История Японии и аниме

Аниме!Только Аниме!Сообщество для любителей Аниме! — 09.06.2011

I. Предисловие
В
какой стране выпускается больше всего в мире анимационных сериалов в
год? В какой стране существуют ежегодные «горячие десятки»
полнометражных анимационных фильмов, в то время как в других странах и
десяти таких фильмов в год не производится? В какой стране в школе учат
рисовать комиксы, киноактеры заимствуют комические позы и гримасы из
детских мультиков, а в кинорежиссеры идут люди, не пробившиеся в
режиссеры анимации? В какой стране комиксы составляют 40% всей печатной
продукции и с равным удовольствием читаются в любом возрасте? Ответ на
все вопросы один – это Япония.
В России существует два не очень
сочетающихся взгляда на Японию. С одной стороны, это государство с
древней историей и культурой, богатейшими традициями, о которых так
любят рассуж-дать любители экзотики. С другой стороны, это
сверхсовременное государство из Большой Восьмерки, поражающее своими
техническими достижениями и устремленностью в будущее. С одной стороны –
гейши и чайная церемония, с другой стороны – искусственные
собаки-роботы и миниатюрные компьютеры.
Сами японцы тоже чувствуют
это противоречие. Пытаясь его разрешить, они создали интерес-нейшую
массовую культуру, гармонично сочетающую в себе и опыт 1500-летней
истории, и все новей-шие веяния. И в ее основу легли искусство создания
«манга» (комиксов) и искусство создания анима-ции, «оживления» наиболее
любимых зрителями комиксов.
Именно комиксы и анимация составляют
основную «пищу для ума» юных японцев, формируют их мироощущение и
самооценку. Без знания их очень трудно по-настоящему понять современную
Япо-нию и ее народ. А ведь Япония – наш ближайший восточный сосед, и
понимание ее в XXI веке будет становиться все более важным для нас,
жителей России.

Необходимые примечания:
Японские слова и
названия в нашей книге приводятся в соответствии со стандартной
российской транскрипцией японского языка («россиядзи», см. ее описание в
Приложении).
Используемые в японских названиях иностранные (для
японцев) слова и названия даются в соответствии с их чтением в русском, а
не в японском языке (например, «Атом», а не «Атому», «Лапута», а не
«Рапюта»).
Названия, изначально записывающиеся латиницей или
представляющие собой катаканную за-пись английских слов, пишутся
латиницей (например, «Slayers», а не «Сурэисэдзу»).
Японские имена
даются в обычном для России порядке, то есть – «имя фамилия» (в Японии
при-нят обратный порядок – «фамилия имя»). Китайские имена даются в
стандартном порядке – «фамилия имя».
Все переводы названий аниме и
манги – наши. Как правило, они не буквальны и делались с уче-том
требований к «художественному» переводу. В тех редких случаях, когда
точное оригинальное на-звание установить не удалось, дается только его
приблизительный русский перевод, сделанный на ос-нове доступных нам
неяпонских источников.

II. Введение
Наша
книга, насколько нам известно, является первым монографическим трудом
на русском языке, посвященным описанию отличительных черт и истории
японской анимации, и одним из весьма немногих таких исследований,
написанных не на японском языке. До сих пор не устоялась даже
терми-нология, используемая для описания этого феномена.
Такое
положение вещей, с одной стороны, дает определенный простор фантазии
автора, который может не бояться повторения банальных истин или всем
известных фактов, а, с другой стороны, накладывает значительную
ответственность за дальнейшую судьбу русскоязычных штудий в избранной
области.
Мы старались в нашей работе дать, по возможности,
объективный краткий обзор чрезвычайно интересного, но до сих пор
незаслуженно игнорируемого в России явления.
Естественно, мы отнюдь
не рассчитывали «закрыть тему», а, наоборот, хотели лишь наметить пути
дальнейшего изучения японской анимации и современной японской массовой
культуры и кратко рассказать, каких успехов добилось искусство аниме за
рассмотренные нами 80 лет его существования (1917-1997 гг).
Прежде
чем перейти непосредственно к объекту нашего исследования, стоит
договориться о терминологии и вкратце обсудить особенности японской
культуры, без понимания которых любые рас-суждения о японской анимации
покажутся беспредметными.
«АМЃниме» – это анимация, созданная в
Японии. «Созданная» в данном случае означает не столько «произведенная»,
сколько «разработанная». Дело в том, что многие современные
анимационные филь-мы других стран (особенно сериалы) рисуются в Японии,
но согласно сценариям и дизайнам творцов из этих стран. Такая анимация
под определение «аниме» не подходит. Зато под него подходит ани-мация,
разработанная в Японии, но произведенная в Корее или на Тайване.
Принципиально
важно, носители какой культуры осуществляли основную творческую работу,
техническая же сторона производственного процесса влияет лишь на
качество произведенного продук-та, но не на его культурную
принадлежность. Это особенно актуально именно для коммерческой
ани-мации, в создании которой велик удельный вес сложной и кропотливой,
но совсем не творческой рабо-ты, которую легко можно перенести в страну с
более дешевой рабочей силой.
Так, многие из известных в России
сериалов студии «Уолт Дисней» («Walt Disney») были произ-ведены в
Японии, а в настоящее время ряд российских аниматоров сотрудничают с
японской компа-нией «Сквэа» («Square») в производстве заставок
компьютерных игр. Однако, эти американские и японские произведения, не
становятся, соответственно, японскими и российскими.
«МГЎнга» – это
комиксы, созданные в Японии. Часто эти два термина («манга» и «аниме»)
пута-ют. Здесь сказывается сравнительная новизна термина «аниме»,
который закрепился в японском языке лишь в конце 70-х как сокращение от
английского «анимейшн» («animation»). До этого использовался термин
«манга-эйга» («манга-кино»), который до сих пор иногда употре***ется
старшим поколением японцев. Однако, на наш взгляд, не стоит переносить
эту двойственность в русский язык, потому мы рекомендуем использовать
термины «аниме» и «манга» только в вышеуказанных значениях.
Слово
«манга» придумал знаменитый художник Кацусика Хокусай в 1814 году, и
означает оно «гротески», «странные (или веселые) картинки». Однако сами
японские комиксы существовали (под разными названиями) задолго до этого.
Первым
комиксом в истории Японии считается «Веселые картинки из жизни птиц и
зверей» («Тёдзюгига») знаменитого буддийского монаха и художника Какую
(или Тоба, годы жизни – 1053-1140), созданный в XII веке.
Это четыре
бумажных свитка, на которых была изображена длинная последовательность
черно-белых картинок с подписями. Героями двух первых свитков были
животные, в пародийной форме ра-зыгрывающие сцены из жизни людей, а
героями двух последних – буддийские монахи, занимающиеся не очень
достойной их сана деятельностью, скажем, игрой на петушиных боях. В
дальнейшем анало-гичные произведения искусства назывались «Тоба-э», то
есть «картинки в стиле Тоба».
Почему же знаменитый в свое время
подвижник занимался созданием столь сомнительных кар-тин, и почему их
бережно хранят как реликвии в его родном монастыре? Для того чтобы это
понять, нам придется совершить обширный экскурс в историю японской
культуры.

III.   Древняя Япония
III.1.   Бытовая культура
О
Японии до VI века нашей эры известно не так уж много. Примерно в III
веке н.э. под влиянием переселенцев из Кореи и Китая японцы освоили
выращивание риса и искусство ирригации. Уже этот факт обозначил
существенное различие в развитии европейской и японской культур.
В
Японии были неизвестны пшеница и аналогичные сельскохозяйственные
культуры, требую-щие постоянной смены полей (знаменитые средневековые
«двуполье» и «трехполье»). Рисовое поле год от года не деградирует, а
улучшается, так как промывается водой и удобряется остатками собранного
риса. С другой стороны, для выращивания риса нужно создать и
поддерживать работу сложных ирригационных сооружений. Это делает
невозможным посемейное разделение полей – обеспечивать жизнь поля могла
только вся деревня вместе. Так развивалось японское «общинное» сознание,
для которого выживание вне коллектива представляется возможным только
как особый акт подвижничества, а отлучение от дома – величайшим
наказанием (например, детей в Японии наказывали, не пуская их в дом).
Реки
в Японии горные и бурные, поэтому речная навигация в основном сводилась
к наведению переправ и рыбной ловле. А вот море стало для японцев
основным источником животной пищи.
В связи с особенностями климата
пастбищ в Японии почти не было (поля моментально зарастали бамбуком),
поэтому домашний скот был большой редкостью. Исключение было сделано для
волов и, впоследствии, лошадей, которые пищевой ценности не имели и
использовались, в основном, как средство передвижения знати. Основная
часть крупных диких животных была истреблена уже к XII веку, и они
сохранились только в мифах и легендах.
Поэтому японскому фольклору
оставалось только небольшие животные вроде енотовидных со-бак (тануки) и
лис (кицунэ), а также драконов (рю) и некоторых других животных,
известных только по преданиям. Обычно в японских сказках разумные
животные-оборотни вступают в конфликт (или в контакт) с людьми, но не
друг с другом, как, например, в европейских сказках о животных.
Японию
омывают океан и моря, богатые рыбой. Японцам известно более 10 тысяч
видов мор-ских животных, основная часть которых съедобна. Однако, размер
большинства этих существ невелик (по сравнению с кабанами или
коровами). Поэтому японская кухня не знает понятия «основное блю-до».
Торжественная
трапеза аристократов X века (и состоятельных людей всех последующих
веков) состояла из нескольких десятков разнообразных блюд, каждое из
которых подавалось в небольшом ко-личестве, отдельно каждому едоку и
сервировалось с большим вкусом и фантазией. Понятие «добавка» японской
кулинарной культуре также неизвестно.
Не менее важную роль в японской
кухне играет японская флора, употре***емая и в составе со-усов и
приправ, и отдельно. В связи с таким разнообразием блюд, в каждом краю
существует несколько особых кушаний, которые нельзя попробовать больше
нигде и которыми этот край славится. В позд-нейшие времена каждый
путешествующий по Японии обязательно привозил домой образцы таких
ку-шаний как сувениры из дальних краев.
Также существенную роль в
кулинарии играл способ потребления пищи. В отличие от Европы, где еда
резалась ножом и поедалась руками, разделка пищи в Японии происходила во
время готовки, а готовые кусочки брались палочками. За счет этого
насыщение приходило от меньшего количества еды, так как она делилась на
большее количество порций, а потому – лучше усваивалась.

III.2.   Синтоизм
В
основе древнейшей японской религии, синтоизма, лежит культ множества
божеств и духов (ками). Главные из них – духи местности и духи семьи
(«священные предки»), однако, считается, что ками есть практически во
всем и повсюду.
Насколько сейчас можно судить, древним японцам не
было известно разделение на «злых» и «добрых» духов. Они считали, что
духи могут рассердиться, если их не ублажать, но если правильно
исполнять все обряды, то духи будут благосклонны. И до сих пор понятия
«Абсолютное Добро» и «Аб-солютное Зло» для японской культуры не
характерны.
Важнейшим понятием синтоизма является «чистота», как
духовная, так и физическая. С древ-нейших времен в Японии царит культ
чистоты и людей, и их домов, и улиц. Так, одно из самых силь-ных
японских оскорблений в переводе означает: «У тебя грязное лицо». Во
многом поддержанию чис-тоты способствовало уже упоминавшееся отсутствие
крупных домашних животных. В этом кроется одна из причин того, что
Японии, несмотря на большую скученность населения, неизвестны такие
мас-штабные эпидемии, как Великая Чума начала Нового Времени,
уничтожившая половину населения Ев-ропы.
Из числа прочих ками
правители Японии выделили культ богини Солнца Аматэрасу и объявили
первого императора Дзимму ее прямым потомком. Так император стал
служителем культа верховного божества. Поэтому за всю историю Японии
династия императоров никогда не прерывалась (это бы, по мнению японцев,
навлекло на страну огромные беды), а политическая жизнь состояла в
состязании за право руководить страной от имени императора.

III.3.   Появление письменности
В
VII веке началась «перестройка» Японии по образцу Китайской империи –
реформы Тайка. Кончился период Ямато (IV-VII века), и наступили периоды
Нара (VII век) и Хэйан (VIII-XII века). Важнейшим следствием реформ
Тайка был приход в Японию китайской письменности – иероглифов (кандзи),
изменивших не только всю японскую культуру, но и сам японский язык.
Японский
язык сравнительно беден в звуковом отношении. Минимальной значимой
единицей устной речи является не звук, а слог, состоящий либо из
гласного, либо из сочетания «согласный-гласный», либо из
слогообразующего «н». Всего в современном японском языке различают 46
слогов (для примера – в основном диалекте китайского языка путунхуа
таких слогов 422).
Введение китайской письменности и привнесение в
японский язык огромного пласта китайской лексики породило множество
омонимов. Записывающиеся разными иероглифами и совершенно разные по
смыслу китайские одно- или двухсложные слова никак не различались в
японском произношении. С одной стороны, это стало основой для всей
японской поэзии, много игравшей с многосмысленностью, с другой стороны,
это создавало и создает до сих пор существенные проблемы в устном
общении.
Другой проблемой с кандзи был различный грамматический
строй в китайском и японском язы-ках. Основная масса слов китайского
языка неизменяемы, и поэтому их можно записывать иероглифа-ми, каждый из
которых обозначает отдельное понятие. В японском же языке существуют,
например, падежные окончания, для которых иероглифов не было, но
записывать которые было необходимо.
Для этого японцы создали две
слоговые азбуки (каждый символ в них обозначает слог): хирагану и
катакану. Их функции менялись на протяжении всей истории Японии.
В
настоящее время хирагана используется для записи падежных окончаний,
служебных слов, междометий, многих слов и имен (особенно женских),
иероглифы для которых были исключены из японского языка в ходе реформ
письменности. Также хирагана используется в книжках для детей, еще не
освоивших иероглифы, и для обозначения чтения сложных иероглифов в
книжках для детей постар-ше.
Более графически простая катакана
используется для записи иностранных слов и названий, а также как
своеобразный курсив для выделения отдельных слов в предложениях.
Кандзи
используются для записи корней слов, а также японских фамилий, названий
и имен (в основном – мужских). Естественно, что в больших текстах
кандзи, хирагана и катакана (а в последнее время – и латиница)
используются вместе, вперемешку.
В Средние века хирагана обычно
использовалась для записи «развлекательной» литературы (ро-манов,
повестей и стихов), кандзи – для ученых трактатов по образцу китайских, а
катакана – для рели-гиозных нужд.
Понятно, что столь запутанная и
неоднозначная система письменности не способствовала жела-нию делать
текст единственным носителем информации. Так, в первых же поэтических
сборниках к каждому стихотворению приписывался комментарий, когда, кем и
почему оно было сочинено, чтобы можно было отличить основной смысл от
вторичных.
Хорошие знания кандзи были редкостью даже среди знати. По
той же причине уже древнейшие японские художественные тексты богато
иллюстрировались, не только по эстетическим соображениям, но и для
упрощения их понимания. За счет этого развивалась традиция экономного
символического рисунка, каждый штрих которого нес смысловую нагрузку.

III.4.   Буддизм
Не
менее важным в ходе реформ VI века было то, что в Японии
распространился буддизм. К этому моменту философское учение,
сформулированное Буддой, успело обрасти развитой мифологией и сложным
богослужением. Привнесение их в мировоззрение японцев, с одной стороны,
дало простор для развития тонкой и высокой культуры, а, с другой
стороны, создало почву для появления множества религиозных сект,
«упрощающих» сложное и неоднозначное учение до простых, если не
примитивных тезисов вроде «Постоянное произнесение слов «Славься, будда
Амида» («Наму, Амида-буцу») дарует после смерти райское блаженство».
Дело
в том, что простой народ и многие представители военной знати отнюдь не
получали утон-ченного образования и не могли, да и не хотели
разбираться во всех тонкостях буддийской теологии. Они рассматривали
буддизм с точки зрения синтоизма – как систему «Ты мне – я тебе» и
искали про-стейших путей достижения желанного посмертного счастья.
Неудивительно,
что привезенное из Китая учение чань-буддизма, получившее в Японии
новое название – «дзен», быстро завоевывало умы и простых, и знатных
японцев. Ведь дзен-буддизм не был ни «примитивной» сектой, ни собранием
сложнейших правил богослужения. Наоборот, точнее всего было бы
определить его как реакцию протеста и против первого, и против второго.
Дзен
ставил превыше всего Просветление, мгновенное событие, происходящее в
сознании чело-века, который смог выйти за пределы установившихся иллюзий
окружающего мира. Достигалось это не приношением божеству, а личным
подвигом – медитацией, а также помощью Учителя, который неожиданной
фразой, историей, вопросом или поступком показывал ученику абсурдность
его иллюзий. Такие дзенские вопросы или истории назывались коаны.

III.5.   Ранняя японская эстетика
Важной
концепцией буддизма была принципиальная невозможность точного описания
окру-жающего мира, именно в связи с его иллюзорной и непостоянной
природой. Поэтому начало активно развиваться символическое искусство, не
описывающее мир, а «указывающее» на уже известные людям иллюзии, причем
часто эти символы иллюзий располагались или перемешивались так, чтобы
показать людям их иллюзорную природу.
С другой стороны, развивалось
искусство, ищущее способ уловить состояние этого непостоянного мира в
данный конкретный момент. Оно тоже было весьма лаконичным, так как если
бы такой рисунок делался долго, то мир за это время бы серьезно
изменился, и изображение потребовалось бы переделывать. По этой же
причине такие изображения часто были монохромными.
Итак, как мы видим
из всего вышеизложенного, появление и развитие в Японии и Китае
«исто-рий в картинках» – это результат не гениального «просветления»
отдельных художников, а закономер-ное и вполне предсказуемое явление.
Вполне предсказуемы были также характер и техника исполнения этих
рисунков. Изображая молящихся зайцев и играющих в кости монахов, Тоба
создавал не «юмористические рисунки», а, своего рода, графический коан,
символически описывающий «перевернутый» мир. При этом он проявил большое
графическое мастерство, точными и скупыми линиями рисуя своих
персонажей.
Немудрено, что сейчас эти рисунки хранятся в монастыре
как дзенская святыня, а у Тобы на-шлось немало подражателей, рисовавших в
стиле «Тоба-э».
Начав реформы в китайском стиле, японцы испытали
своего рода «головокружение от реформ». Они хотели подражать Китаю
буквально во всем, в том числе и в масштабном строительстве зданий и
дорог. Так, в VIII веке был сооружен самый большой в мире деревянный
храм Тодайдзи («Великий Восточный Храм»), в котором находилась огромная,
16-ти с лишним метровая бронзовая статуя Будды. Строились и огромные
дороги-проспекты, предназначавшиеся для быстрого передвижения
император-ских гонцов по всей стране.
Однако скоро выяснилось, что
реальные потребности государства куда скромнее, и на поддержа-ние и
продолжение таких строек просто не было средств и политической воли.
Япония вступала в период феодальной раздробленности, и крупные феодалы
были заинтересованы в поддержании порядка в своих провинциях, а не в
финансировании масштабных имперских проектов.
Резко сократилось число
и популярных ранее среди знати путешествий по всей Японии с целью
посещения наиболее красивых уголков страны. Аристократы довольствовались
чтением стихов поэтов прошлого, воспевших эти края, и сами писали такие
стихи, повторяя уже сказанное до них, но ни разу эти края не посетив. В
связи с уже неоднократно упоминавшимся развитием символического
искусст-ва, знать предпочитала не ездить в чужие края, а сооружать в
собственных поместьях их миниатюрные копии – в виде систем прудов с
островками, садов и так далее.
Одновременно с этим в японской
культуре развивается и закрепляется культ миниатюризации. Отсутствие в
стране каких-либо значительных ресурсов и богатств делало единственно
возможным со-ревнование между тщеславными богачами или ремесленниками не
в богатстве, а в тонкости отделки предметов быта и роскоши.
Так, в
частности, появилось прикладное искусство нэцкэ (нэцукэ) – брелков,
использовавшихся как противовесы для кошелей, которые подвешивались к
поясу (карманов японский костюм не знал). Эти брелки, максимум несколько
сантиметров длиной, вырезались из дерева, камня или кости и
оформ-лялись в виде фигурок животных, птиц, божков и так далее. Тонкость
резьбы на них до сих пор поражает воображение посетителей музеев.
Примерно
в этот же период формируются представления о мужской и женской красоте,
актуаль-ные в Японии и по сей день. В отличие от России, в культуре
которой поэтизировалась красота мужественная (стать, здоровье, румяное
лицо и так далее), в Японии поэтизировалась красота женственная –
тонкие черты лица, длинные красивые волосы, тонкая, хрупкая фигура,
большие выразительные глаза.
Отметим, что эти критерии относились и к
женщинам, и к мужчинам. Во многом это было связано с тем, что занятые
политикой и войнами мужчины уступили женщинам право создания
художественной литературы, и женщины описали в ней «романтических
принцев» своей мечты, представление о которых вошли в дальнейшем в кровь
и плоть японской культуры. Самым известным из этих персонажей стал
принц Гэндзи, персонаж первого японского романа – «Повести о Гэндзи»
Мурасаки Сикибу.
Особое отношение было к красоте детей и подростков.
Свадьбы заключались рано, и возраст, ко-торый мы сейчас считаем
«подростковым», в те времена считался возрастом молодых, но уже взрослых
(женатых/замужних) людей. Аналогичное явление известно и европейской
культуре – вспомним 12-тилетнюю Джульетту. Однако в Японии эти взгляды
просуществовали куда дольше в жизни, а в куль-туре живут до сих пор.
Помимо
уже упоминавшейся категории «чистоты», важной для японцев была также
категория «невинности». Они считали (и считают), что чистое и невинное
сердце способно, не обращая внимания на иллюзии, видеть самую суть
красоты мира. Отсюда особое внимание к детям и их естественной кра-соте и
непосредственности.
Также большое внимание в мировоззрении японцев
уделялось мимолетности времени и неиз-бежности смерти. Детская и
подростковая красота приобретала здесь особое значение именно в связи с
недолговечностью. Отсюда же и праздник цветения сакуры, когда вся Япония
выезжает на природу любоваться дикой вишней, которая цветет всего
несколько дней поздней весной.

III.6.   Период междоусобиц
Новый
этап истории средневековой Японии связан с увеличением влияния самураев
– служилых людей и военной аристократии. Особенно сильно это стало
заметно в периоды Камакура (XII-XIV века) и Муромати (XIV-XVI века).
Именно в эти периоды особенно повышается значение дзен-буддизма,
ставшего основой мировоззрения японских воинов. Медитативные практики
способствовали развитию боевых искусств, а отрешенность от мира
уничтожала страх смерти.
С началом подъема городов постепенно
демократизируется искусство, возникают его новые формы, ориентированные
на менее образованного, чем раньше, зрителя. Развиваются театры масок и
марионеток с их сложным и, опять-таки, не реалистическим, а
символическим языком.
Активно начали внедряться деньги (завозимые из
Китая), а также хлопок и фарфор. Это способ-ствовало формированию
городского среднего класса, который теперь мог позволить себе покупать
не-дорогие, но изящные и практичные вещи.
На основе фольклора и
высокого искусства начинают формироваться каноны японского массо-вого
искусства. В отличие от европейского театра, Япония не знала четкого
разделения трагедии и ко-медии. Здесь сильно сказались буддийские и
синтоистские традиции, не видевшие большой трагедии в смерти, которая
считалась переходом к новому перевоплощению.
Круговорот человеческой
жизни воспринимался как круговорот времен года в природе Японии, в
которой из-за особенностей климата каждый сезон очень ярко и определенно
отличается от других. Неизбежность наступления весны после зимы и осени
после лета переносилась и на жизнь людей и придавала искусству,
повествующему о смерти, оттенок умиротворенного оптимизма.
Несмотря
на постоянно идущие самурайские войны, население страны росло и
богатело, совер-шенствовалось в искусствах и технологиях, становилось
все более образованным и разборчивым в раз-влечениях. Военные повести,
рассказывавшие о политике и войне, преобразовывались в авантюрные романы
о великих воинах и об их похождениях на войне и в любви. Естественно,
при издании они богато иллюстрировались, а иногда и вовсе издавались
почти без текста – одни картинки, последовательно рассказывающие сюжет
романа.

III.7.   Эпоха Эдо
Подлинный расцвет массовой
культуры начался после того, как три сёгуна (полководца) Японии,
правивших один за другим, – Нобунага Ода, Хидеёси Тоётоми и Иэясу
Токугава – после долгих сражений объединили Японию, подчинили
правительству всех удельных князей и в 1603 году сёгунат (военное
правительство) Токугава начал управлять Японией. Так началась эпоха Эдо.
Роль
императора в управлении страной окончательно свелась к чисто
религиозным функциям. Недолгий опыт общения с посланцами Запада,
познакомивший японцев с достижениями европейской культуры, привел к
массовым репрессиям крестившихся японцев и строжайшими запретами общения
с иностранцами. Япония опустила между собой и остальным миром «железный
занавес».
В течение первой половины XVI века сёгунат закончил
уничтожение всех своих бывших врагов и опутал страну сетями секретной
полиции. Несмотря на издержки правления военных, жизнь в стране
становилась все более спокойной и размеренной, потерявшие было работу
самураи становились либо странствующими монахами, либо сотрудниками
спецслужб, а иногда – и тем, и другим вместе. Начался настоящий бум
художественного осмысления самурайских ценностей, появлялись и книги о
знамени-тых воинах, и трактаты по боевому искусству, и просто народные
легенды о воителях прошлого. Есте-ственно, было и множество графических
произведений разных стилей, посвященных этой теме.
С каждым годом
все больше росли и расцветали крупнейшие города, центры производства и
культуры, самым важным из которых был Эдо – современный Токио. Сёгунат
потратил много сил и указов, чтобы упорядочить каждую мелочь жизни
японцев, разделить их на, своего рода, касты – саму-раев, крестьян,
ремесленников, купцов и «нелюдей»-хинин (в эту касту попадали
преступники и их по-томки, они занимались самым презираемым и тяжелым
трудом).
Особое внимание правительство уделяло купцам, так как они
считались кастой, развращенной спекуляцией, поэтому от купцов постоянно
ждали неповиновения. Чтобы отвлечь их внимание от политики,
правительство поощряло развитие в городах массовой культуры,
строительство «веселых кварталов» и прочие аналогичные увеселения.
Естественно, в строго регламентированных пределах.
Строгая
политическая цензура практически не распространялась на эротику. Поэтому
основной темой для массовой культуры этого периода стали произведения
на любовные темы различной степени откровенности. Это относилось и к
романам, и к пьесам, и к сериям картин и картинок. Наиболее попу-лярными
картинами стали гравюры в стиле «укиё-э» («картины проходящей жизни»),
изображающие радости жизни с оттенком пессимизма и ощущением ее
быстротечности. Они доводили до совершенст-ва накопленный к тому времени
опыт изобразительного искусства, превращая его в массовое производство
гравюр.
Именно один из величайших мастеров «укиё-э» – Кацусика
Хокусай и придумал, как уже гово-рилось выше, термин «манга» для
обозначения своих рисунков.
Популярны в начале XIX века были также
издания жанра «куса-дзори» («рассказы в картинках») и «ёмихон» («книги
для чтения») – развлекательная массовая литература, повествующая о
невероятных приключениях, привидениях, и так далее. Многие жанровые
принципы этой литературы в дальнейшем активно использовались в манге.

III.8.   Заключение
Итак,
от времен монаха Тоба (XII век) до времен Хокусая (начало XIX века)
японские комиксы – «истории в картинках» развивались совершенно
самостоятельно, испытав лишь в начале сильнейшее влияние аналогичной
китайской живописи. Однако при этом они не считались «настоящим» высоким
искусством и рассматривались либо как иллюстрации к дзен-буддийскому
вероучению, либо как замена книг для не умеющих хорошо читать, либо как
эстетически приятные (но не более того) зарисовки «укиё-э».
Впрочем,
надо признать, что искусство в Японии вообще не имело того статуса,
который оно получило в Европе со времен Возрождения, когда творцы были
«властителями умов», почитавшимися при жизни наравне с правителями
государств.
В средневековой Японии наиболее почитались не живые, а
давно умершие творцы древних вре-мен (особенно периода Хэйан), давшие
японской культуре великую поэзию, романы и дневники, а так-же
религиозные трактаты. Современное же искусство и его создатели не
почитались вовсе, хотя у них были и поклонники, и ценители, обычно
забывавшие о своих кумирах после их смерти или ухода из мира творчества.

IV.   Новая Япония (1853-1959)
IV.1.   Пришествие европейской культуры
Очередной
коренной перелом в истории Японии пришелся на 1853 год. Четыре
американских парохода под командованием коммодора Мэтью Перри прорвали
морскую самоизоляцию страны и вы-нудили правительство подписать с США
договор о сотрудничестве. Всем стало ясно, что сохранившая
средневековые традиции Япония никак не может в военном и экономическом
смысле противостоять Западу.
Это предопределило падение в 1867 году
сёгуната Токугава и начало правления императора Мэйдзи, решившего
провести в стране полномасштабные реформы. Эти события получили название
«Реставрация Мэйдзи».
Как и реформы в китайском стиле, реформы в
западном стиле охватили все сферы жизни Япо-нии. Было запрещено деление
на касты, самураям было запрещено носить оружие, отменены сословные
привилегии, органы власти преобразовывались по примеру европейских. Была
введена суровая «нрав-ственная» цензура, запретившая множество
созданных в эпоху Эдо эротических произведений искусст-ва. Японцы
тщательно изучали опыт стран Запада и заимствовали из него то, что
считали для себя наи-более подходящим. Одновременно началась перестройка
и укрепление армии.
Вместо «манги» Хокусая в Японию пришли западные
комиксы. Первые японские журналы ко-миксов начали издавать два
японизировавшихся иностранца – англичанин Чарльз Виргман (журнал «Зе
Джапан Панч» («The Japan Punch»), начало издания – 1862 год) и француз
Жорж Биго (журнал «Тоба-э» («TГґbaГ©»), начало издания – 1877 год). Оба
эти журнала были ориентированы на обширные поселения иностранцев в
Японии и выходили, соответственно, на английском и французском языках.
Вскоре
технику графики европейских комиксов освоили и японцы, и начали
выходить такие журналы, как, например, «Марумару Тимбун» (начало издания
– 1877 год). Они уже были на японском языке, хотя публиковали комиксы в
европейском стиле.
Со временем японские комиксы «переварили»
европейский опыт и начали возвращаться к преж-нему стилю графики,
опираясь на развитую индустрию книгопечатания и новую технику рисования,
в которой перо и карандаш заменили кисть. Это позволило сделать рисунок
еще более четким и точным.
Постепенно японские комиксы приобретали
все больший национальный колорит и начали играть значительную роль в
культурной жизни общества. Особенно остро воспринимались политические
манга, возникшие на фоне подъема социалистического движения, резко
критиковавшего новые милитаристские японские порядки.
Первым японским
«сериальным» комиксом с постоянными героями по образцу американских
комиксов стал юмористический цветной комикс Ракутэна Китадзавы «Тагосаки
и Макубэ осматривают Токио» («Тагосаку то Макубэ но Токио Кэмбуцу»),
который начал издаваться в 1902 году в журнале «Дзидзи манга». Китадзава
прославился тем, что одинаково блестяще рисовал и в европейском, и в
японском стилях. Его комикс рассказывал о смешных ситуациях, в которые
попадают два бродяги из далекой провинции, приехавшие в Токио и никак не
могущие разобраться в перестроенном в европей-ском стиле городе.
И
вот, в 1917 году японцы позаимствовали еще одно европейское изобретение.
Вслед за первыми японскими кинофильмами появились и первые мультфильмы.
Началась история японской анимации, история аниме.

IV.2.   Появление аниме
Первые
японские анимационные фильмы появились, как уже было сказано, в 1917
году. Это бы-ли маленькие фильмы длиной от одной до пяти минут, и
делались они художниками-одиночками, пы-тавшимися воспроизводить ранние
опыты американских и европейских мультипликаторов.
Самым первым
японским анимационным фильмом считается «Новый альбом набросков»
(«Дэ-кобоко Син Гатё», 1917) Дэкотэна Симокавы (он рисовал мелом на
черной доске и снимал свои рисун-ки на пленку). Также в 1917 году был
создан «Как краб отомстил мартышке» («Сару Кани Кассэн») Сэйтаро
Китаямы, а в 1918 году – его же «Момотаро» («Момотаро») (Момотаро –
популярный герой японских сказок).
Ни одного из этих фильмов не
сохранилось, но понятно, что их художественная ценность была невелика –
это были всего лишь эксперименты, сейчас интересные только для историков
кино как пер-вые шаги японской анимации.

IV.3.   Манга в 1920-е годы
В
истории японской массовой культуры начало 1920-х годов – весьма важный
период. Полно-стью освоив техническую и административную стороны жизни
США и Европы, Япония становилась все более «европейской» державой.
Пришедший
к власти в 1912 году император Тайсё (годы правления – 1912-1926) не
был сильной поли

Сохранено