Гениальное от Дмитрия Быкова

Толпа была немногочисленна,
и большинству за сорок лет,
и значит, было все бессмысленно?
Да нет, я думаю, да нет.
Не станем спорить о количестве,
хотя свидетелей полно:
когда б мы выросли в язычестве,
нас занимало бы оно.
Но для других, уже поверивших,
что не в количестве вопрос, —
довольно, как писал Аверинцев
(а до него сказал Христос).
Спроси у будущего Нестора,
как все менялось лет за сто:
в защиту Праги вышли шестеро,
за шестерых — почти никто;
назвавшись «пятою колонную»,
из словаря Большого Пу,
почти что полумиллионную
на митинг вывели толпу;
потом все менее, все менее...
И для иных благая весть —
то утешительное мнение,
что это наш удел и есть,
и браться, собственно, не стоило —
народ не хочет, не поймет;
чего бы Родина ни строила —
выходит дзот и пулемет.
Я не беру портянок нанятых,
лихую ольгинскую рать —
история не упомянет их,
и не о чем упоминать;
нет, я про искреннего циника —
он оценил свою страну,
и для него Россия —
клиника и даже хоспис, enter nous.
Дружу я, скажем с атеистами —
и, неофитам вопреки,
их нахожу довольно чистыми,
они умны, они крепки,
мне их духовность непарадная
близка, сколь помню, с юных лет, —
но что-то слышится злорадное
в их утвержденьи «Бога нет».
Я диссонанс какой-то чувствую,
заслышав этот звукоряд.
Добро б признали это с грустию —
так нет, с восторгом говорят!
Их самомнение не падает
при взгляде, скажем, на скелет.
Но почему их так уж радует,
что Бога нет, бессмертья нет?
И та же радость — как от прибыли! —
слышна в словах иных юнцов:
«Что, оптимисты, многих вывели?
Хоть тысяч сто сплотил Немцов?
За вольность вашу, столь любезную,
пойдет ли кто на абордаж?
Нет, господа, смиритесь с бездною:
она и ваш удел, и наш!».
Я б согласился с мрачной младостью
и с кислой старостью, увы, —
но говорится это с радостью!
Чему же радуетесь вы?
Тому ль, что Крым? Тому, что Сирия?
Тому, что жлобство поднялось,
что можно бросить все усилия
и рухнуть радостно в навоз?
А верить, по завету Тютчева?
Сплотиться в маленький отряд?
Но как-то подтверждения худшего
вас подозрительно бодрят.
Россию скука занавесила,
она в безвентильный, как в дыму, —
но как-то вам ужасно весело
от мысли, что конец всему.
Вам проще стать травою, деревом,
занять привычные места...
И я поэтому не верю вам,
а верю все-таки в Христа.
Нет, не во власть его, не в месть его, —
а в приближенье новых дней.
И если б снова вышло шестеро —
победа их была б видней.