Глава Россотрудничества Примаков: "Что же происходит и почему"

russkiy_malchik — 18.10.2022

Украина – исторически российская земля, населённая, за редким историческим исключением нескольких западных областей, русскими, русскоговорящими людьми, была выращена, воспитана как анти-Россия, что имело свои давние корни в прошлом. Советская власть попустительски относилась у украинизации, считая её способом поддержать национальные управленческие кадры, прирезала к созданному при развале Российской империи индустриальные земли Донбасса, советская власть сама, по сути, возглавила эту украинизацию – разнарядками по обязательному переходу на украинский язык в делопроизводстве, обязательному обучению украинскому языку, квотам на «национальные кадры». 

Оттого сейчас так иронично выглядят старания выдать существование Украинской советской социалистической республики в СССР как оккупацию и притеснение: никакая нынешняя Украина не была бы возможна без непродуманной, но старательной политики союзных властей. Их отчасти может оправдать только убеждённость в незыблемости Союза как наследника Российской империи: насколько бы  ни была «украинской» Украина, она никуда не сможет деться, потому что лояльность к государству определялась не национальными, а классовыми и идеологическими чертами. СССР конструировался формально на основе единства рабочих и крестьян

Таким образом, в контексте гораздо большего противостояния условного Запада и России, замешанного на попытках сохранить статус-кво победителей, контроль над ресурсами и рынками, «руководящую и направляющую роль» , Украина стала очень эффективным оружием. Не стоит недооценивать возможность украинской власти по мобилизации и своего населения, и общественного мнения на Западе. Машина украинской пропаганды работает почти без осечек, русские и русскоязычные жители Украины давно уже стали клиентами этой пропаганды, и продолжающиеся боевые действия только укрепляют в их сознании «перемогу» и ожесточённость, что бы там ни происходило на фронте. Это не означает необходимость прекращения боевых действий с нашей стороны, это означает лишь необходимость победы – как военной, информационной, так и экономической. 

Вооружённые силы Украины прошли долгий путь обучения с 2014 года и многое было упущено нами, время работало против России, так как не удалось (кроме ярких презентаций и победных отчётов) подготовить российскую армию к подобному конфликту. И теперь надежды на то, что «хохлы разбегутся», надежды на небоеспособность украинских вооруженных формирований  являются очередным глупым изводом всё той же самоуспокоительной лжи так же как и изначальное нежелание наносить удары по казармам и инфраструктуре (солдатики, дескать, одумаются; мосты и подстанции нужны будут в мирной и дружной жизни с Россией в самом скором будущем). 

Если говорить о идейной мобилизации, то нужно признать: наименее устойчивые украинцы либо уже сбежали от войны – нередко можно увидеть молодых мужчин призывного возраста, борющихся против «российской агрессии» на улицах Берлина, но обижающихся на вопрос «а отчего вы тогда сами не на фронте», – либо сидят тихо, а многодесятилетнее выстраивание единой украинской именно антироссийской политической нации состоялось успешно. А русофобия ещё до начала и нынешней стадии конфликта, и до 2014 года, стала востребованным национальным продуктом – востребованным как раз США, Британией, Польшей, Евросоюзом, которые продолжают финансировать Киев. И, что также необходимо понимать, а не тешить себя иллюзиями, что «вот-вот уже у них деньги закончатся», продолжат финансировать. [...]

Не срабатывает и надежда на продажность украинской политической элиты. То есть она, безусловно, продажна, но необходимо помнить, что она уже продалась – и целиком зависима от мотивированных, сосредоточенных и целеустремлённых политических элит условного «Запада». Не экономическая мотивация (которая явно была обещана российскому руководству как эффективный инструмент воздействия украинским олигархом Медведчуком), а даже угроза уничтожения уже не поменяет настроения украинского политического класса, который при реальной угрозе «релоцируется» в Европу и США – в представлении украинских руководителей риск российского возмездия гораздо выше, чем снисходительная жалость к бывшим клиентам в Брюсселе или Варшаве в случае поражения. [...]

Поражение в этом конфликте для нас невозможно и недопустимо по жизненно важным причинам, по причине нашего выживания как государства Россия. И если в Брюсселе говорят, что победа России означает поражение НАТО (откровенно признавая своё участие в конфликте), то для России победа НАТО на Украине означает даже не поражение, а угрозу существования России.

Отдельная тема – те ошибки и промахи, которые допустила Россия. Об этом необходимо говорить прямо, потому что только так можно будет предотвратить будущие провалы – и, как мы теперь понимаем, спасти в будущем сотни и тысячи жизней, не сваливаясь в вооружённое противостояние. 

Тяжелейшая ошибка нашего государства в том, что оно аристократическое, феодальное в своих взаимоотношениях с внешним миром. Мы традиционно исходим из того представления о мiре, что решают всё элиты, именно с ними и нужно договариваться. А уж «начальники» отлично разберутся со своими подданными. Поэтому российское государство искренне не понимает и возмущено тем, что скидки и льготные цены на энергоресурсы не меняют политическую ориентацию страны-клиента, не выливаются в какую-то форму дружественной, союзнической привязанности: ведь, казалось бы, политическая элита референтной страны должна сама рассчитаться со своим населением («холопами»?). 

Так же автоматически не реализуются в политическое влияние либерализация трудовой миграции, взаимоприятные конференции и саммиты, хотя, очевидно, что всё это меры полезные, но совершенно недостаточные. Много раз говорил и писал: преференции, достающиеся политическим элитам, рассматриваются ими как их законная добыча, рента и дань, которую им должна платить Россия, потому что Москва продолжает транслировать идеи «советского единства народов» и щедро не требует ничего взамен. А добычу можно пропивать, проедать, тратить на роскошь, вывозить за рубеж (и тут уже российские элиты долгие десятилетия работали примером, что так можно и нужно поступать).

Впрочем, в последние годы эта ситуация меняется – и российское правительство уже ожидает для интересов страны каких-то особых условий взаимообразно и взаимовыгодно. Но против изменения подхода работает накопившаяся традиция: с одной стороны, недоумение тех самых политических элит в соседних странах («это что такое вдруг Россия себе позволяет, вмешиваясь в наши внутренние дела, национальную, языковую политику?»), с другой – наша внутренняя внешнеполитическая традиция, освящённая десятилетиями уважения не к суверенитету, а к любому капризу, терпимость к любым антироссийским проявлениям в политике, нежелание и даже страх «огорчить уважаемого партнёра», поскольку и «уважаемый партнёр» тоже объяснит, что получит всё, что пожелает, от соперников и противников Москвы, если Москва будет слишком настойчива в своих ожиданиях «взаимности».

И всё это время население референтных стран будет получать в лучшем случае крохи с барского стола, а недовольным, голодным, разочарованным очень легко (и соблазнительно) объяснять это «империалистическими происками» России. Это не умозрительные заключения, а опыт, болезненно приобретённый на Украине. Элита, в обнимку с «золотым батоном», легко находит себе новых хозяев или ротируется. А население мобилизуется против России. Или порой работает негативная мотивация, когда машина пропаганды не справляется, и «телевизор» уступает «холодильнику»: так сейчас происходит с Молдавией, где люди вышли на улицу для того, чтобы выразить недовольство правительству и напомнить о важности хороших отношений с Россией. Фокус в том, что как только покровители режима Майи Санду решат, что ситуация зашла слишком далеко, то они смогут потушить это недовольство социальными выплатами и большим градусом провокативной риторики.

Чему же это учит? Тому, что вложения в низовые, горизонтальные проекты, в гуманитарную деятельность более эффективны, что хорошая жизнь министра должна быть подкреплена на низовом уровне расположением его электората, не зависящего от настроения и благосостояния министра. Порой вложения в образование, в экономические связи, в поддержку сельского хозяйства, энергетики, экологии, благосостояние сообществ на проектном, а не регуляторном уровне не только стоят меньше, чем скидки на газ, но и способны окупаться.

Но ситуация с российской гуманитарной политикой по-прежнему странная. С одной стороны очевидно – и заявляется на высоком и высшем политическом уровне – что гуманитарная политика является ключевым инструментом в целом внешней политики, что она полезна и должна строиться эффективно, с другой – «сейчас не до вас, вы же понимаете какая сложная ситуация». В этой, по-настоящему шизофренической, ситуации ожидать, что Россия может эффективно перестроить свою гуманитарную политику, в соответствии с новыми и адекватными концептуальными документами, не приходится. Нет такой гуманитарной политики, которая может работать без ресурсов, а только на директивах, как бы не были они мудры.

Можно себя успокоить тем, что «не делали раньше, так и нечего привыкать», успокоить себя тем, что у России особый путь, в котором именно и только военные усилия способны утвердить безопасность и суверенитет страны. Но, боюсь, мы тогда вновь и вновь будем оказываться в ситуации, когда за эти суверенитет и безопасность мы будем продолжать расплачиваться жизнями, куда большими ресурсами, сокращая своё влияние, ту самую безопасность, экономическую и культурную состоятельность.

У нас нет иного пути, как победить на Украине, восстановив историческое единство страны, обеспечив жизнь и права русских людей на Украине – на землях юга и юго-запада исторической России. Но перед нами стоит и большая, по-настоящему цивилизационная задача – миссия переутверждения мирового порядка. До победы, как это ни банально звучит, путь будет долог и непрост. 

Для победы потребуется не просто мобилизовать 300 тысяч человек или выпустить ещё тысячу «Калибров»: победа требует мобилизации экономики, хозяйства, управления, живой и близкой народу идеологии, возвращение в казну огромных богатств и собственности, незаконно отторгнутых и краденных в прошлом, требует окончательного очищения и национализации так называемых элит, которые в принципе не должны более чувствовать себя «элитами», оторванными от общества. Но будет обязательно так, как в разговоре у иконы «Тайная вечеря»:

«А что это происходит?»
«Не знаю, какие-то русские что-то празднуют»
«А почему русские-то?»
«Ну как: с ними же Бог».

Полный текст здесь

Оставить комментарий

Популярные посты:

idu_shagayu

Пионы и ирисы в Аптекарском огороде

travnikovug

ТЩЕСЛАВИЕ. ГОРДЫНЯ. ОН РЯДОМ

d_v_sokolov

"Факты, но не слухи" (Ялтинский голос, 15 мая 1918 г.).

sntdpni

Юбилей : два года после мятежа Пригожина

pervenche

Текучка

v_pychick

холодное лето двадцать пятого

foto_history

Ягненок не может позволить себе обсуждать с волком, с какого рода соусом тот

uctopuockon_pyc

Любопытный конфликт, связанный с драгоценностями.

• Ранее
• Архив