Граф Гвидо, вскочивший на коня

Война красных и белых спичек

Знакомилась в биографией Шаргунова очень медленно, выкраивая полчаса в день на очередную главу. И невольно задумалась о том, что жизнь скорее дискретна, чем линейна. Наверно, многим хотелось вычеркнуть из нее бесконечные собрания и голосования, всю подневольность. И когда наступили 50-е, Катаев сделал это решительнее многих. Нет, катаевская "Юность" не короткая главка в биографии, неразличимая среди других, столь же коротких, - целая эпоха. А его поздняя проза - недостижимая для многих полная свобода. Как сказал в одном интервью Александр Нилин, сын писателя Павла Нилина: "Талант сам по себе протестен".

Ни в коем случае не берусь рецензировать достойную книгу Шаргунова, рассказавшего много нового о молодости Катаева. Но "образ Катаева" не стал четче. Или это недостижимо, писатель так и останется таинственной и закрытой фигурой русской литературы?..

Открою лучше неожиданно грустных "Растратчиков", нечитанных раньше, найду там "жгучую фразу" о графе Гвидо:

"Кроме чертовщинки авантюристического свойства, в характере Филиппа Степановича проявлялась иногда еще одна черта: легкая ирония, незаметное чувство превосходства над окружающими людьми и событиями, терпеливое и безобидное высокомерие. Очень возможно, что она родилась давным-давно, именно в ту минуту, когда Филипп Степанович, лежа на животе среди гаоляна в пикете под Чемульпо, прочел в походном великосветском романе следующую знаменательную строчку: «Граф Гвидо вскочил на коня…»
Сам великосветский роман года через два забылся, но жгучая фраза о графе навсегда запечатлелась в сердце Филиппа Степановича. И что бы он ни видел впоследствии удивительного, какие бы умные речи ни слышал, какие бы потрясающие ни совершались вокруг него события, Филипп Степанович только подмигивал своим почечным глазом и думал — даже, может быть, и не думал вовсе, а смутно чувствовал: «Эх вы, а все-таки далеко вам всем до графа Гвидо, который вскочил на коня, дале-ко!..» И, как знать, может быть, представлял самого себя этим великолепным и недоступным графом Гвидо".

Невольно видишь перед собой молодого Катаева, лежащего на животе в пикете. Одного из офицеров Первой мировой, обреченного на пожизненное отступление, и все же вскочившего в последний момент на коня.

Дмитрий Быков объяснил поздний расцвет Катаева страхом смерти, проистекавшим от "небывало острого чувства жизни". Но не уходит ли сразу в прошлое любой миг, пережитый нами?
Как пронзителен долгий диалог с исчезнувшим, который ведет Катаев в огромном пространстве прошлого и настоящего, не имеющем границ. И продолжает этот диалог за других, своих вечных друзей...

"…Пройдя сквозь субтропический сад с померанцевыми деревьями, смоковницами, странными невиданными цветами, мы почувствовали сырую теплоту застоявшегося воздуха и очутились перед естественной каменной стеной необыкновенной высоты. Можно было подумать, что это навсегда окаменевший гладкий серый водопад, неподвижно свергающийся откуда-то с высот безоблачного сицилийского неба. В этот миг мне показалось, что я уже когда-то видел эту серую стену или, по крайней мере, слышал о ней…

Но где? Когда?

В стене сверху донизу темнела трещина, глубокая щель, естественный вход в некую пещеру – даже, может быть, сказочную, – откуда тянуло подземным холодом. Пол этого таинственного коридора, уводящего во мрак, был покрыт тонким неподвижным слоем бирюзовой воды, из которой росли какие-то странные, я бы даже сказал малокровные, растения декадентски изысканных форм, неестественно бледного болотно-бирюзового цвета. Цветы мифического подземного царства, откуда нет возврата…

…нет возврата!…

Этой картине должна была сопутствовать какая-то неземная, печальная музыка и какие-то слова, выпавшие из памяти.
Но какие?
Выпадение из памяти всегда мучительно. Вы слышите хорошо знакомую музыку, но как она называется – забыли. Идет хорошо вам знакомый человек, но его имя выпало из памяти. Распалась ассоциативная связь, которую так мучительно трудно наладить.
Я окаменел от усилия вернуть забытые, но некогда хорошо известные слова, вероятно даже стихи.
Вдруг все объяснилось. Наш гид произнес:
– Синьоры, внимание. Перед вами гротто Дионисо, грот Диониса,

…в тот же миг восстановилась ассоциативная связь. Молния озарила сознание. Да, конечно, передо мной была не трещина, не щель, а вход в пещеру – в грот Диониса. Я услышал задыхающийся астматический голос молодого птицелова – гимназиста, взывающего из балаганной дневной полутьмы летнего театра к античному богу:

«Дионис! Дионис! Дионис!»

«Там, где выступ холодный и серый водопадом свергается вниз, я кричу у безмолвной пещеры: Дионис, Дионис, Дионис!»
Теперь он был передо мной наяву, этот серый гладкий каменный водопад со входом в грот Диониса, откуда слышался тонкий запах выжатого винограда.
– Здесь, синьоры, – сказал гид в клетчатом летнем костюме, с нафабренными усами, – бог Дионис впервые выжал виноград и научил людей делать вино.
Ну да!

«Ты ушел в бирюзовые гроты выжимать золотой виноград».

Я не удивился, если бы вдруг тут сию минуту увидел Опыленный пурпуровый плащ выходящего из каменной щели кудрявого бога в венке из виноградных листьев, с убитой серной на плече, с колчаном и луком за спиной, с кубком молодого вина в руке – прекрасного и слегка во хмелю, как сама поэзия, которая его породила.

Но каким образом мог мальчик с Ремесленной улицы, никогда не уезжавший из родного города, проводивший большую часть своего времени на антресолях, куда надо было подниматься из кухни по крашеной деревянной лесенке и где он, изнемогая от приступов астматического кашля, рубашке и кальсонах, скрестив по-турецки ноги, сидел на засаленной перине и, наклонив лохматую нечесанную го лову, запоем читал Стивенсона, Эдгара По или любимый им рассказ Лескова «Шер-Амур», не говоря уж о Бодлере, Верлене, Артюре Рембо, Леконте де Лиле, Эредиа, и всех наших символистов, а потом акмеистов и футуристов, о которых я тогда еще не имел ни малейшего представления, – как он мог с такой точностью вообразить себе грот Диониса? Что это было: телепатия? ясновидение? Или о гроте Диониса рассказал ему какой-нибудь моряк торгового флота, совершавший рейсы Одесса – Сиракузы?
Не знаю. И никогда не узнаю, потому что птицелова давно нет на свете. Он первый из нас, левантинцев, ушел в ту страну, откуда нет возврата, нет возврата…

А может быть, есть?.."

Среди снегов

Расчёт 12,7-мм зенитного пулемёта ДШК из состава одного из зенитно-пулемётных подразделений стрелковых дивизий 14-й армии Карельского фронта занимает позицию для стрельбы по самолётам; ~ май 1944-го года ...

Корейская весна. Начало апреля

Вчерашний день провёл в политических дебатах, чего никогда не случается со мной в Фейсбуке. Туда я обычно выкладываю фотографии, почти не сопровождая их комментариями; люди ставят или не ставят "лайки", добавляют пару фраз, на этом дело и кончается. Главная страница, насколько я понял, ...

Очередная победа фермеров Кубани при помощи экспертов ОНФ

Пока часть одиозных фермеров, организует марши, протесты, бьётся с системой (тм) и рассказывает о "обещании Президента с ними встретиться" (ага, лично пообещал при встрече, что встретится. Методичка либерала - соври и начинай орать, что обманули), другие фермеры добиваются в судах ...

Сталинская дача на Валдае - мышеловка для вождя народов

Кто не любит хорошо отдохнуть?! Тихое, спокойное лесное место нашлось для нашего советского лидера Иосифа Виссарионовича на Валдае, на берегу чистейшего озера Ужин. Между двух столиц - Москвой и Ленинградом в 1940 году была отстроена правительственная дача. Правда, говорят, что ...

Мотосезон 2011

Вот и наступила весна 2011 года... Не календарная, а реальная. Реальность весны - это вопрос очень личный... По началу, "коник" имел собственное мнение - "что такое весна". Соратник и друг всеми силами пытался убедить меня, что "надо ПОБЕДИТЬ!!! ...

Граф Гвидо, вскочивший на коня

Граф Гвидо, вскочивший на коня

Оставить комментарий

Популярные посты: