Хорошо забытая старость

foto_history — 24.06.2013
Семья Казанцевых получает пенсию 1951 г. Фото: Исаак Тункель






"Он при пенсии в 30 рублей умрет с голоду"

Одно из самых ранних воспоминаний моего детства — это обеды с дядей Ваней. Дядей, правда, он приходился не мне, а бабушке, выглядел абсолютно старорежимно и был кладезем историй о царском времени. Сухонький старичок в круглых очках, в старом, но чистом и выглаженном костюме появлялся каждое воскресенье в половине первого и, пока накрывали на стол, рассказывал мне какие-нибудь не всегда понятные, но страшно интересные вещи: как учился в университете на медицинском факультете, о первой мировой, о гражданской войне.

Поговорив, мы шли обедать, а провожая дядю Ваню домой, бабушка обязательно вручала ему авоську с большой стеклянной банкой борща и кастрюлькой с котлетами. Со временем эти обеды превратились для меня в тягостную обязанность: я считал, что выходной семья могла проводить куда интереснее. Но бабушка пресекла все попытки реформировать воскресный распорядок: "Я не могу помогать ему по-другому. Он гордый и денег не возьмет. А если мы не будем его кормить, он при его пенсии в 30 рублей умрет с голоду".




ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
Лев Толстой, как известно, очень любил детей. Царское правительство вынуждено было отдавать должное детям, внукам и жене Толстого как наследникам большого художника слова. О размерах должного долго торговались

Это была чистая правда. Во второй половине 60-х прилавки в магазинах у нас в провинции постепенно пустели, а цены на рынках понемногу, но непрерывно росли. И пенсии дяди Вани, как и пенсий многих нынешних пенсионеров, едва хватало на хлеб, кашу и молоко. Для повышения пенсии он не делал совершенно ничего. Наверное, из-за старорежимных представлений о том, что пенсия дается человеку государством в награду за заслуги и что сколько дали — столько и дали.

Впрочем, и до революции таких представлений придерживались далеко не все. Находились люди, которые вели с властями небезуспешную борьбу за благополучную старость.



ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
Оставшись без пенсий при большевиках, имущие классы быстро превратились в малоимущие

"Помогите многочисленным внукам великого деда"

Пенсионной системы в современном смысле слова в дореволюционной России не существовало. Пенсии для военных и чиновников были монаршей милостью. А более или менее стройная система назначения пенсий для госслужащих и офицеров появилась только в XIX веке. Например, всех гражданских чиновников, прослуживших не менее 35 лет, с 1827 года разделяли на девять разрядов, которым причиталось от 300 до 4000 рублей ежегодного содержания.

Естественно, размеры пенсий большинство отставленных от службы не удовлетворяли, и потому различные ведомства были завалены просьбами об установлении пенсий "выше предусмотренного порядка". Время от времени просили о пенсии и получали ее и лица, далекие от государственной службы: епископы, преподаватели духовных училищ и даже церковные сторожа. Изредка получали пособие по старости даже рабочие — правда, не все, а те, за кого ходатайствовали представители власти. Например, получил вспомоществование рабочий казенных мастерских в Тифлисе, следивший за состоянием выезда — карет и колясок наместника на Кавказе.

На этом фоне весьма примечательна история о том, как семья "зеркала русской революции" Льва Толстого получила после его смерти, как бы теперь сказали, пенсию по случаю потери кормильца. Произошло это во многом благодаря противостоянию законодательной и исполнительной властей.

3 ноября 1911 года Совет министров доложил императору Николаю II, что оказался в крайне щекотливом положении. После кончины писателя члены Государственной думы выдвинули несколько законодательных предложений об увековечении памяти писателя. Одно из них заключалось в приобретении имения графа Ясная Поляна в государственную собственность. Большой любовью к правительству и монарху граф, как известно, не отличался, и тратить казенные деньги на превращение его имения в мемориал и место паломничества оппозиционеров правительству явно не хотелось. Однако шума в газетах по поводу того, что власть не считается с народными представителями и плюет на память великого русского писателя, Совету министров не хотелось еще больше. "Чтобы предотвратить возможность такого нежелательного поворота дела,— докладывали императору,— покойный председатель Совета Министров статс-секретарь Столыпин остановился на предложении приобрести имение 'Ясную Поляну' в казну".

Проблема была в одном: вдова и дети покойного графа запросили за национальное достояние невероятную по тем временам сумму — 2 млн рублей. Чиновники предложение отклонили. Толстые после безуспешных попыток продать имение частным ценителям творчества Льва Николаевича пошли на уступки, запросив 600 тыс., а затем отступив до полумиллиона. При этом семья настаивала на сохранении за вдовой права на пожизненное пользование флигелем с участком земли, урожая 1911 года со всего имения и права для нее и ее детей быть похороненными рядом с Толстым. Вот только, по оценке Министерства финансов, поместье не стоило и 200 тыс.

Вдова написала всеподданнейшее письмо на высочайшее имя: "Как и раньше я осмеливаюсь довести до сведения Вашего Императорского Величества, так и теперь должна повторить, что если русское правительство не купит 'Ясной Поляны', сыновья мои, находящиеся, некоторые из них, в большой нужде, принуждены будут, хотя с глубокой сердечной болью, продавать ее участками или полностью в частное владение. И тогда сердце русского народа и потомков Льва Толстого дрогнет и опечалится тем, что правительство не защитило колыбель и могилу человека, на весь мир прославившего русское имя и столь любимого своею родиною и народом...
Умоляю Ваше Императорское Величество, не дозволяйте бесповоротно погубить 'Ясную Поляну', допустив продажу ее не русскому правительству, а частным лицам, и помогите вместе с тем семье моей — многочисленным внукам великого деда. Веруя всем сердцем в доброту, милосердие и высшую справедливость Вашу, жду Вашего милостивого приговора".





Было очевидно, что во избежание скандала платить придется. Но решительно против был Святейший синод, поскольку Толстой был отлучен от церкви.
"При таких условиях,— докладывал императору Совет министров,— едва ли допустимо для русского государства, неразрывно связанного с Православною церковью, выступать в настоящем деле со своею инициативою на защиту идеи увековечения памяти графа Толстого приобретением его имения".

В итоге было решено платить вдове беспрецедентно высокую для подобных случаев пенсию. 29 декабря 1911 года Совет министров доложил на усмотрение монарха свое предложение:
"Совет Министров принял во внимание, что величина доныне Всемилостивейше пожалованных некоторым русским писателям и их семействам пенсий из казны колебалась от 1500 рублей (вдове Аверкиева) до 5000 рублей (Григоровичу и вдове Каткова). Имея, однако, в виду особо выдающееся значение графа Л. Н. Толстого как великого художника слова, Совет нашел, что некоторое превышение упомянутого высшего размера пенсионного обеспечения в отношении к вдове названного писателя находило бы себе полное оправдание, тем более что она в силу завещания мужа не может пользоваться доходом от его сочинений. Поэтому в качестве наименьшего пенсионного оклада, который мог бы быть назначен графине С. А. Толстой, Совет Министров остановился на цифре 6000 рублей в год, полагая притом, что некоторое дальнейшее, примерно до 10 000 рублей, увеличение сей пенсии могло бы последовать по непосредственному милостивому изволению Вашего Императорского Величества".

Естественно, самодержец не стал мелочиться и сразу назначил 10 тыс.
Но даже и не столь большие пенсии, учитывая их растущее год от года количество, были тяжелой ношей для государственной казны, и императорские министерства стремились переложить это бремя на плечи самих будущих пенсионеров. В 1858 году был образован, говоря современным языком, негосударственный пенсионный фонд для военных — эмеритальная касса военного ведомства. Офицеры отчисляли в кассу 6% жалованья. И те, кто отслужил не менее 25 лет и платил взносы в кассу не менее пяти лет, после выхода в отставку могли рассчитывать на приличную прибавку к государственной пенсии.

Успешный опыт работы военной пенсионной кассы попытались распространить на другие ведомства. Но далеко не везде нововведение прижилось. К примеру, императору докладывали о скандале, происшедшем вокруг правления пенсионной кассы фармацевтов. Владельцы аптек и провизоры просто-напросто отказались переводить часть заработка в этот пенсионный фонд, а правление кассы за ненадобностью самоликвидировалось.

Собственно, те, кто отказывался платить, оказались прозорливее своих законопослушных современников. Поскольку пришедшие к власти большевики, запутавшись в управлении многочисленными пенсионными кассами, разрешили проблему предельно просто — национализировали их средства и отказались платить какие бы то ни было пенсии представителям прежних имущих классов.

"Это очень скудное питание, Иосиф Виссарионович"

В первые годы советской власти пенсии платили только классово близким членам общества. Только размеры их не шли ни в какое сравнение с дореволюционными временами. Пролетарское государство считало себя обязанным обеспечить выживание своих пенсионеров, но не более того. В постановлении о пенсии красноармейцам Совнарком четко обозначил свою позицию:
"В местностях, где прожиточный минимум (средняя заработная плата неквалифицированного рабочего, установленная местными профессиональными союзами) окажется ниже максимальных размеров пенсий, пенсии понижаются до уровня прожиточного минимума... При наличии других, кроме пенсии, доходов, достигающих прожиточного минимума, пенсия вовсе не выдается; при наличности же доходов, не достигающих такого минимума, пенсия выдается в размере разницы между доходами и прожиточным минимумом".

Позднее установление пенсий отдали на откуп губернским властям, но при этом было указано, что размер пенсии не должен превышать 70% от стоимости минимального потребного на месяц набора продуктов. Естественно, люди ходили, просили и доказывали, упирая на революционные заслуги. И региональная самодеятельность привела к постепенному неконтролируемому росту пенсий. В результате к 1931 году появилась общегосударственная система назначения пенсий. В советскую практику пенсионного обеспечения впервые вошли понятия "пенсия по старости" и "пенсионный возраст". Пенсия стала начисляться исходя из размера максимальной зарплаты, которую установили в 300 рублей.


ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
В 20-е годы потребности трудового народа в пенсиях удовлетворялись в размере, обратно пропорциональном их покупательной способности

Для граждан это было огромным шагом вперед. Но, как и до этого, не для всех. В 1939 году инвалид Пузанов из Саратовской области жаловался в Совнарком, что ему установили пенсию в 36 рублей в месяц. В итоге, чтобы семья не умерла с голоду, ему пришлось отправить работать 16-летнюю дочь, не дав ей завершить учебу. По его расчетам, пенсия, позволяющая прокормиться семье из восьми человек, должна была быть не меньше 150 рублей.

Государственная хитрость состояла в том, что максимум в 300 рублей, из которого исчислялась пенсия, на протяжении многих лет не менялся, а цены все время росли, росли и зарплаты. В результате в 40-е даже персональным пенсионерам, получавшим максимальные пенсии, денег хватало лишь на полуголодное существование. Вдова соратника Сталина по работе в подполье Анастасия Полетаева писала вождю летом 1945 года:
"Знаю, что Вы очень заняты, милый, и я решилась-то написать Вам только по крайней нужде — с просьбой помочь мне. После того как я вернулась из эвакуации, после двухлетнего недоедания мое здоровье совсем плохое стало. Мне все время выдавали служащую продуктовую карточку. Это тоже очень скудное питание, Иосиф Виссарионович. После больших хлопот в Наркомсобесе мне выдали рабочую карточку, которую время от времени отменяли и заменяли служащей. Не знаю, можете ли Вы понять, что эта карточка при моей пенсии в 250 р. означает полуголодную жизнь".


ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
Встреча почтальона с пенсионером (вверху) мало помогала встрече пенсионера с колбасой — в колбасных очередях (внизу) пожилые люди практически отсутствовали
Естественно, Полетаевой помогли. Но жизнь многих других пенсионеров существенно сократилась от постоянного недоедания.
И снова народ начал неприметную борьбу с государством. Чтобы сохранить рабочих на важных и вредных производствах, ведомства пробивали разнообразные исключения из правил. И к середине 50-х годов исключений накопилось столько, что исчисление пенсий в собесах превратилось в невероятно трудную задачу.

"Учинялись подлоги в архивных документах"

Одновременно для изменения пенсионной системы назрели и политические условия. Хрущев добивался всеобщей народной любви после развенчания предыдущего кумира. И в 1956 году в газетах опубликовали проект новой пенсионной системы, который народ горячо одобрил. Минимальная пенсия устанавливалась в 300 рублей, максимальная — в 1200 (после денежной реформы 1961 года соответственно 30 и 120 рублей). Как и раньше, пенсия напрямую зависела от трудового стажа. Всем, кому пенсии были начислены раньше, разрешили пересмотреть их размер.

Естественно, желающих нашлось много. А доказывать наличие стажа после войны, когда погибли архивы предприятий и городов, а также стажа в далекие 20-е годы, когда учет иногда попросту отсутствовал, можно было через суд, представляя свидетелей того, что имярек действительно работал там-то и столько-то. Суды были завалены заявлениями. Появилась целая индустрия свидетелей (в особенности на южных окраинах СССР), согласных за небольшую плату подтвердить все что нужно.

Существовал и еще один способ получения пенсий приличного размера. МВД СССР докладывало в 1958 году в Совмин СССР о раскрытии в Московской области целой сети по фабрикации трудового стажа и начисления пенсий. Работники собеса выявляли граждан, не имеющих из-за малого стажа права на пенсию, и предлагали им выгодную сделку — поделиться частью получаемой пенсии. "Для маскировки преступных действий,— докладывало МВД,— участники хищений, используя служебное положение, фабриковали фиктивные справки о трудовом стаже и трудовые книжки. В отдельных случаях ими учинялись подлоги в архивных документах".

На первом этапе новой пенсионной реформы, как стало ясно из итоговых цифр выплат пенсий за 1957 год, остались в выигрыше пенсионеры: вместо тщательно рассчитанного увеличения выплат на 13 млрд рублей было потрачено 20 млрд. Но государство использовало обычный прием, установив на долгие годы максимум пенсий в 120 рублей (с возможностью увеличения за счет непрерывного стажа на 10%). Зарплаты и цены снова росли, а пенсии по-прежнему не менялись.

Хрущевская пенсионная система просуществовала в практически неизменном виде до конца 80-х годов. И к этому времени прожить на максимальные 132 рубля пенсионеры могли лишь потому, что имели время для стояния в бесконечных очередях, а также работали, умудряясь оформиться на рабочие должности, чтобы сохранить пенсию в полном объеме.


ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
В 1956 году советские люди, готовившиеся в заслуженному отдыху, горячо приветствовали проявления волюнтаризма в пенсионном вопросе (на фото — трудовой коллектив изучает газету с проектом постановления Совета министров СССР)

Впрочем, и 132 рубля были настоящим богатством по сравнению с тем, что получали колхозники, на которых хрущевская реформа не распространялась. На долгие годы им установили максимум пенсии в 17 рублей, а затем после долгих просьб подняли до 25. Те из них, кто еще жив, почему-то не вспоминают 70-е и 80-е годы как время исключительного благоденствия.

Евгений Жирнов.
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/568810

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив