Фабрики - атлантам, землю - бессарабским помещицам, польскую оккупацию - народам!
chaotickgood — 22.02.2013
Так называемая сценаристка Глезарова (
кинопоиск знает ровно один её фильм,
"Бумажный солдат", и похоже никто больше не слышал
ни о каких других её произведениях) на днях слегка всколыхнула
блогосферу, написав
пост о Калашникове. Задав вопрос, казавшийся ей
риторическим ("Кому нужен этот старый пердун? Кому он интересен?"),
она неожиданно получила сотни комментариев, преимущественно
ругательных, и
ряд постов по мотивам. Будем надеяться, что ответ на
свой вопрос она поняла.
Конечно, дискуссия на самом деле шла не о кино. Когда
Глезарова упирает на то, что фильм о Калашникове не будет
интересным, а её оппоненты указывают на отстуствие у неё таланта,
это на самом деле отклонение от темы (хотя, скорее всего, и то и
другое недалеко от истины). Спор об искусстве в данном случае
просто форма, которую принимает конфликт политический и
идеологический. И даже, в некотором (отнюдь не этническом) смысле,
национальный.
Нация это социальный конструкт, но конструкт не произвольный.
Он связан с историей страны и населяющих её народов, с
особенностями экономической и политической жизни. Рукопожатный
беллетрист Акунин,
отвергая Великую французскую революцию, не
понимает главного: без ВФР не будет никаких французов. Французская
нация создана именно этой революцией. Отказ от неё естественным
образом ведёт к национальному предательству. Попытки найти
альтернативную концепцию французской нации уже предпринимались.
Например, французскими фашистами. Как говорил один из них, Марсель
Бюкар:
Наша философия по своей сути противоположна философии наших
предков. Наши отцы хотели свободы, мы выступаем за порядок
<...> Они проповедовали братство, мы требуем дисциплины
чувств. Они исповедовали равенство, мы утверждаем иерархию
ценностей.
Практическое воплощение "иерархии ценностей" получилось очень
наглядным: коллаборационистский режим Виши, "Легион французских
добровольцев против большевизма" и дивизия СС "Шарлемань". После
войны Бюкар, вместе с рядом других национальных предаталей, был
расстрелян безнадёжно испорченными революцией французами.
Если мы вернёмся к России, то увидим похожую, хотя и более
сложную картину. Принять национальную идентичность, сформированную
десятилетиями советской истории, для многих невозможно по
идеологическим причинам: слишком тесно она связана с социализмом.
Одинаково невозможно как для консерваторов, так и для либералов.
Соответственно, консервативные и либеральные идеологи пытаются
сконструировать альтернативную идентичность. Однажды я про неё уже
писал:
Также как и у участников "Русского марша", это патриотизм,
обращенный не к реально существовавшей Советской России, а к
мрачным и дурно пахнущим теням российской истории: белогвардейские
упыри, коллаборационисты, фашиствующие философы и т.д.
Это патриотизм никогда не существовавшей России, сошедшей
со страниц солженицынских книг и геббельсовских листовок.
Большинство наших сограждан этой неприятной альтернативной
реальности инстинктивно сторонятся или, по крайней мере, не
испытывают к ней интереса.
Тогда мне казалось, что "разухабистые либеральные русофобы"
(я, разумеется, не левых либералов имею в виду) некоторым образом
выступают против этой идеологии, но сейчас я вижу, что это не так.
Возможно, они избегают слова патриотизм, меньше встают сколен и
больше призывают к покаянию, но Отечество у них с консерваторами
одно.
P.S. Кстати, кургиняновцы и некоторые другие красконы тоже
ведь пытаются создать свою концепцию нации, захватив из советской
истории как можно больше. Но дело в том, что самое важное всё равно
приходится выкинуть, иначе спонсор будет ругаться. Остаётся одна
пустая экзистенциальная рамка. В итоге, если у Глезаровой вместо
нации какие-то серые ошмётки, то у Кургиняна - всадник без головы.
Выглядит как будто по-другому, но столь же нежизнеспособен.