Флэшмоб "Шесть вопросов".

naiwen — 29.09.2016 Очередной :) они периодически пробегают. Мне досталось таких шесть вопросов от boldogg

1) Про твоих котов я знаю. А были у тебя собаки? Или ещё какие животные?

Конечно, у меня была собака, и я про нее писала. Вот точно такая, как на этой аватарке. Ада, Адочка, Адуся, Дуся. Очень хорошая, добрая была собака, умела лапу давать – порой так и сидела часами с протянутой лапой, а лапа была увесистая. И вообще собачка весила под 90 кг – была крупная даже для своей породы. Они у нас тогда одновременно были – собака и кошка Зоська, ровесницы, обе попали ко мне в раннем детском возрасте, и поскольку выросли вместе, то очень дружили. Когда однажды у Адочки были щенки, то было очень смешно, как Зоська пыталась за ними ухаживать, хотя они в месячном возрасте были уже крупнее кошки. И наоборот, когда у Зоськи были котята, то они крошечные, еще полуслепые, ползали по огромной собаке и терялись в ее шерсти (в те времена еще не думали о том, что всех домашних животных, которые не для профессионального разведения, нужно обязательно стерилизовать; нравы были еще полусоветские, это уж потом научились, а тогда «обязательно должна родить для здоровья» и все вот это вот)
Прожила у нас Адочка, увы, не очень долго – такие крупные породы в городе вообще недолго живут, а тут были как раз полуголодные 90-е годы (она у нас завелась как раз весной 91 года), кормить приходилось кое-как – покупали какие-то полугнилые обрезки, рыбьи головы, посадили печень. В общем, семь с половиной лет всего ей вышел срок жизни – последний год становилось все хуже, хуже. А потом я утром уехала на работу, а вечером приехала – а родители усыпили мою собаку. Тяжело было, очень. Больше собак я брать не решилась – с такими большими в городе тяжело, а совсем маленькие мне не нравятся. И как раз ребенок в это время был маленький, не до собаки было, и очередной кризис 98 года (у нас и котов после этого лет пять не было). С котом в доме все-таки попроще – гулять не надо, ну и вообще проблем поменьше.



2) Голосовала ли ты и если да, то как, на референдуме о сохранении СССР?

Самое смешное, что я этого в упор не помню. Даже не помню, что был такой референдум – ну то есть знаю, но не помню. Вроде бы я была в Москве в это время – то есть наверное должна была голосовать, но раз не помню, значит и не голосовала? Вот как за Ельцина в первый раз голосовала по принципу «лишь бы не коммунистов», хотя Ельцин с самого начала не был мне симпатичен – вот это помню, а потом второй раз при такой же дилемме уже вообще не ходила голосовать и потом много лет не ходила.

3) Когда примерно и с чего примерно у тебя началось увлечение декабристами?

В 14 лет мне попалась дома книжка «Мемуары декабристов. Северное общество». Там были мемуары Трубецкого, Оболенского, Александра Муравьева, Цебрикова и др. Удивительным образом это оказалась первая книга, которую я прочитала по теме и мне страшно захотелось читать дальше и узнать больше (что странно, так как такой сборник мемуаров – сугубо научный, с научными комментариями – вообще довольно сложен для чтения подростка, не имевшего к тому времени опыта чтения специализированной научной литературы). После этого я тоже дома раскопала жуткую художественную книжку – советский роман Марии Марич «Северное сияние». Хотя книжка очень плоха – но, видимо, интерес поддержала. Третьим оказался «Апостол Сергей» Эйдельмана, и тут уж я пропала окончательно. В советское время выходило довольно много научных и научно-популярных книг, сборников мемуаров, родители мне что-то доставали, я читала запоем. Интересно, что это был восьмой класс, я поступала в музыкальное училище – и не поступила главным образом потому, что дома, вместо того, чтобы заниматься и готовить программу, читала книжки про декабристов. После этого я бросила музыку и решила, что пойду на исторический. Но я не умею слишком долго подряд интересоваться только одной темой, поэтому к десятому классу школы я перескочила на совсем другую историческую тематику (вы удивитесь, но меня интересовала Югославия в годы Второй мировой войны – конечно, в советское время это нельзя было изучать сколько-нибудь объективно, но что-то я успела прочитать). Потом в институте я познакомилась с Натали, выяснила, что она интересуется декабристами – и тут интерес вернулся. Потом на протяжении многих лет я еще несколько раз уходила от темы и на новом этапе возвращалась к теме, каждый раз открывая для себя каких-то новых людей или аспекты. Вот последний раз целое Общество Соединенных славян заново открыла.

4) Как ты думаешь, есть в России специалисты, которые эту тему - декабристов то есть - знают лучше тебя/Натали/Мыши?

Это не очень корректный вопрос. Я вообще не являюсь профессиональным специалистом, так как настоящим специалистом может считаться только тот, кто работает в архивах. У меня нет технической возможности работать в архивах, и научных исследований я не пишу. У меня история – серьезное хобби для прикладных целей. А Мышь и Натали пишут в том числе и научные работы, и они хорошо знают тему – но есть в России много людей, которые хорошо знают тему, причем есть те, кто работает еще с советских времен (например, хороший историк А.Шешин) или начал писать уже в постсоветские годы – вот Павел Ильин есть, есть хорошие историки в Сибири, сейчас много занимаются сибирской тематикой, много пишут в рамках сибирского краеведения, в рамках истории политической ссылки (вот Туманик, например). Это не значит, что мы всегда и во всем с ними согласны, но это грамотные хорошие специалисты. Вообще тема очень большая, в ней невозможно знать все, и даже если взять нас троих – меня, Натали и Мышь – то мы все знаем немного разное и периодически консультируем друг друга. Я думаю, сейчас нет таких крупных ярких исследователей по теме, как был, например, Натан Эйдельман или та же Нечкина, но хорошие специалисты есть. А есть спекулянты на теме, которых я называть не буду.

5) Как ты выходишь из депрессий когда накатывает?

Смотря что считать депрессией. Из затяжной депрессии последний раз я вышла в некотором роде с помощью необычного стечения обстоятельств: мне пришлось оказать поддержку чужому подростку, и я ее оказывала в течение примерно двух лет, точнее мы взаимно поддерживали друг друга. Мне было важно оказаться кому-то нужной, чтобы стряхнуть с себя длительное оцепенение. Я об этом писала под замком. Сейчас юноша не нуждается в моей помощи, но мы сохранили хорошие отношения. Ну и в целом я после этого сильно изменила образ жизни (все, как говорится, имеет свою цену, но это уж совсем непубличный разговор).
А из повседневных депрессий выхожу с помощью обычных рецептов: много работы, разной работы (это не только работа за деньги, но и история в разных видах, исторические ролевые игры, волонтерство, иностранные языки) + много маленьких радостей жизни. Увы, но я люблю вкусно пожрать. Люблю кофе, кофейни, мелкие дамские радости – всякие платочки, крупные яркие украшения, вообще цветное и яркое, люблю котиков, люблю красивых и разных людей, люблю делать людям мелкие подарки. Силовые фитнес-тренировки вот любила очень, но сейчас не получается, нужно что-то другое придумать. Поездки, конечно. В общем, главное, быстро бегать, чтобы не догнало, и постоянно иметь занятой голову, а также руки и ноги. Впрочем, поныть под замком, чтобы выпустить пар, я тоже люблю.

6) Допустим ты узнала, что сын каких-нибудь твоих хороших знакомых начинает стремительно входить в достаточно радикальную молодёжную организацию. Причём сама по себе идеология у этой организации не плохая - скажем социал-демократические идеи. Но радикальная по риторике, по декларируемым методам борьбы за свои идеи. Юноша говорит всё более резкие и радикальные речи, участвует во всё более радикальных акциях, говорит, что тираны понимают только силу, что "в борьбе обретёшь ты право своё" и т. п. Ты бы скорее сказала "Молодец мальчик, гордитесь им!" или была бы
склонна посоветовать родителям постараться как-то его сдерживать?

Ну, если юноша совершеннолетний, то я бы не вмешивалась и ничего родителям не говорила. Это право самого человека решать, где состоять, как себя вести и в какой форме сообщать о своей деятельности родителям – если, допустим, парень не счел необходимым поставить своих родителей в известность, то я тем более не вправе. Если же родители знают и сами меня спрашивают об этом, то осторожно бы сказала – «ваш сын взрослый, вправе сам решать». Возможно, я бы поговорила с самим юношей и сказала бы ему что-то вроде «ты вправе сам решать, но береги себя, не рискуй понапрасну – помни, что у тебя есть родители и другие люди, которые тебя любят». Ну и возможно поговорила бы с ним на тему о том, точно ли он уверен, что сейчас необходимы именно такие радикальные методы борьбы и исчерпаны ли все возможности для более мирных и легальных способов. Но это зависит от степени доверительности отношений, а также от степени радикальности взглядов, деятельности и проч.
В общем и целом я от слова «радикализм» в обморок не падаю и вполне признаю право на такой выбор в том числе, хотя сама бы в силу характера и возраста, вероятно, выбрала бы иначе. Не то, чтобы я считала, что радикальным выбором всегда нужно гордиться, но и повода стыдиться тоже как-то не вижу. Дальнейшее зависит от множества нюансов.

Желающие могут задать мне шесть вопросов (или сколько хотите)
Желающим я могу задать шесть вопросов.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив