История жизни одного советского летчика и его семьи ч. 2

cccp_1_0 — 21.10.2019

Этот текст написал  мой  папа. Он писал его, будучи уже очень пожилым человеком, текст  весьма объемный, это рассказ о  его судьбе и  об истории нашей семьи с начала 20-го века.
Это вторая часть, начало  в сообществе здесь.

Постройка  дома началась в апреле 1951 года. Тётя Поля взяла беспроцентную ссуду 10 000 руб. в расчёте, что когда дом будет готов к проживанию, дед продаст  дом в деревне  Косковская  Горка, а тётя Поля –  комнату на улице Зинаиды Коноплянниковой, и ссуда будет погашена. Так в последующем они и поступили (ремарку об уровне зарплат и стоимости питания и промышленных товаров   в те годы см. в конце  этого поста).

Дед распределил обязанности членов семьи в деле постройки дома так: сам он непосредственно занимается строительством  дома, при необходимости нанимает работников; моя мама, его   дочь Маня, работающая в колхозе  в  Косковской Горке,  поставляет продукты в город родне из нашего  крестьянского  частного хозяйства (в тот год она держала на откорм свинью); младшая дочь Поля (официальная застройщица дома), не прекращая работы в Трамвайном парке, готовит  для  строителей.

Дядя  Востров  Василий Алексеевич

Я, временно безработный (покинувший пединститут ради стройки),  должен был  помогать  деду строить  дом и обеспечивать  транспортировку  уже заготовленных в лесоматериалов  из  Косковской Горки (погрузка лесоматериалов – брёвен – на наемных  автомашинах  производилась обычно в воскресные дни, для помощи привлекались  односельчане  по деревне по традиции, сохранившейся со времён сельской общины и называвшейся "помощью").
После оказания "помощи" обязательно устраивалось  для всех работавших угощение со спиртным, собирала столы мама; некоторые из  помощников  после таких угощений с трудом добирались до своих домов в деревне.

 В обязанности младшего  внука  деда, Вали, сына  тети Поли и моего  двоюродного  брата,    школьника, вменялась доставка   приготовленной  еды  на стройку  с улицы Зинаиды Коноплянниковой, где они жили, отвозил он судки на трамвае.  В холодные ночи там у них  мы  с дедом ночевали.

Первым делом, как и полагается, дед "воздвиг"  деревянный туалет и сарай, в нем мы с дедом и жили во время стройки. В разгар стройки, в июне 1951 г., я  отправился поступать в  летное училище ВМОЛАУ  (Высшее Морское Летное Авиационное Училище) им. И.В. Сталина в городе  Ейске (мне нельзя было терять год и навыки обучения), и, поступив в училище, больше в стройке не участвовал.

Построенный дедом дом был  готов  в виде базового сруба, подведенного под крышу, с отделкой внутри в октябре-ноябре   1951 года.   Снаружи бревна обшиты не были по традиции деревянных строений того времени, крыша была из шифера,  окна с резными наличниками, внутри стены были обшиты и поклеены обоями,  потолки и полы были из струганных и окрашенных досок.

Тётя Поля с сыном Валей  после продажи своей комнаты с большой радостью поселились в новом доме. Дед же продолжил  возведение    пристройки  и наружного  коридора. Через год он почти  в одиночку доделал  пристройку, а несколько позже - коридор  тоже в виде пристройки,  по традиции это называлось сенями, они включали и кладовую . В общей сложности площадь базового сруба составляла около 60 кв.  метров (большие площади официально  в те времена строить не разрешалось).

Дом был электрифицирован, отопление  было  печное, водопровода и канализации не было.  На участке был вырыт колодец, но вода в нем была техническая, а за питьевой надо было ходить на соседнюю улицу к городской колонке. Но всё равно  - это было большим достижением нашей  семьи.
Пристройка и коридор, возведенные впоследствии,  были примерно  еще той же площади, 60 кв. м.  То  всего есть суммарно  около 120  кв. м, это были 3 комнаты, 2 большие и одна поменьше,  большая кухня, 2-е печи по типу шведских (в обоих были плиты и духовки для приготовления еды), кладовая и сени. Такая постройка  предназначалась для проживания 5 человек. То есть жилищные условия по   количеству квадратных  метров на человека  получились хорошие.
Для топки печей закупались по осени дрова и торфяные брикеты.

В 1955 г. дед продал деревенский дом в Косковской горке.  Вся семья – дед, дочери Маня и Поля, внук Валя – стали проживать в  новом доме в Калинине. Вся семья была прописана на площади этого дома. Таким образом семья  из крестьянской превратилась в городскую рабочую  семью.

Дом в г. Калинине (Твери) осенью 1951 г., еще без кухни и пристройки. Это еще только базовый сруб площадью 60 м кв.

В силу действующего законодательства, несмотря на то,  что деду в 1955 г. исполнилось 67 лет, пенсии ему  от государства не полагалось. Поэтому он устроился на работу сторожем в Областной архив. Закон СССР "О пенсиях и помощи членам колхозов", который установил минимальную пенсию колхозникам (120 руб.), вышел  только в 1964 г. –  в году, когда  дедушка  уже скончался  (последние два года он не работал, у него сильно  болел желудок). Похоронен  он был на городском Николо-Малицком кладбище в Твери. Долго думали, что установить на скромном надмогильном памятнике: пятиконечную звезду или христианский крест. Установили крест.

Колхозники (их дети и внуки) колхоза в деревне Косковская Горка. В 3-м справа стройном столбце: бабушка  Евдокия, дедушка Алексей  (первый председатель правления колхоза), тётя Поля, дядя Вася. С грамотой в руках – член правления колхоза Василий Семёнович Завъялов, с гармонью – Алексей Григорьевич Борцов,  улыбающийся в проёме окна – Василий Васильевич Васильев. Многие на этой фотографии  погибли на полях сражений или умерли от ран во время Великой Отечественной войны. Вечная им память!

Я  маленький с  бабушкой Евдокией   в деревне  Косковская Горка,  пьем чай из самовара.

Про бабушку Дуню

Вострова (Ефимова) Евдокия Ефимовна –  моя бабушка по матери. Родилась в 1884 г. в семье сельского мастерового (кузнеца, плотника, столяра) Ефима Ефимова и его жены Пелагеи в деревне Хромцово Рамешковского уезда Тверской губернии, русская, крещёная. Как  я рассказывал  уже выше,  мой дед  постигал разностороннее ремесло  мастерового  обучаясь именно у отца бабушки,  у своего тестя.

Бабушка Вострова (Ефимова) Евдокия Ефимовна (1884–1946), похоронена на кладбище в селе  Воротилово Рамешковского района Калининской  области.


Бабушка Дуня была  средней  дочерью  в семье  прадеда Ефима Ефимова. Старшей была Алёна, а младшей – Матрёна. Сёстры имели  очень  разные характеры.

Старшая Алена  (моя двоюродная бабушка)  – волевая, прямая в суждениях, очень внимательная и заботливая наставница  по отношению к нам, молодому  поколению. Состояла в браке с крестьянином Данилой Басовым. В 1947-1948 гг. я, учась в Рамешковской средней школе  с 8 по10 класс (в соседнем от нашей деревни  селе была только семилетка), квартировал у них  временно до возвращения из армии их единственного сына  Ивана. Моей бабушки Дуни  в тот момент уже  в живых не было, поэтому бабушка Алёна заботливо меня опекала как  родная бабушка, ведь я жил в столь юном возрасте  вдалеке от своей семьи, от мамы и дедушки с бабушкой.

В последующем  их сын, Басов Иван Данилович,    был  секретарем  Рамешковского райкома партии (по сельскому хозяйству). Кстати, в свое время  уже он  перенимал  ремесло кузнеца, плотника и столяра в годы перед коллективизацией у  моего дедушки  на Косковской Горке. Когда он  вернулся из армии,  из-за дефицита места  в доме и женитьбы Ивана,   бабушка Алёна устроила  меня, своего "подшефного",   после  окончания 8-го класса,    уже на квартиру к   своей знакомой  Анне Шаровой.

На семейном совете было решено, что я буду получать высшее образование  и пойду учиться на инженера или на учителя,  в школе я  учился на пятерки.
Это было непростое решение для семьи, так как обучение с 8 по 10 класс  в средней школе  в те времена было платным  и обучение в ВУЗе - тоже. К тому же в соседнем с нашей деревней селе не было средней школы  (была только семилетка) и мне надо было ехать  жить и учиться в райцентр, там снимать жилье, быть обеспеченным питанием, учебниками и школьными принадлежностями,   иметь школьную форму определенного образца типа мундира.
Все это могли  себе позволить дать детям  немногие крестьянские семьи того времени, а многодетные -  вообще не могли. О ценах на образование - читай дальше (irina_co).

А то, что  обучение в пединституте я сменил на учебу в летном училище - это тоже было решение семьи. Все финансовые возможности семьи в связи со строительством дома были истощены,  платить за мое образование больше  возможности не было, надо было выплачивать ссуду и достраивать дом. А в летном училище платили курсантам хорошее денежное содержание, большую часть которого я  в последствии отсылал домой.

Прошло без малого 67 лет с тех пор, как в начале 9-го класса  я  поселился в этом доме (д. Хромцово) у тёти Анны Шаровой. В этом доме  я  перенял много полезного в части учёбы у её сына,  десятиклассника Виктора Шарова,  и у так же как я  квартировавшего десятиклассника,  в последствии  участника Великой Отечественной войны и    офицера-артиллериста Александра Малышева. К сожалению,  когда в наше время я посетил этот дом, участвующая в беседе молодая хозяйка дома (по фамилии Шарова) ничего не смогла сообщить  ни про судьбу тёти Анны,  ни про судьбу примерного и весьма способного её сына Виктора, окончившего после учебы в  Рамешковской школе  Институт Стали в Москве.

.

ЭЭ

Вернемся к рассказу о нашей семье.

Младшая сестра бабушки,  Матрёна, состоявшая в браке с крестьянином Иваном Рогозиным (погиб во время Великой Отечественной войны) и проживавшая в деревне Пустораменка Рамешковского района Калининской области, была доброй, приветливой  и  довольно мягкой  по характеру женщиной. Она с мужем вырастила двоих сыновей, участвовавших в Великой Отечественной войне. Бабушка Матрёна до конца своей жизни поддерживала связь с  нашей семьёй, семьей     своего деверя,  моего деда Алексея  и  моей мамы, даже тогда, когда  наша семья  уже проживала в городе Калинине и бабушки  Дуни уже не было в живых.

Моя родная бабушка Дуня была  самой  мягкой  по характеру из  трех сестер, очень трудолюбивой и  заботливой по отношению к дочерям и внукам. В отличие от деда Алексея, она была  очень мягкой и   по отношению к обоим  своим зятьям. Ей  всегда хотелось, чтобы отношения дочерей со их мужьями были устойчивые и благонадёжные (эти  два определения я не поменяла, это определения папы, irina_co).

Унаследовав от отца Ефима способности к ремеслу, она могла делать  многое  в крестьянском хозяйстве по и по мужской и  по женской части: выделывать шкуры животных на кожу,  в качестве молотобойца  работала с дедом в кузнице;  по-матерински лечила  всех семейных, ухаживала за домашними животными (кормила и доила корову, поросёнка и овец),  аккуратно и незаметно ремонтировала  и стирала одежду и бельё  всем семейным, жала зерновые  серпом, трепала лён, пряла, ткала на челночном станке, готовила много различных   блюд   русской  кухни (блины, пироги, квасы, щи, всяческие соленья  овощные и грибные, ягодные  моченья  др.),  варила пиво  целыми бочонками к Рождеству Христову,  престольному празднику, на который традиционно съезжались на лошадях (особенно запомнились предвоенные наезды)  к нам в гости семьи её сестёр и других родственников.

А я  запомнила  сделанные бабушкой  рубашки, платья и юбки с  изящной вышивкой и  тонким кружевом ручной работы (irina_co).

Конечно, когда подросли дочери Маня и Поля, большую часть работ по дому и хозяйству выполняли  и они.
Миссия бабушки Дуни, как и многих русских крестьянских женщин, заключалась в том, чтобы быть женой, матерью, хозяйкой и сельской труженицей. Для этой роли  не требовалось образования (бабушка не училась   в школе совсем и была неграмотной), необходимо было лишь следовать своему природному предназначению. В её сознании  даже и мысли не было, что можно жить  как-то  иначе.
Особенно переживала  она за своего сына Васю (как я уже писал, он  после учебы в учебном заведении НКВД служил в  органах НКВД в Москве),  летом он приезжал  в отпуск (мне особо запомнились 1939-й и 1940-й гг.). За одну-две недели до его приезда её можно было часто видеть ранним утром стоящей в чулане и смотрящей в окно, обращённое на дорогу, – она ждала своего любимого сына.

Помнится, она спрашивала  дядю Васю  о том, будет ли война и что он будет делать во время войны. Хорошо запомнился его ответ: "Да, мама, война будет; что прикажут, то и буду выполнять". Даже  своим детским умом  тогда  я  понимал, что бабушка очень переживает за будущее   сына. Когда он уезжал в 1940-м  из деревни после  проведенного  отпуска, бабушка плакала и просила его почаще писать письма. Видимо, материнское сердце предчувствовало беду. Случилось так, что в 1941-м  дядя  прислал только  два письма, причём в последнем,  очень кратком,  сообщал (это было, кажется, в октябре месяце) о том, что добровольно уходит на фронт. Сосед  по деревне,  дядя Иван Кузьмичёв, в прошлом ленинградский рабочий, сказал, что такого не может быть –  Василий  же служит в НКВД!  Оказалось, что всё может быть в критические времена для Родины, когда брошен клич:  "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…".

Бабушка с нетерпением стала ждать следующего письма, продолжая работать в колхозе, как и все другие односельчане. Когда она приходила с работы, нетрудно было заметить по ее отрешенному взгляду, что она постоянно думает о своей кровинушке – Васе, а  известий о нем  всё не было и не было. Семья  очень  волновалась и переживала, мучаясь в догадках о возможных исходах неблагоприятных событий,  смерть ли,  тяжёлое  ли ранение ли, плен ли постиг сына. Ни во что  плохое не хотелось верить.

И вот в один из дней в 1942 г. пришло письмо, написанное от имени Василия Вострова, но почерк был не его. В письме он извинялся, что долго не писал (не было возможности), что он ранен и находится в госпитале, о подробностях он напишет в следующем письме. Опять  шли дни и месяцы в  ожидании известий, которых все не было и не было.

 В то время бабушка стала жаловаться на боли в сердце, стала  слабеть и уже не могла  работать  дома и в колхозе как раньше. Прошли 1942-й, 1943-й, 1944-й годы,  ее болезнь  все обострялась. В 1945-м году, как я уже рассказывал  выше,  стало  известно о смерти сына Васи (похоронка пришла на несколько лет раньше, но была потеряна председателем сельсовета). Это ещё больше обострило  ее болезнь.  Муж  Алексей  и дочери  свозили  ее в районную больницу на обследование, где врачи сказали, что у неё "грудная жаба" (сегодня  называется  ишемической болезнью сердца, стенокардией, сердечной недостаточностью). Посоветовали принимать валидол, валерьянку. Более эффективных  сердечных лекарств в те годы не было.

Состояние бабушки  все ухудшалось,  по ночам она плохо спала. Перед сном она нередко просила  меня подойти к ней, чтобы погладить  мою голову, что означало прощание на всякий случай. Она  еще прожила почти весь 1946-й год. Среди ночи 4 декабря 1946 г. она попросила подойти к ней всех: любимого мужа Лексея (так она называла его в семье), дочек Маню и Полю, приехавшую из  Калинина по вызову в связи с крайне плохим  ее самочувствием,   и меня. Все мы простились с ней навсегда. Она умерла при сильной  не затихающей загрудинной боли и нарушении дыхания на исходе этой ночи в возрасте 62-х лет.

Дед сам  отстругал доски и сколотил гроб, который с телом бабушки мужчины  деревни по христианскому обычаю (после отпевания набожным соседом Иваном Михайловичем Кольцовым, через три дня после смерти, священников тогда в деревне было найти невозможно) на плечах отнесли из дома на Воротиловское кладбище, расположенное в 2-х километрах от деревни. На этом кладбище она покоится по настоящее время. Вечная ей память!

.

.

_____________________________

Ремарка от irina_co

В город из деревни при обустройстве построенного дома были привезены лучшая мебель и предметы быта. Эти вещи  большей частью  не сохранились,  но я по памяти, по своим детским впечатлениям, постаралась подобрать  фото похожих предметов. Это была  очень красивая  и даже изящная резная мебель, и все это существовало в доме крестьянина-середняка!

Запомнился резной буфет, шкаф, два невысоких комода,  резная скамейка-диван,  два больших зеркала в деревянных красивой резьбы рамах.  Стулья были венские. На кухне были расписные шкафчик и полки.  Мебель в разное  время  семья покупала на ярмарках у столяров-умельцев.

А также запомнилась старинная прялка еще прабабушки, на ней пряла шерсть для носков и варежек  потом и бабушка. Вышитые и отделанные кружевом полотенца (рушники),  кружевные скатерти,  подзоры и кружевные наволочки, салфетки для интерьера - все это переехало в уже городской дом. Эти все вещи  (у меня сохранилось до сих пор  их  несколько) были  изготовлены прабабушкой и ее дочерьми, моими бабушками,  а прабабушка  ведь была даже неграмотной!

Предметы мебели, верх зеркала

Кухонная мебель



Продолжение следует ...

Оставить комментарий

Популярные посты:

vespasianus

Как заработать с помощью Pocket Option брокер

turmalin-morion

Интрига закручивается

neusolga

Велопрогулка.

365days

Ежедневный дайджест марафона #веснаестьвесна — 9 апреля

uncle_pafnutiy

Огари в Аптекарском

vital_drobishev

Гуманитарная катастрофа в Оренбургской области : возможны эпидемии. Власти

prilepin

ДРОБЛЕНИЕ ПЛОТИ И СОН РАЗУМА

sagittario

Ночные встречи

what_2_wear

Новые балетки H&M

• Ранее
• Архив