Этика коммуникаций

alexandragor — 25.11.2016 Открыть Америку в этом вопросе затруднительно, но отвести свою личную душу мне никто помешать не может. Поэтому я ее таки отведу.

Культура коммуникаций у нас утеряна напрочь. Утеряна именно как культура, т.е. нечто общее, обязательное и само-собой-разумеющееся, а не как индивидуальные достижения особо продвинутых особей. Я случайно оказалась в этом вопросе продвинутой особью, и этот факт не приносит мне ровно никаких радостей, а одни сплошные неудобства.
Я прихожу на все встречи вовремя, а те, к кому я прихожу, как угодно опаздывают.
Я отвечаю абсолютно на все письма, даже когда отправитель мне неизвестен, а отвечать дико некогда, причем отвечаю максимально быстро и добросовестно, а мне совершенно спокойно могут не ответить вообще.
Я не считаю себя вправе потревожить человека своим визитом без предварительной договоренности, а ко мне ломятся в дверь все, кому не лень.
Я отвечаю на телефонные звонки даже если меньше всего в этот момент хочу разговаривать по телефону, а если уж совсем никак не могу ответить, отправляю звонящему смс с просьбой перезвонить позже. На мой звонок запросто могут не ответить просто потому, что нет настроения.
Рассказывая что-то, я всякий раз стараюсь учитывать степень информированности собеседника по данному вопросу, его образовательный уровень и словарный запас, и строю рассказ, и подбираю слова так, чтобы слушателю было максимально понятно то, о чем я говорю. Меня то и дело осчастливливают увлекательными историями про Васю Иванова, который, ну ты знаешь, брат Кати Котиковой, которая еще работала в Заготутильснабе, в то время, когда там директором был Акакий Акакиевич, - причем ни один из названных персонажей мне абсолютно не известен.

Нет смысла продолжать этот скорбный список. Его направление понятно, а количество возможных ситуаций еще велико. И у меня, знаете, есть страшное подозрение. Что можно, конечно, разработать этикет, в котором будут учтены все возможные ситуации, и объявить его гос.законом, и вдалбливать в головы принудительно с детсадовского возраста, но только оно слабо поможет. Потому что людей, обстоятельств, нюансов - миллионы, всех не учтешь. А правильное поведение во всем этом миллионе ситуаций базируется, кажется, на одном единственном и теоретически всем известном правиле - думать о другом, ставить себя на место другого. Вот когда человек это делает, ему нет нужды зубрить правила хорошего тона, но только тех, кто так делает,прискорбно мало.

Завершить этот неприлично громкий крик души я хочу цитатой из Андрея Аствацатурова, которая одна ласкает мой слух в нашем бессердечном мире.

"Вот, к примеру, при старом режиме (это до революции, при царе) к людям относились очень деликатно. Если они учились, работали или занимались каким-нибудь делом, их по пустякам не отвлекали. Разве только кто– нибудь в царя бомбу бросит – тогда, конечно, переполох. Но такое случалось не каждый день. Революция все изменила. Трудовые и учебные процессы стали зачем-то всё чаще прерывать собраниями, митингами, политинформациями. К людям заходили, куда– то их вызывали, строили в ряды, сажали на стулья в общие залы и принимались что-то втолковывать. И втолковывали с таким жаром, чтобы до сердца дошло, чтобы про свое дурацкое дело они поскорее забыли. Но всему прекрасному, увы, когда-нибудь приходит конец. Советская власть закончилась. Всё почти вернулось на круги своя. Людей отвлекать перестали.
А вот у нас на даче в Комарово, похоже, всё наоборот: советская власть только начинается.
Едва я сажусь теперь заниматься, читать свои книги, как мне правильно советовал инструктор, ко мне тут же начинают стучаться многочисленные родственники, чтобы сообщить какую-нибудь новость. «Мы приехали!», «Мы уезжаем!», «Ты не знаешь, где сапоги Марика?!», «Сашута подмела пол внизу, и тут вот еще что…»
– Я занят! – отвечаю.
– Но мы только на минутку! – отвечают родственники и заходят ко мне в комнату.
«Я к вам только на минутку», – говорит у Ионеско хозяевам квартиры бранд-майор. Он заходит к ним и остается там до конца пьесы.
Этих людей, моих родственников, ничем не угомонить. Новости всякий раз оказываются одна другой важней. «Мы прожгли туалетную бумагу!», «На Сашутиной веранде осы, имей в виду!», «К нам в гости зашел дядя Юра. Спустись поздороваться!»
Проживать тихим дачником в этом ужасно шумном доме крайне затруднительно. Особенно если ты занят чтением. Чтение настоятельно требует старорежимной тишины.
Когда был жив мой дед, Виктор Максимович Жирмунский, порядки на нашей даче были совсем иными. Видимо, потому, что дед придерживался крайне консервативных взглядов на науку, на литературу и вообще. Например, он не сильно жаловал русских революционных демократов. Однажды он как-то высказался по их поводу: «Из всех этих чернышевских я больше всего люблю Герцена».
Так вот, когда он жил на даче, всё было тихо. Обитатели дома умалишенно друг к другу так вот не врывались, особенно к деду. Даже с очень срочными бытовыми новостями. Каждому разговору отводилось свое время.
Попытка все это изменить была предпринята на даче лишь однажды. И успехом не увенчалась.
Как-то раз дед работал у себя в кабинете, и к нему без стука зашла бабушка.
– Витя, – с ходу начала она.
– Ниночка, я занят, – перебил ее дед.
– Я на минутку… Там к тебе в гости пришел… (она назвала фамилию).
Дед поднял голову.
– Я никого не жду! – строго сказал он.
– Как?! – испугалась бабушка. – Ты что, к нему даже не выйдешь?!
– Нет, – ответил дед твердо. – Это невоспитанно – приходить в чужой дом без предупреждения. Он должен был по крайней мере заранее позвонить и предупредить. А сейчас я занят и, прости, не хочу прерываться.
– У него телефона нет! – взмолилась бабушка.
– Нина, ты мне сейчас очень мешаешь. Что значит «нет телефона»? Раньше, при старом режиме, не было телефонов, но все себя вели очень вежливо, а не так. Приходили в дом, осведомлялись, может ли хозяин принять, не занят ли он…
– Витя! – вдруг закричала бабушка – к ней вернулся ее прежний комсомольский задор эпохи великих строек. – Ты не имеешь права жить как при старом режиме!
Виктор Максимович отложил в сторону ручку, потом поднялся со своего места и внушительно произнес:
– Я, Ниночка, достаточно уже сделал и заслужил право жить как при старом режиме. Ясно?
Дед скончался в 1971 году, и вместе с его смертью старые дачные порядки постепенно забылись. Все принялись друг друга теребить, дергать, рваться друг к другу в запертые комнаты. Больше всех теперь достается мне.
Я хочу, чтобы всё на нашей даче было как при деде.
Но боюсь, наверное, я еще мало чего добился и не заслужил жить в тишине и покое. Как при старом режиме".

Сохранено