Голова профессора Д.

Все помрем. Разница — в деталях: раньше - позже, быстро и сразу — или не быстро и не сразу; склонятся ли «комиссары в пыльных шлемах» или найдут лет через 80 в сыром ельнике. Оплаканный ли детьми, в своей ли постели — или крысами обглоданный, в теплотрассе застряв...Обычно говорят о безвременной, или о том, что вот дескать — жить бы да жить, сейчас долго живут, а ему то всего то 80...Поговорят, скорбя, но в общем то все понимают — да, вот жизнь , а вот смерть — он, а потом может я. Да, рано — но в общем то смерть как смерть. Ужасно — но такова судьба. Значит так Он распорядился.
... Может все и так: но такой смерти Андрей Д. (профессор Д.) уж точно не заслужил.
***
«Мною, старший участковым уполномоченным...составлен настоящий акт...было произведено вскрытие двери в квартиру...на основании поступившего обращения ...вследствие сильного гнилостного запаха...на полу коридора ведущего в кухню обнаружены скелетированные останки...Вследствие сильного разложения...На кровати в комнате обнаружены скелетированные останки двух человек находящихся ...
На основании проведенного первичного осмотра ...останки принадлежат проживавшим в квартире....Признаков насильственной смерти при осмотре не выявлено...»
Ну, или примерно так. Он жил с родителями: они были уже пожилые, серьезно болели, лежачие. Он ухаживал пока были силы: потом упал и умер. Они не могли встать с кровати, труп сына разлагался у них на глазах, а они ничего не могли сделать. А потом умерли и они.
За что ты так, господи?
***
Зажмурившись, я разбегаюсь и прыгаю.... Пруд моей памяти: сначала тут холодно, темно. Но чем глубже — тем светлее: и вот я уже различаю их, и живых и ушедших...И мне становится теплее — а вон и он, Андрей, у двери своей комнаты. Вся общага знала ее...
***
«Любит поражать своей эрудицией» — предупредили еще перед поступлением. Кстати, экзамены он не принимал — у него и степени тогда не было. Так, просто предупредили — знали, что любой первый курс — это прежде всего ночные споры. И всю и весь день, и снова ночь...И все это — унего в комнате: как он терпел то? Блюдце с сахаром, все более бледный чай...А то — и тарелку с супом можно было перехватить. Скудный — но суп. Эрудиция у него была — достойная книги рекордов. В истории он знал — все. Казалось, человеческая память не может вместить такого. Его — вмещала. Проводились десятки экспериментов — раз за разом Андрей доказывал реальность своего феномена. Голова у Андрея Д. была уникальной...
***
Тысячи и тысячи фамилий, дат, событий — все было в этой голове. Он был уникумом. При этом я не сказал бы что он имел какие то сверхамбиции в истории — нет, тихо-мирно кропал что то по историографии, и казалось что диссер так и не появится. Нет, появился..А вскоре и он покинул общагу: став в общем то ее легендой, ведь сколько поколений первокурсников вело те ночные бдения, и сколько килограммов сахара ушло в их ненасытные желудки с того блюдца...Чай заглушал голод лучше чем умные книги.
***
Не было того, кто бы не пытался его пародировать: манера речи у Андрея была специфической, плюс он был достаточно вспыльчив (многим памтные те споры о гностиках агностиках), плюс — то и дело вставлял в свою речь факт ы и фактики. У кого-то лучше у кого то хуже получалось: думаю, что можно сказать о том, что его любили. Может его и нельзя было назвать учителем — но пожалуй наставником я бы его назвал. Повзрослев студенты уходили от Наставника (эрос побеждал танатос) — но их место на ночных бдениях тут же занимали новые....Был ли Андрей добрым? Ну, вот такой хотя бы факт: он все таки был приверженец достаточно радикальных течений, грозил их противникам самыми страшными китайскими казнями...Но уже через час-два что то так же горячо обсуждал с будущими «жертвами». Я не помню ни одного человека, кто хоть как то бы отрицательно относился к нему. Посмеивались, впрочем — безобидно. А тут же еще и девяностые: гностики и агностики на глазах теряли всякое значение...
***
А что имело значение? Филки. А филок у него не было. Ну и некоторая жизненная жесткость....А если нет ни филок, ни жесткости то нет и самки. Да-да, дружище. а как ты хотел? Зато у него были тысячи книг. Может это было и достаточно. Книги и ночные споры.
...Когда в его жизни появилась Она многие снисходительно кривили губы «ну да, кого же он еще бы нашел...». Сходил, посмотрел, «снисходительных» не понял — симпатичная, да и характер вроде неплохой.
Ночные бдения прекратились. Потом я уехал. ...А потом уехала от него и Она — ну, не филок, ни жесткости так и не было, на что Ей настойчиво указывали родители. Дочери они хотели только добра (ну и шубу, а почему бы и нет).
...Андрей больше так и не женился. Жил с родителями. Стал доктором, стал профессором.Писали что его любили студенты, а я в это верю. С его головой может он мог претендовать и на академика, но не было у него ни амбиций, ни пронырливости. Он жил своими книгами, своими лекциями.
А потом он умер. В общем то такой тип людей покосило в девяностые: он, что называется зажился, и вот судьба пришла и за ним...У меня так (в девяностые) умер дядя Толя: руководитель стройтреста, как оказалось он не имел жесткости. ...Очнулся без работы и без семьи — сумасшедшим поэтом в однушке. Именно таких рано или поздно находят: ну дядю Толю и нашли. Спустя месяц. Чуть затронули — он и развалился: тысячи мух с жужжанием вылетели из поэта.
***
Почему все про мертвых? Смерть, да еще такая драматичная придает всей предыдущей жизни некоторую серьезность. Всюду чудятся знаки, потайные смыслы...
Я увидел и себе знак.
***
Становится холоднее, и выныривая, я оставляю те лица и то тепло на дне. Он был частью и моей, и многих юности: не только он, а вообще такие уходят первыми, не вписавшимися.
Холодает.
|
</> |