а к спине противно прилипала потная грязная рубаха. Хоть лезь в открытое на кухне окно с обратной стороны барака, да не хочется пугать родителей и младших сестрёнок.

Присел на корточки около прохладной стены, где не было солнца, а из распахнутого окна слышались весёлые крики играющих младших сестриц. Как же они обрадуются ему, как будут визжать от внезапности его появления! И на ум пришли известные слова: и видит око, да зуб неймёт!!!

Женя осторожно, будто провинившийся, выглянул во двор: девчонки, оживлённо разговаривая, медленно отходили от лавочки, Вера, наверное, провожала подругу домой. И он, не дождавшись, пока они скроются, уже с нетерпением открывал дверь квартиры. Детишки кинулись к нему с криком радости: старшая обнимала за шею, а младшая прилипла к ноге, как заскучавшая верная собачонка после долгого отсутствия хозяина. Мама забЕгала, захлопотала на кухне, что-то постоянно спрашивала, любовно теребила отросшую шевелюру, удивлялась его загорелости и даже сказала, что сын заметно подрос, возмужал - иначе и быть не могло, потому что труд облагораживает человека. Возмужал? Подрос? Значит, не может он быть ниже ростом Юльки?

Вода из душа-бочки ласково смывала не только пот и грязь, но и все его сомнения по поводу роста, способности спокойно говорить и даже шутить. Зелёные глаза отовсюду смотрели на него, совсем не обиженные за его грубость, ласково-насмешливые, с искорками беззаботного веселья.

Утром к кошаре надо было явиться к восьми без опозданий любым способом — хоть пешком, хоть вскачь, хоть на пузе приползти. Он шёл к повороту, где чуть не слетел с оси, шёл весь обновлённый внутри и сверху, чистый и сытый. Ну и попалась бы ему сейчас эта гордость школы! И он, Женька Долгалёв, тоже не лыком шитый, разговаривал бы с ней шутя и даже чуть свысока, слушая и слыша собственный голос , погрубевший, а лучше сказать, - басовитый.А чем, интересно, она может так уж гордиться? Тем, что пела на сцене со своей подружкой? Так видел Женька их позор, когда они, забыв слова, растерянно смотрели друг на дружку, а повернув лица к зрителям, глупо улыбались. Им бы уйти от стыда за кулисы, так нет, эти две нахалки, почувствовав поддержку зала и услышав редкие хлопки ребят, запели сначала, так и не вспомнив продолжения. Но справедливости ради, надо отметить, что в полной тишине неплохо звенели их голоса с высокими чистыми нотами.

Улетел мой дружок далеко,

Улетел мой дружок высоко-о-о-о!

Скрылась в небе точечка самолёта,

Буду ждать я лётчика из полёта.

Но внутренний голос вдруг осадил раздухарившегося критика.. Ну а сам-то забыл , как полностью провалил выступление с песней «Хотят ли русские войны»? Вспомнил, что репетиция проходила на ура, с похвалой классной дамы и подпеванием девчонок. Когда же вышел на сцену, дыхание перехватило, он хватал ртом воздух, как выброшенный на берег жалкий пескарь, и, как ни напрягался, не мог выдавить из себя ни единого звука. Бойкая ведущая, комсорг из десятого, заслонила его собою, сказала что-то весёлое и объявила следующий номер.

За воспоминаниями незаметно преодолел добрых два-три километра и вдруг услышал топот и позвякивание висюлек на лошадях: с ним поравнялась линейка, в которой ехал председатель колхоза туда же, к кошаре. На деревянном сидении истуканом восседал всё тот же Ваня Панибрат, весь из себя спокойный и положительный. Иванцов, с сосредоточенным лицом, молча кивнул на сидение с обратной стороны, и Женька, благостно опустив уставшие ноги на ступеньки, уже сидел в царской позе, всем телом ощущая приятное подрагивание председательского дилижанса. Ребята с завистью смотрели на сотоварища: как же, ехал с самим предом!

А он предстал перед друзьями весь обновлённый, с гладко причёсанными волосами, в выглаженной рубашке, словно на концерт собрался.

Работалось легко, с утра надо было засыпать в корыта корм овцематкам, вёдра с комбикормом казались ему двумя пёрышками, потерянными дикими голубями, которые налетали небольшими стаями на кормёжку. Но вот странно, прямо какое-то наваждение: и ягнята, и голуби посматривали на него зеленоватыми глазами. На пруду, куда подогнал Женька свой сакман, стрекозы с сине-зелёными крыльями, пролетев повыше утиного выводка, усаживались на стебли камыша и пучили на весь мир неподвижные бархатные глаза, и тоже изумрудного цвета. Полосатые пушистые комочки нырков, оторвавшись от бдительной мамаши, оставляли после себя чуть заметные водяные стрелочки, как невидимые самолётики в утреннем безоблачном небе: «....улетел мой дружок далеко...»

Ромашки, слетев с зелёного сарафана, поселились стайками на берегу мелководной речки, тараща на Женьку свои жёлтые тарелочки, не мигая и не стесняясь. Владелица короткого сарафана, обнаружив пропажу, появилась в воображении вся раскрасневшаяся, бегала, высоко поднимая голые колени, от одной ромашковой полянки к другой. Собранный ею букет вдруг рассыпАлся, и она снова собирала его, бросая на Женьку насмешливые взгляды своих зелёных озорных глаз. Засыпая в телеге под ночным звёздным небом, он слышал её смех, заливистый и продолжительный, словно школьный звонок в конце последнего утомительного урока.

Женька считал дни, когда он снова получит выходной день. И ему неожиданно повезло: старшему чабану понадобился помощник на складе для погрузки овечьих витаминов. И потому как бедарка будет загружена доверху, Женька останется дома на целый день в счёт своего выходного.

Тщетно, конечно, надеяться на то, что, как только он встанет там же, на переезде железной дороги, появится и она, Юлька, словно никуда отсюда и не уходила. И тем не менее, в уме он прогонял разговор с нею, теперь уже уверенный в себе, непременно с шутками и обязательным смехом его собеседницы, готовой расхохотаться по любому поводу, даже если бы Женька крутил пальцем у виска, демонстрируя её милую глупость и жизнерадостное легкомыслие.

Как он и предполагал, на том месте, где он соскользнул с брички тронутого умом возницы, никого не оказалось. Он бежал домой, оглядываясь по сторонам, скользил по лицам знакомых и незнакомых людей, машинально произнося всем подряд «здрасьте». Лавочка, стоящая во дворе в тени густого дерева, тоже оказалась пустой.

Все книги в домашних шкафах давно были прочитаны, некоторые дважды, и Женька засобирался в сельскую библиотеку, где он бывал частым гостем и там же не раз видел её, светлую, всегда с улыбкой на приоткрытых губах.

Отобрав и оформив книги, он не спешил уходить, всё ещё надеясь, что она тоже придёт сюда. Он сел за стол, который стоял рядом с библиотекарским, и стал нечаянным свидетелем разговора заведующей и Нины Ванны, которая только что выдала ему книги.

- Шмелёва полностью рассчиталась, в должниках не осталась?

- Нет, нет, Юля девчонка аккуратная, книги приносила всегда вовремя, я даже её карточку оставила, будет же она приезжать домой на каникулы....

Будет приезжать? Значит, она уехала? Куда? Учиться ли? Работать?

Дальнейшего разговора Женька уже не слышал из-за внезапно зазвеневшей в ушах высокой ноты, которая не исчезала и мешала думать. Сердце комком упало вниз, потом медленно стало возвращаться на своё место с усиленными и редкими ударами. В зале стало неуютно и полутемно, заполненные до самого верха стеллажи пахли пылью, которой совсем недавно наслаждался он в предвкушении чтения интересной книги. Теперь эта пыль першила в горле, мешала дышать полной грудью. Три книги, которые он выбрал, дважды скользили и падали у него из рук, вызвав недоумённый взгляд Нины Ванны.

Он вышел на улицу, остановился перед шоссейной дорогой, пропуская грохочущий по камням самосвал, после которого долго тянулось рыжее облако, густо оседавшее на траву и кустарники. Всё вокруг тяжело дышало в ожидании дождя, а его, вопреки всем прогнозам, всё не было.

Домой идти не хотелось, ноги сами понесли его на то место около железной дороги, где он стоял растерянный и злой, а она хохотала добродушно и с переливами колокольчика на новогоднем празднике.

Небольшая сизая тучка выпустила из себя серебристую мишуру шелестящей фольги — недолгий слепой дождь при ярко светящем солнце. По дороге за железной дорогой бежала к Женьке девчонка, одной рукой она держала огромный лопух над головой, а другой приветственно размахивала, наверное, просила его не уходить, подождать. Как она легко бежит, будто скользит, едва касаясь земли ногами....

Три жёлтых глаза, поставленные вертикально, вдруг заморгали часто и с тревогой. Тут же, по скрытой команде поднялись противоположные шлагбаумы, закрыв дорогу бегущей девчонке и пропуская грохочущий товарняк.

Проплыл последний вагон, и открылась дорога, на которой, кроме одинокой машины, никого не было.

Он попытался восстановить это желанное видение — и не смог!

Позже он узнал, что Юлька уехала в далёкий Новосибирск на учёбу. На каникулы за год она ни разу не приехала.

На перемене Женька как бы невзначай схватил за руку пробегавшую младшую сестрёнку Шмелёвой, Ксюху, с двумя светло-русыми косичками, соединёнными голубой атласной лентой, с такими же завитушками на затылке, третьеклассницу.

- Юля когда домой приедет?

- Не знаю. Она там всё лето по горам лазила, камни какие-то ищет....

Через два года Женька из Новосибирска приедет на каникулы вместе с Юлей

Для сестёр, помимо трёх пышных капроновых бантов, только вошедших в моду, они привезли с десяток разноцветных сверкающих камней. Выдумщик Женька доверительно сказал своим наивным сестрицам, что их подарила им сама Хозяйка Медной горы.

«Политрук Руднев почему-то сразу пошел на таран с немецким танком...»

Ув. grossgrisly на днях вспомнил про Карбовку. Эту тему я поднимал еще на РККА-форуме. Может сейчас что то всплывет новое? Напомню, есть известная серия фотографий А.Гаранина, сделанных во время поездки на Брянский фронт в сентябре 1941. Посетил он и 108 тд, которая в ...

Джоди Комер, исполняющая главную роль в популярном сериале «Убивая Еву»,

Джоди Комер, исполняющая главную роль в популярном сериале «Убивая Еву», признана самой красивой женщиной в мире. Ее внешность признана идеальной на 94,52% по известной формуле ...

Путин умеет задавать правильные вопросы. Я тоже.

Во время знаменитой пресс-конференции Путина одна сумасшедшая старуха Фаина Хуйзнаеткаковна задала Путину вопрос: "Не собирается ли Россия присоединять Аляску, очень бы хотелось." И телеведущая, и сам Путин посмеялись над глупою старухою. Путин даже пошутил: - Фаина Хуйзнаеткаковна, зачем ...

Почему Иисус не занимался духовными делами первые тридцать лет своей жизни?

"Вот как жил Иисус: Иисус просыпался и вставал. Иисус шел умываться. Иисус съедал завтрак. Шел в мастерскую. Открывал мастерскую. Принимал и выполнял заказы. Убирал в мастерской и запирал ее. Шел домой. Убирал за скотом и кормил его. Мылся. ...

Сынок, будь хоть геем, но не будь блогером!

Друзья, вот такая увлекательная статья про отношения блогеров и "кто мудак". Не блогерам - не читать. Читать только перезревшим и маразматичным :) Кому мало треша - идите в комментарии оригинальной статьи - там отозвались те, кто унизил блогера ))) Оригинал взят у puerrtto в Во ...

Женькины метаморфозы

Женькины метаморфозы

Оставить комментарий

Популярные посты: