Эдвард Блум осуждает Короля и Викторию

euro_royals — 14.06.2023

Среда - маленькая пятница и немного кринжа не повредит.

По случаю Золотого Юбилея Правления Его Величества Короля Карла XVI Густава, историк культуры Эдвард Блум глубоко погружается в свое прежнее увлечение Монархией и республиканским кризисом.

В молодости я был ярым Монархистом. Я ценил духовые оркестры, торжественные речи, блестящие Ордена — все, что было пафосно! Я любил читать патриотические стихи Снольскома, Хейденстама и Рунеберга. Каждый год в Национальный День я приносил в школу маленький настольный флажок. В старших классах я даже распечатывал текст национального гимна, которым пытался заставить своих скучающих одноклассников подпевать — перед тем, как отправиться в Скансен, чтобы увлеченно наблюдать за тем, как Король раздает флаги различным ассоциациям.

Но мое отношение к Королю не ограничивалось традициями. В средней школе я все больше и больше становился «верующим» Монархистом. Под верующим я подразумеваю, что действительно верил, что Королевская кровь имеет объективное, онтологическое значение. Кровь, может, и не голубая в буквальном смысле, но я на самом деле считал, что Королевские особы — это не совсем обычные люди, а что-то вроде кварцевых Богов, и что Дворяне, в свою очередь, тоже играют в этом небольшую роль.

Во «Властелине Колец» Толкина Арагорн играет важную роль: он наследник древнего Королевского Дома Гондора. На протяжении бесконечных поколений члены его семьи скрывались, но были уверены, что однажды они вернутся и снова в качестве законных Монархов взойдут на свой Престол. Арагорн — единственный, кто по судьбе и какому-то небесному правосудию имел право победить зло и править Гондором. Однако, будучи Королем, он также обладал некоторыми чисто магическими способностями, такими как лечить травмы с помощью определенных трав, чего не могли другие. Точно так же я думал, что наша Королевская Семья обладает определенной магией или божественной грацией. Собственно, это не так уж и странно для такого глубоко религиозного человека, как я, считающего, что действительно происходит реальное изменение человека во время, например, крещения или священнического рукоположения.

В юности я, правда, был разочарован тем, что Карл XVI Густав не позволил себя Короновать, что он носил обычную одежду или современный мундир, а не пышные, расшитые бисером платья, как в XVII и XVIII веках. Я мечтал, чтобы Король снова каждую неделю ходил в Королевскую Оперу, где сидел в Королевской ложе, где бы его видели подданные. Я хотел, чтобы он проявлял больше интереса к академиям, искусству и поэзии — как Густав III — и не был таким современным.

Но со временем все это разрешилось само собой, так как я начал предполагать, что Король был кем-то вроде Красной Гвоздики. Интерес к спортивным автомобилям, скауты и помощь шведскому бизнесу были лишь частью роли, которую он играл, чтобы Монархия не была упразднена леворадикальными силами. Ради забавы я даже вообразил, что он на самом деле был тайно Коронован, может быть, даже не лютеранским Архиепископом, а самим Папой. Мне нравилось мечтать о том, как он всячески защищал Швецию от внешних и внутренних врагов и наводил порядок с помощью большой сети подданных. И моя мечта заключалась в том, что когда-нибудь я смогу послужить ему таким образом, а может быть, даже со временем возвыситься и таким образом сам стать существом несколько более высоким, чем обычные люди.

Повзрослев, я, конечно, немного успокоился, но ощущение, что Королевская кровь - божественная, осталось.

Я продолжал уважать Короля не в последнюю очередь за его образцовое чувство долга, но понимал, что, возможно, он не притворялся, а просто любил Стиви Уандера больше, чем Вагнера. Вместо этого я возлагал все свои надежды на Кронпринцессу. Сколько бокалов пунша и шампанского я за нее выпил в ранние студенческие годы? Я фантазировал, что она будет кем-то средним между Королевой Кристиной и Густавом III: будет Коронована, посвятит все свое время старомодной культуре, выйдет замуж за сверхобразованного немецкого Принца. (Хотя, конечно, в глубине души я не мог не мечтать о том, что это будет как в сказке: что я сам женюсь на ней и буду сидеть в окружении Орденов, одетый в золото и пурпур и питаясь сказочными барочными блюдами всю свою жизнь)

Потом все рухнуло в один миг. К победившей Виктории присоединился ее личный тренер. ТРЕНЕР! Я презирал спорт. Неужели она не могла найти хотя бы шведского Графа с образованием, если не получилось с Виттельсбахом?! И этот господин Вестлинг был даже не из Стокгольма, а из Окельбу. Крестьянин! А когда они поженились, мой мир окончательно рухнул.

Стыдно признаться в этом, но я был в ярости. На вечеринках и приемах я почти ничего не обсуждал, кроме как отмену Монархии: ведь для этого потребовалось бы всего два решения Риксдага с выборами между ними. До этого я думал, что такое решение ничего принципиально не изменит, так как Король все равно останется Королем чисто онтологически. Это было не то, что Риксдаг мог изменить. Но если из тренера можно было сделать Принца, то в этом не было никакого магического аспекта: Король был просто чиновником, назначаемым Риксдагом. «Корона из грязи и пыли», как назвал ее Фридрих Вильгельм IV Прусский, когда в 1849 году Бундестаг предложил ему стать Императором, потому что он презирал народное правление. И я действительно был близок к тому, чтобы вступить в Республиканскую партию, которую раньше так ненавидел.

Мой внутренний консерватор чувствовал себя плохо. Потому что в глубине души, хотя я, конечно, не говорил об этом открыто, я всегда считал республику чем-то вульгарным. В конце концов я пришел к выводу, что единственное разумное решение - это выступать за возврат к старой системе: к тому, что господствовало до протестантизма и прочей убогости. Таким образом, я так и не стал республиканцем, а стал сторонником избирательной Монархии.

Но как это будет работать? Я бы не хотел, чтобы Королем избрали политика или поп-звезду. Я играл с идеей, что возможно будет избирать Короля только из титулованной знати. Хотя моя либеральная сторона все еще не могла этого принять. В конце концов я убедился, что надо поступать так, как в католической церкви: подобно тому, как Папа назначает кардиналов, которые потом выбирают нового Папу, так и Монарх назначит около сотни человек, которые будут после его смерти выбирать нового Монарха. Я и сегодня склоняюсь к этому, но со своей стороны не хочу лишать живых лиц их должностей, а думаю, что новые правила могут вступить в силу только после воцарения Принцессы Эстель.

Многие из вас сейчас сидят, затаив дыхание, и недоумевают, как можно быть таким сумасшедшим, романтичным, религиозным, реакционным и позволять магическим представлениям затуманивать разум. Но хотя в юности я имел крайне преувеличенные взгляды и был, по-видимому, большим Монархистом, чем сам Король, я удивляюсь: не являются ли в действительности такого рода понятия и чувства, хотя мало кто осмеливается выложить их на стол и признать их даже самим себе, что заставляет явное большинство нашего населения одобрять сохранение Монархии? Вовсе нет. Просто Король делает много хорошего для экспорта и освобождает Премьер-министра от символических задач. Я бы сказал, что глубоко внутри почти каждого Монархиста есть искра магического мышления.

На небе и земле есть больше вещей Гораций, Чем снилось вашей философии. (Из Гамлета)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив