Георгий Бурков гений, который так и не стал писателем
kalinchevse — 01.06.2018
«Когда видишь несправедливость, когда веришь во что-то, когда в жизни что-то любишь и ненавидишь, тогда можно писать. Но писать не для того, чтобы величаться писателем, а для того, чтобы защитить то, что страстно любишь, от того, что всей душой ненавидишь» - запись из дневника Георгия Буркова. Он начал вести дневник в 20 лет в 1953 г. и не прекращал свои почти, что ежедневные записи до конца жизни.
Георгий Иванович Бурков родился 31 мая 1933 г. в Перми в семье простого рабочего. В своем военном детстве он помнил госпиталь, который был оборудован в школе. Раненых солдат и офицеров, которых со стонами вносили в бывшие классы. Он на всегда запомнил, что их вносили прямо в шинелях и это делало войну настолько близкой, как будто она шла на черте города. Из окна дома он наблюдал, как полуживых солдат выносили из госпиталя и складывали в трамвай, на котором их куда-то увозили.
С раннего детств Георгий был очень наблюдателен и подмечал такие нюансы, на которые многие не обращали внимания. Но он не только подмечал, он из этого делал свои правильные или не правильные, но свои выводы. Он был впечатлителен и очень раним. Болезненно воспринимал, когда нападали или унижали то, что он любит. Все эти черты остались на всю жизнь. Очень многие воспоминания детства шли с ним рядом.
Его страстно тянуло писать. Записывать свои впечатления. Писать о том, что он видит, о чем думает, как к этому относится. Он так хотел писать, что боялся, что если что-то напишет это будет пошло, не интересно, и не стоить того, чтобы кто-то прочитал. Но желание писать родилось еще в школе, когда он из окна смотрел на погружаемых в трамвай раненых солдат, которых увозили в никуда.
Выздоравливающие раненые ходили в кино. Детвора проникала в зал как могла. Один летчик после просмотра французского фильма, когда масса сдавливающей толпы выходила из кинотеатра громко произнес: «Да, бьют французы наших!» Георгий возмутился до глубины души, и тому, что тот считает себя знатоком искусства, и тому, что поклоняется французскому искусству, не упуская случая к месту или не к месту говорить о заграничных достижениях, и то, что говорит он об этом нарочито громко, так чтобы не только собеседник слышал. Даже спустя много лет, когда Георгий расстался с иллюзиями детства (с идеями социализма) он помнил это свое возмущение и острое желание подойти к летчику и ответить.
После окончания школы Буркова пригласили в волейбольную команду города. Он согласился и уехал в Волгоград на первенство РСФСР. Мечтал ли он тогда о подмостках, о славе артиста? Да он выбирал театр или литература? Он колебался. Ему хотелось гулять, любить, а надо работать, гнаться за карьерой, славой. Он хотел, то и другое, и, решив попытаться на сцене, не бросать и литературу. Именно в это время он начал вести дневники. Но ни в один театральный вуз его не приняли, и он поступил на физкультурный факультет пединститута.
Он усиленно занимался самообразованием. Изучал Пушкина, Гоголя, русскую классику, Шекспира, Бальзака, Хемингуэйя, зарубежную и советскую: Маяковского, Шолохова, Твардовского, изучал философию, историю и все, все, что ему попадалось. А еще он занимался в драмкружке. И писал в дневнике: «Писать хочется о многом, мысли наползают одна на другую, как куски льда во время ледохода, но тут же трескаются и крошатся...». В это время он мечтал, что напишет пьесы, рассказы, романы. Он даже уже знал темы и даже подбирал к некоторым названия – «Жизнь моих современников».
Из дневника Георгия Буркова: «Если у человека нет большого кругозора и народного передового мировоззрения, каждая мелочь ему кажется значительным событием в жизни, главное же пропускается мимо, как второстепенное. Одним словом, этот человек не сможет понять, где в жизни главное и где второстепенное, и, следовательно, не сможет правильно распределить свои силы, будет жить вхолостую».
После окончания студии при пермском театре началась его актерская карьера. Первый спектакль, первая роль, правда, роль слуги и без слов, в промышленном городе Березники, но это только 1958 г. все в самом начале. Потом были и серьезные роли, и другие театры в Кемерово, в Перми, но он рвался в Москву. Свой подход к лицедейству он сформулировал так: «На сцене научиться жить! Не играть, а жить!» В феврале 1965 его все таки пригласили в Москву, и он стал актером театра Станиславского. Снял комнату в полуразвалившемся доме на Бауманской. Все это произошло благодаря режиссеру театра Борису Львову-Антохину, который любил артистов с говорком. Георгий Бурков отличался некоторой шепелявостью. Каноническое артистическое сообщество его бы никогда не приняло. Можно сказать, что Бурков вытащил единственный счастливый билет на миллионы.
В 1966 г. была его первая роль в кино, а на следующий год он уже получил первую свою запоминающуюся роль в фильме Рязанова «Зигзаг удачи». Дальше, больше, интересные роли в театре, яркие роли в кино. Только жизнь оставалась прежней. Для экономии пятаков на метро пешие прогулки на работу и обратно, суп из пакетиков, и дешевое вино. Свадьба. Жизнь в общежитии, жена, ребенок. Почти десять лет была такая жизнь на выживание. Только к середине 1970-х стало выправляться, и появилась почва под ногами.
Работая на сцене и в кино, у него не хватало ни времени, ни сил начать писать, как он хотел, зато он блистательно рассказывал. В любых компаниях или за кулисами, или между съемками, когда он начинал рассказывать, то моментально становился центром внимания всех присутствующих. Любая история в устах Буркова приобретала объем и картина оживала, это был мини спектакль, пьеса одного актера. Его друг Василий Шукшин, с которым он познакомился в начале 1970-х, начиная рассказывать друзьям какую-нибудь историю в присутствии Георгия, прерывался на полуслове и просил рассказать ее Буркова и первый больше всех восхищался.
Встреча Буркова с Шукшиным перевернула всю жизнь Георгия. Это были два человека на одной волне. Они говорили на только им понятном наречии, жили по одним правилам и хотели от искусства одного и того же. Бурков, который всю жизнь мечтал писать, но не мог собраться увидел в Шукшине себя пишущего, человека отражающего на бумаге те же мысли, то же чувство справедливости, тот же взгляд на мир - того драматурга, которым хотел быть сам. И то, что Шукшин часто говорил: «Жор, ты должен писать, ты так здорово рассказываешь. Я так не могу» - только убеждало его, что Василий его понимает. С момента встречи все свои планы, всю творческую жизнь Бурков связывал с Шукшиным. Он был последним кто, видел Шукшина живым и первым, кто видел его мертвым.
Он уходил с головой в работу. И первое, что было у него, это реализация тех планов, которые они вынашивали с Шукшиным. В 1977 г. он пытается поставить сказку Шукшина «До третьих петухов». Спектакль до мелочей прописан на бумаге, но ни в одном театре не получается осилить ту постановку, которую хотел Бурков. Это должен был быть не просто спектакль, а открытие, новое слово. Но артисты этого не принимали, его способности командовать тоже не улучшали дело и поэтому не вышло.
Хотя театр Станиславского и был его домом, но он оттуда ушел. Театр это режиссер. И если нет своего, то и в доме не так тепло. После он работал в разных театрах, в том числе долгое время и во МХАТе, когда его возглавлял Ефремов. Нельзя сказать, что они были друзьями, но обоюдное признание личностей у них было, они слушали друг друга. Именно во МХАТе Бурков получил один из своих первых микроинфарктов. Это было на сцене. Это было на спектакле «Так победим!», по одноименной пьесе М. Шатрова. Это было в 1982 г., когда уже тяжело больной Брежнев решил посетить театр. Брежнева внесли в ложу. Весь зал в этот вечер был более представителен, чем Съезд народных депутатов. Брежнев уже плохо слышал и поэтому громко говорил. В каждой декорации был воткнут микрофон, для усиления звука. Когда Калягин, игравший роль Ленина вышел на сцену, во весь зал раздался голос Леонида Ильича: «Это кто Ленин? Надо встать поприветствовать». «Не надо» - сухо оборвал его Громыко сидевший рядом. По залу пробежала волна смешков. Колягин понял, что сегодня будет два спектакля один на сцене, другой в зале.
Бурков играл Бутузова, ходока из деревни, который пришел к Владимиру Ильичу рассказать о наболевшем. Так получилось по мизансцене, что герой Буркова был лицом к Ленину, но спиной к Брежневу. Началась мольба крестьянина вождю народов. И тут сыграла и дикция Буркова и звук голоса в другую сторону, зал потряс возглас: «Я ничего не слышу, что он говорит?». Бурков побледнел, остолбенел и замер. Он не смог выдавить из себя больше ни слова. Всю мизансцену пришлось заканчивать Калягину в одиночку – задавая вопросы и отвечая на них самому. Наверное, это был единственный случай, когда Владимир Ильич Ленин смог поговорить с достойным ему умным человеком.
Запись из дневника: «Сейчас я как назло сталкиваюсь с актерами-режиссерами, с породой самоуверенных деляг и дилетантов. Они посланы мне богом как искушение, как вызов на дуэль. Режиссерская болезнь начинает снова вползать в мою душу и терзать ее. Но я не сдамся. Режиссурой начну заниматься только, когда стану драматургом».
Еще раньше чем, встретившись с Шукшиным Георгий мечтал создать свою студию, театральное движение. Когда же появился Василий, они вместе вынашивали эти идеи. После смерти Шукшина Бурков мечтал создать творческий центр и назвать его именем друга. 15 лет ушло на это. Только в 1988 г. удалось создать Центр имени Шукшина. Под его эгидой он мечтал начать ставить свои и чужие работы, в первую очередь Шукшина. Но тут он загорелся новым проектом. Восстановлением храма Христа спасителя. Но в 1990-м году он не был понят ни на телевиденье, ни у власти, поэтому эта его прогрессивная идея была похоронена на корню.
В конце 1970-х Бурков записал в дневнике: «Насилие, насилие, насилие! Окрики, надменное превосходство, наместничество, террор. Пир бездарностей. Много лет спустя выясняется, что эти люди – обыкновенные бандиты. Их осуждают. И на их место приходят другие бандиты, еще не скомпрометировавшие себя. Как будто бы никому не ясно, что такую работу могут делать только люди бессовестные, отпетые. Кроме бандитов, за такую работу никто не возьмется». Он как настоящий писатель видел суть и мог ее выразить.
Умер Георгий Бурков как и умирала эпоха. Неожиданно и по стечению трагических обстоятельств. Ему Рязанов прислал сценарий. Должен был начаться новый фильм. Заглавная роль. Но Георгий упал дома. Осколочный перелом бедра. Больница. Операция. Тромб. Смерть в 1-й городской больнице 19 июля 1990 г.
Так он и не стал писателем. Хотя всю жизнь об этом думал, мечтал. Но все время откладывал. Даже его лучший друг Шукшин заставлял его писать рассказы. Даже название серии было придумано – «Театральные рассказы». Даже обещания он давал Шукшину написать, но не исполнил. Вот что об этом написал сам Бурков: «Но моя лень, выражающаяся в гигантских замыслах. В таких, которых легко отодвинуть в будущее, другими словами в никуда».
калинчев.рф
|
|
</> |
Для чего необходима активация Windows 10? 
Села утром в машину 
Холодный день 
Москва / 2024 / зима-весна / 55 
Моноглазики, циклопики, глазастые инопланетяшки! 
14 апреля 1966 г. На вооружение принята БМП-1 
гешефтмахеры 
Позвольте себе взлететь! 
Поцелуйчик в нос 
