И еще раз о Манежке

advocatd — 13.12.2010

Проблема не в кавказцах.

Вернее, проблема и в них тоже. Но она вторична. Как и «зиги» в сторону Кремля — тоже вторичны.

Настоящий разлом совершенно в другом.
Он проходит не по национальному признаку.

По классовому.

Мы живем в странное время. Время слома менталитета.

Переход из одного общества в другое всегда сопровождался потрясениями. Революциями, войнами, кровью.

Традиционному, патерналистскому взгляду на мир пытается придти мир атомистический. Вместо семьи — рынок.

Это впервые в истории России. Даже революция 1917 года, по сути своей, менее радикальна чем то, что происходит сейчас.

Тогда шел выбор между двумя патернализмами. Между царским и коммунистическим. Они родственны, на самом деле.

Это раньше мы были вместе. Теперь мы — в месте.

Это место — рыночная площадь. Базар. Здесь все продается и все покупается.

Продавец заинтересован, чтобы покупатель ходил к нему часто. В прекрасном романе Ремарка есть такие слова:

Вы пытаетесь продавать пылесосы и граммофоны. Оставьте, это напрасная трата времени. Здесь продают пылесосы сотни эмигрантов. Заниматься этим так же бессмысленно, как пытаться заключать договоры страхования жизни.
- А я как раз и хотел потом заняться страхованием жизни, - оживленно
перебил его профессор. - Мне кто-то сказал, что это очень легко и можно
кое-что заработать.
- И он предложил вам большие комиссионные за каждый договор, правда?
- Да, конечно, большие комиссионные.
- А больше ничего? Он не обещал вам ни постоянной зарплаты, ни выплаты
издержек?
- Нет. Не обещал.
- Такие условия могу предложить вам и я. Это значит - вообще ничего не
предложить. Господин профессор, вы уже продали хоть один пылесос? Или
граммофон?
Профессор беспомощно посмотрел на него.
- Нет, - сказал он, сильно смутившись. - Но я надеюсь, что в ближайшее
время...
- Бросьте это, - ответил Керн. - Вот мой совет. Купите связку шнурков
для ботинок. Или несколько баночек мази для сапог. Или несколько пакетиков
английских булавок. Любую мелочь, которая нужна каждому. И торгуйте ею. На
этом вы много не заработаете. Но иногда вы все-таки что-нибудь продадите,
несмотря на то, что этими вещами тоже торгуют сотни эмигрантов. Английские
булавки продать легче, чем пылесосы.
Профессор задумчиво посмотрел на него.
- Об этом я еще не подумал.

Но мы живем в странное время. Пылесосы ныне ломаются чаще, чем булавки. Мир ненадежных вещей. Неустойчивый мир.

От нас постоянно требуют быть активным членом рынка. А что это значит?

Это значит — постоянное движение, развитие, активность, купля, продажа. Движуха, одним словом.

И нет ни минуты покоя. Зарабатывай и трать. Трать и зарабатывай.

Стабильность — плохое слово ныне. Застой! У современного человека нет ни минуты покоя.

«Расслабиться!» - это идти клубиться, бухать и трахаться.

Бегство от себя. Вернее, бегство от покоя.

А ведь стабильна только вечность.

К чему это я?

Да вот к чему — рынок у нас, говорите? Ага, рынок...

Запад через это уже прошел. Пять миллионов американского голодомора тридцатых годов. Германский нацизм. Британское высасывание ресурсов из колоний. Французские шестидесятые. И только вмонтирование в рынок элементов социализма спасло запад.

Прибыль. Прибыль. Прибыль! Вот — главное для рынка.

Оптимизация расходов. Перевожу на русский язык.

Было 10 специалистов. Каждый зарабатывал по 1000 уешек.

Оставим троих и увеличим им зарплату вдвое.

Эти трое отныне получают по 2000 уешек. Работают за десятерых. У собственника прибыль в четыре тыщи хрустящих.

Вот это самое и надо помнить, когда нас пытают окутать магическими заклинаниями — оптимизация, модернизация, перестройка, ускорение.

И куда деваются эти семеро?

А работают где попало и кем попало.

Вот работает на трех работах один человек. По образованию — психолог. Работает же програмистом, таксистом и сторожем. Потому как у него ипотека и семья. Сейчас он сюда придет и спросит - «А зачем ты это все написал?»

Не цепляйтесь к примеру. Их у меня много. Да и у вас выше крыши.

Манежка, манежка...

А кто там был на этой манежке?

Дети тех, кто выжил в девяностые и пахал в нулевые.

Дети, которым надоело быть товаром. Они хотят быть людьми.

Но кукловоды знали, что так будет. Что потреблядство зацепит своим округлым шопингом лишь самую глупую часть бывшего народа. (Кстати, обратите внимание на риторику властей. Нас не называют народом. Нас называют населением. Да и живем мы не в городах и селах. В поселениях)

Что делать, когда протестные системные настроения берут верх?

Показать врага. Этого врага надо сначала приручить.

Берем горячих кавказских парней, которых когда-то держали в узде старейшины, а потом замполиты и секретари. И начинаем создавать им одной рукой режим максимального благоприятствования. От денежных преференций до закрытия глаз на уголовный кодекс.

Вот выйду я на Манежку в Пасхальную неделю и ну давай свинью резать. Что со мной будет?

А баранов, можно да.

Мультикультуральность, чо.

У них строят дома, у нас пенсионеров выгоняют из квартир. Я еще расскажу об этом случае.

Много ли надо пацаненку в 20 лет? Достаточно ему показать пьяных кавказцев его же возраста, которые катаются на таких джипах, которые пацану только снятся. Они стреляют, танцуют, опять же режут баранов и показывают один палец всем подряд. Еще и убивают безнаказанно.

Вот он — враг!

Вот эти пацаны и идут на Манежную площадь.

Долго ли подкинуть им «зиги» и прочую хренотень насчет белой расы?

А настоящий-то враг не эти семь дагестанских малолеток, которые по дурости своей поперлись в этот же день «зырить» на распаленную толпу.

Помните март? Когда на Лубянке рвануло? Помните народное «тьфу!» в сторону таксистов, которые загнули цены в два-три раза? А что плевались? У нас рынок — есть спрос, растет цена.

Так вот. Дети этих таксистов уронили елку. А папаши рядом тусили и отвозили испуганных москвичей по новым тарифам. «Тариф «Экстремальный» - только мы увезем вас от этого кошмара!»

Рынок, ребята. Рынок.

Наш зиц-председатель уже пообещал наказать невиновных и наградить непричастных. Вот точно будут арестованы и осуждены несколько организаторов «массовых беспорядков». По два-восемь-два, не иначе. Раненые омоновцы получат по медальке, что, впрочем, заслуженно.

Побитые кавказские пацанята — денежную компенсацию и бесплатное лечение. Начнется очередное бурление в интернетах. Потом очередной теракт в неожиданном месте. Потом начнутся разговоры о «сильной руке». Потом очередные выборы.

Вот и все.

Кавказцы — бараны. Им дают зеленый корм и разрешают срать на улицах.

И нацисты — бараны. Им показывают врага. Зелени им достается мало и срать запрещают. Зато на «новые ворота» направляют.

А пастухи потирают руки в предвкушении очередного распила. Они не причем, ага. Пока бараны бодаются, можно с овец шерсть стричь.

Страшно подумать о том, что нацисты и кавказцы объединятся. Это невозможно по ряду причин.

Но я бы на месте и тех, и других — как минимум, задумался бы.

Кому выгодно столкновение?

Да. И вот еще.

Кровь никогда не останавливала толпу. Любая кровь. Любую толпу. Кровь вызывает ярость у мужчин.

А то, что славяне и кавказцы — мужчины — я не сомневаюсь.

Только настоящий враг совершенно не там.

Сохранено