Генерал, совершивший невозможное

Генерал Иосиф Владимирович Гурко, герой Русско-Турецкой войны 1877 - 1878 гг.

Иосиф Гурко появился на свет в Новгороде Великом 16 (28 по новому стилю) июля 1828 года, в старинной белорусской дворянской семье Ромейко-Гурко. Отец будущего полководца, Владимир Иосифович Гурко, начавший службу гвардейским прапорщиком, а закончивший - "полным" генералом (генералом-от-инфантерии), был признанным героем Отечественной войны 1812 года, участником Кавказской и Русско-Персидской войн, а по некоторым сведениям - ещё и членом одной из раннедекабристских организаций. Впрочем, к следствию заслуженного генерала не привлекали - к 1825 году он давно отошёл от декабризма, и Николай I лично распорядился оставить его персону "без внимания". Мать полководца происходила из старинного остзейского дворянского рода баронов Корфов. Такое происхождение со временем открывало перед мальчиком широкие карьерные перспективы, а личный пример отца подсказывал, на какой стезе ему лучше всего проявить себя и послужить Отечеству. Владимир Иосифович часто рассказывал сыну о боях и походах славного 1812 года, о выдающихся русских военачальниках, о великих сражениях давнего прошлого. Сын слушал его, затаив дыхание, проникаясь мечтой о военной службе.

Школьное образование Иосиф Гурко, как и многие юные дворяне его времени, начал в Иезуитской школе, однако в 1840 - 1841 годах его один за другим постигли два тяжёлых удара. Сперва скончалась его мать, Татьяна Алексеевна, затем - старшая сестра Софья. Убитый горем отец подал прошение об отставке, однако её у него не приняли, и в 1843 году Владимир Гурко был вынужден отправиться служить на Кавказ. Сына он перевёл на учёбу в Пажеский корпус, что не только открывало перед мальчиком путь в императорскую свиту, но и давало возможность со временем получить строевую должность в одном из полков гвардейской кавалерии.

12 августа 1846 года Иосиф Гурко завершил обучение в пажеском корпусе, получил свой первый офицерский чин корнета и распределился в Лейб-Гвардии Гусарский полк. Уже через два года он считался выдающимся офицером, подающим большие надежды. Связано это было с особенностями его характера - Гурко всегда отличался целеустремлённостью и сильной волей. 11 апреля 1848 года молодого лейб-гусара производят в поручики.

Молодой Иосиф Гурко в парадном мундире Лейб-Гвардии Гусарского полка.
Портрет 1848 года.

В следующем, 1849 году разразилось венгерское национально-освободительное восстание. Россия была связана союзническими обязательствами с Австро-Венгерской империей в рамках Священного Союза, поэтому император Николай I двинул свои войска на подавление восстания. Был двинут к западным границам Российской империи и Лейб-Гвардии Гусарский полк. Однако принять участие в боевых действиях Гурко не успел - повстанцы капитулировали прежде, чем гвардейские гусары получили приказ перейти границу. Полк вернулся в места постоянной дислокации. В 1852 году скончался отец Иосифа Владимировича, наш герой стал помещиком. В дальнейшем за воинские подвиги и верную службу в мирное время генералу Гурко высочайше жаловались новые имения, однако Иосифа Владимировича хозяйственные заботы особо никогда не занимали. Поручив имения управляющим, он всецело отдался военной службе.

Когда в 1854 году, в ходе Крымской войны, войска англо-франузской коалиции осадили Севастополь, Гурко начал обивать пороги с просьбами отправить его на фронт. Воспитанный на примере отца - участника сражений при Бородине и Малоярославце - он не мог оставаться в стороне, когда его Родина подверглась вражескому нашествию. Именно тогда Иосиф Владимирович произнёс свои слова, широко разошедшиеся по Петербургу и ставшие достоянием потомков: "Жить надо с кавалерией, а умирать - с пехотой". Гурко не просто стремился на фронт - он рвался туда, где опаснее всего. Осенью 1855 года его прошения, наконец, увенчались успехом. Сменив чин лейб-гвардии ротмистра на чин армейского пехотного майора, он перешёл на службу в Черниговский пехотный полк, расположенный на Бельбекских позициях в Крыму. Севастополь, однако, к этому времени был уже оставлен, и поучаствовать в его героической обороне Гурко так и не довелось. Вскоре завершилась и сама война - в марте 1856 года был подписан Парижский мир, по условиям которого Россия получала Севастополь обратно, но лишалась права иметь на Чёрном море военный флот. Этот мир больно ударил по самолюбию русского общества, уверовавшего после войн с Наполеоном в непобедимость русского оружия. Гурко, однако, не унывал - по окончании войны он вернулся в свой родной Лейб-Гвардии Гусарский полк, где получил под командование эскадрон. Очень скоро этот эскадрон сделался в полку образцовым. Гурко был строгим, но справедливым командиром, настоящим наставником для своих солдат. Блестящая строевая и боевая подготовка эскадрона не укрылась от глаз нового императора Александра II, и тот отметил командира: 6 ноября 1860 года Гурко был зачислен в императорскую свиту и получил должность флигель-адъютанта.

В следующем, 1861 году Гурко пришлось выполнять поручение, связанное с освобождением крестьян от крепостной зависимости. Получив производство в полковники, он был направлен в Самарскую губернию - контролировать ход крестьянской реформы. А контролировать было что. Помещики зачастую злоупотребляли своим положением, норовя передать освобождаемым крестьянам земли похуже, да ещё и урезать их наделы по сравнению с положением реформы. С другой стороны, нашлось немало проходимцев, вкривь и вкось толковавших положения императорского манифеста крестьянам, внушая им фактически анархические идеи и призывая к разделу всей помещичьей земли.

Иосиф Гурко - флигель-адъютант. Фото 1860-х годов.

Гурко начал с того, что распорядился отпечатать в местных типографиях максимально возможное число листовок с высочайшим манифестом. Теперь любой грамотный человек мог при желании лично ознакомиться с текстом манифеста, а при необходимости - и растолковать его крестьянам. Гурко выступил резким противником силового подавления крестьянских волнений. "Любое неподчинение может быть урегулировано простыми растолкованиями", - внушал он помещикам, приходившим к нему требовать воинских команд для усмирения крестьян. Гурко лично посетил деревни и сёла, где крестьяне наиболее энергично бунтовали, требуя "настоящей" воли. Царский флигель-адъютант не боялся идти прямо к бунтующим крестьянам, проводить с ними долгие беседы, растолковывая им суть реформы и невозможность немедленного исполнения всех их чаяний. Крестьяне видели, что прибывший по царскому поручению офицер - им не враг, а заступник, что он отнюдь не гнушается их общества, несмотря на разделявшую их социальную пропасть. И потому охотно верили Гурко.

Иосиф Владимирович беспощадно обуздывал помещичьи злоупотребления. Превысит ли какой помещик установленные реформой нормы барщины и оброка для временно-обязанных крестьян, лишит ли их при переделе земельной собственности плодородной земли - Гурко немедленно докладывал об этом императору, и конфликт получал разрешение в пользу обиженных крестьян. Гурко запросто мог своей властью распорядиться  выдать крестьянам хлеб из государственных закромов, если по вине помещика они лишались своих запасов. Широкую огласку получила история с князем Кочубеем, который при переделе земельных угодий не толко отвёл крестьянам худшую землю, но и отобрал у них все плодородные наделы, которые уже находились в их собственности. Гурко доложил императору о злоупотреблениях Кочубея, не стесняясь в выражениях, и в итоге добился, чтобы законные требования крестьян были удовлетворены. Естественно, что это повышало его авторитет в глазах крестьян и обуздывало наиболее ретивых помещиков.

Картина Б. Кустодиева изображает чтение манифеста об освобождении крестьян
в одной из провинциальных деревень. Манифест с крыльца помещичьего дома
зачитывает императорский флигель-адъютант - такой же, каким был Гурко в 1861 году.

Пришлось Иосифу Владимировичу и лично "поручкаться" с шарлатанами, извращавшими смысл царского манифеста. В Самарской губернии были пойманы крестьянин Модест Сурков, весьма вольно толковавший перед односельчанами положения реформы (и бравший за это с небогатых крестьян денежную плату!), и беглый солдат Василий Храбров, выдававший себя за великого князя Константина Николаевича и раздававший от его имени крестьянам невыполнимые обещания. Гурко категорически выступил против казни этих злоумышленников, закономерно полагая, что казнь сделает из них мучеников в глазах народа. Оказав давление на следственную комиссию, Гурко добился, чтобы оба толкователя во всех деревнях, которые они успели наводнить своей пропагандой, были публично дезавуированы. После чего обманщики подверглись порке и тюремному заключению.

Действия Гурко были высоко оценены императором Александром. В 1862 году император лично объявил ему благодарность. Примечательно, что Гурко в те годы вызвал одобрение у людей, находившихся на противоположных политических полюсах. Известный монархист Константин Победоносцев писал в те годы о Гурко: "Совесть у Гурко солдатская, прямая. Он не поддается действию политических болтунов, в нем нет хитрости и он не способен к интригам".  В то же время известный оппозиционер и политэмигрант Герцен в "Колоколе" так отозвался о нашем герое: "Аксельбанты флигель-адъютанта Гурко - символ чести и доблести". Поскольку ни в каких громких сражениях к этому времени Гурко участия не принимал, очевидно, слова Герцена относились к его гражданской доблести.

После возвращения из Самары в жизни флигель-адъютанта Гурко произошло важное изменение. Он посватался к Марии Салиас-де-Турнемир, дочери знаменитой писательницы Евгении Тур, и получил согласие. Примечательно, что император был категорически против этого брака - за Евгенией Тур закрепилась репутация писательницы вольнодумной и "слишком либеральной", чтобы государев адъютант мог вступить с ней в родство. Возможно, кто-то другой на месте Гурко и уступил бы, поддавшись давлению Двора. Но Иосиф Владимирович отличался предельной прямотой и честностью. Свою невесту он любил по-настоящему, а обмануть её доверие, пусть даже и в угоду мнениям самого государя, было бы слишком подлым поступком. Гурко женился и вскоре после этого фактически угодил в опалу. В течение нескольких лет ему не давали никаких серьёзных поручений - он должен был то наблюдать за рекрутским набором, то выполнять какие-то другие мелкие административные поручения, совершенно не соответствовавшие его рангу. Гурко не унывал, продолжал служить честно, веря, что рано или поздно справедливость восторжествует.

Жена полководца Мария Гурко, урождённая Салиас-де-Турнемир

Молодожёны поселились в Царском Селе. Брак оказался счастливым. По свидетельству людей, хорошо знавших Гурко, Иосиф Владимирович и Мария никогда друг с другом не ссорились. Один за другим у пары родились пятеро сыновей, двое из них впоследствии стали генералами, ещё один дослужился до товарища министра внутренних дел.

Императорская опала была снята с Гурко только в 1866 году - видимо, Александр II вспомнил о том, каким образцовым строевым командиром был Гурко и как ответственно он подошёл к высочайшему поручению, связанному с крестьянской реформой. Да и безукоризненная жизнь супругов наверняка не осталась без внимания. В 1866 году Гурко получает под командование армейский Мариупольский гусарский полк. В следующем, 1867 году Иосиф Владимирович получил чин генерал-майора, а в 1869 году был назначен командиром Лейб-Гвардии Конно-Гренадерского полка. Этот полк, как когда-то эскадрон в Лейб-Гусарском полку, Гурко очень быстро сделал образцовым как с точки зрения выправки, так и с точки зрения боевой подготовки. Прокомандовав полком пять лет, генерал Гурко получил в 1874 году назначение командиром первой бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, а в августе 1876-го он становится командиром всей этой дивизии и получает чин генерал-лейтенанта. На этом посту Гурко и встретил весть о начале Русско-Турецкой войны.

Генерал Иосиф Владимирович Гурко. Газетное фото 1877 года.