ДВЕ СЕСТРЫ или КИЕВ 2020

Рукой в бриллиантах рулила Олена,
Другою рукой, оголяя колено,
Откинувшись в кресле, как будто в кровати,
Она теребила роскошное платье

И тихо вздыхала: «Мы ж, Лэся, страждалы,
И ось мы тэпер европейцямы сталы!»

И вторила Леся: «Прэкраснэ це мисто!
Культурно, гламурно, нарядно и чысто!
У нас економика краща у свити,
Цукеркы «рошен» на весь свит знаменити!
Мы з ными пиднялыся сильно и круто,
Цукеркы «рошен» - це державна валюта!»

На этих словах романтичная Леся
О петинге нежном задумчиво грезя,
Открыла свой ротик, чтоб интеллигентно
В него положить полконфетки «сорренто».

На улице Новых героев Майдана,
С конфеткою в губках гламурная дама,
Кокетливо шеей качнув лебединой,
Надела венок из ромашек с калиной

И молвила, чуть расстегнув вышиванку:
- Олэна, давай загуляем до ранку!
Ця нич яка мисячна, глянь же, Олэна,
Давай же знайдэмо соби джентэльмэна!

- Прекрасну ты думку озвучыла, Лэся!
Нам будэ потишно втроем в мерседэси!
Нехай зараз швыдше пойдэ ця бибика,
Щоб мы з тобой, Лэся, знайшлы чоловика!

Олена поправила модную шляпку…
Авто пролетело Подол, Бессарабку,
Залитый цветными огнями рекламы
Бульвар Макаревича, площадь Обамы,

И без остановки проехало юзом
Проспект Единения с Евросоюзом,
А сразу за спуском Русланы Гуцулки
Оно тормознуло в глухом переулке.

И там, в темноте у ларька «Промтовары»
Олена включила передние фары,
Слепящим огнем осветив на лужайке
Невзрачную женщину в старой фуфайке.

Олена ворчливый мотор заглушила
И выглянула из салона машины:
- Прывит тоби, титка, ну як тоби тут, а?
Покажеш нам з Лэсей твоих проститутов?
Мы пийдемо з нымы в кафе пыть коктейли.
Ну де там сховалысь твои «чип энд дейлы»?

- Да зараз! – кивнула в ответ сутенерша, -
Гей, хлопци-красэни, вылазьте из «порша»!

Она обернулась. Вдали от панели
Дремал «жигуленок» четвертой модели,
Откуда, как будто бы шла панихида,
Пятнадцать мужчин невеселого вида
Один за другим показав свои лица,
Построиться вылезли перед девицей.

- Ну шо, выбырайте, красуня Вы наша!
Ниде мужыкив Вы не знайдэте краще!
Воны вси красэни в розквиты и в сыли
Уси москали! Вси з голодной России!

- Щось, мамочка, я тут красенив не бачу,
А е сэред них хоч який-небудь мачо?

- Вы, сердэнько, хлопцив дывылись погано:
У ных же пыпыськи, як ствол у нагана!
Воны, москали, хоч слабки як воякы,
Зате хороши, як могутни ебакы!

Дымон, Володымыр, Мовлади та Гена
Кунылынгус роблять ну так офигенно,
Таки виртуозни зроблять тоби штукы!
Воны, москали, языкасти тварюкы!

А знаете що, пидскажу я Вам, пани:
Ось Яшка, як свижий вареник в сметани!
Москаль и еврей, все в одному флакони,
Ну прямо цукерка «сорренто» в гандоне!

- Цукерка «сорренто»? Мэни це и трэба.
Ну що же, подывымось, хлопэць, на тэбе!
Визьмить соби, титонька, триста доларив,
А мы - в ресторан исты свижых омарив!

Она, проявляя нескромную нежность,
Рукою ощупала парню промежность,
При этом девица цинично и смело
Ему не моргая в глаза посмотрела.

- Ты що червониєш, як кинчык у члена?
Не бийся, не зьим! - усмехнулась Олена.
Поихалы, я заплатыла вже бабки!
Як звуть тебе, зайчык?

- Я-Яша Кацапкер.
В подвале живу за Андреевским спуском…
А можно мне с Вами общаться на русском?
Мне ваша державна украиньска мова,
Не буду лукавить, дается хреново!

- Ты, Яша, не парься у нас в «мерседесе»…
Я, кстати, - Олена, а это вот - Леся!
У вас там, в Москве запрещен украинский,
А мы, европейцы, не будем по-свински
Вести себя с вами. Мы – дети культуры,
Мы люди привольной, не рабской натуры!
Нет духа у вас быть свободными, Яша,
Под гнетом Газпрома живет ваша Раша!
Вы в цепи закованы с самого детства,
А мы получили свободу в наследство!
Но ты ни при чем, москаляка-гвардеец,
Ведь ты же не русский – ты чистый евреец!

- Еврейцев люблю! – согласилась с ней Леся, -
Давай мы, Олэна, с тобой прямо здеся
Отжарим сначала его со страпоном,
А после отметим наш праздник бурбоном!

- Нет, пусть москаляка расскажет сперва нам,
Как сделался он проститутом-путаном! -
Сказала Олена, – Кем был он по сути,
И как до панели довел его Путин!
Рассказывай, Яша!

- Да, я из России,
Там люди живут в нищете и в грязи и
Там нету работы, там все голодают,
И зубы у всех россиян выпадают.
Там люди горбатят на Путина спину,
Мечтая уехать сюда, в Украину!
Там носят в Москве телогрейки и унты,
Там зреют повсюду народные бунты,
Но всех, кто раскрыл украинские флаги,
Сгребают и сразу сажают в концлагерь!
В Москве на Центральной спортивной арене
Людей антипутинских мировоззрений
Заставили встать на колени, уроды,
В надежде лишить их любви и свободы!
Когда ж Макаревич запел, - эти суки
Ему поломали и пальцы, и руки,
А после тех пыток ему эти твари
Вообще запретили играть на гитаре!
А вы – молодцы! В честь певца и поэта
Назвали бульвар. Уважаю за это!
И вас уважаю, Олена и Леся,
За то, что вы ездите на «мерседесе»,
За то, что со мною просты в разговоре,
Хотя вы тут обе в «картье» и в «диоре»…
А я кто такой? Не имеющий веса
Обычный москвич, стоматолог, профессор,
Бессмысленной жизни случайный осколок…

На этих словах проститут-стоматолог,
Душой осознавший всю низость паденья,
Вздохнул и заплакал, уткнувшись в сиденье.

- Не надо, не плачь! – обернулась Олена –
Давай, Лэся, вытащим Яшку из плена!
Нельзя допускать, чтоб в Европе, разутым,
Профессор работал простым проститутом!
Ведь ты же про это, сестричка, все знаешь –
Такое врагу не всегда пожелаешь!..
А ты? Ты зачем, Яков, нос свой повесил?
А хочешь - садовником будешь у Лэси?
Ведь если ты вправду хороший любовник –
То в Канны на виллу нам нужен садовник,
Чтоб в доме хозяйничать, делать покупки,
Следить, чтоб у нас были белые зубки!
Не веришь? Вот тысяча евро аванса!
Ну что, ты готов нюхать травы Прованса?

- Готов! Я готов нюхать все, что угодно,
Лишь только бы жить и работать свободно!

- Ну, все что угодно нам нюхать не надо!
Ты, Лэсенька, лучше подсыпь рафинада…
Хороший продукт, не по-детски вставляет!..
А чем это, Лэся, так странно воняет?
Мне кажется, будто идет от подмышек
Удушливый запах горелых покрышек
И вонь, как от старого, сука, матраца!
Нет, нет, не хочу!.. Не хочу просыпаться!
В Европу хочу!!! Где ключи от машины?...

Раздался прерывистый крик петушиный,
Разбуженный сиплым гудком паровоза...
В деревне Овдиевка пахло навозом,
Рассвет занимался над сонным поселком.
В хлеву, в унисон ненакормленным тёлкам
Протяжно мычала корова Сивуха.
Олена проснулась. Во рту было сухо.
Прокуренный воздух вонял унитазом
И тухлым украинским сланцевым газом,
Которым несло от пшеничных покосов,
Захваченных газовой фирмой пиндосов.
В рассветных лучах, как в кино про вампиров,
Пустая бутылка от водки «Немирофф»
Зловеще сверкала в углу под кроватью…
Олена поправила мятое платье.
На кухне гремела посудою Леся.

- Сестричка, видгукныся, зараз ты здеся?

- Так, тут!
- Розкажи, дэ мы вночи тусилы?
И шо за цукерки з тобою мы зьилы,
У мене вид ных прям у роти гиркота…

- Цукерки «рошен»!
- Ох, яка ж це блювота!..
Погана закуска… Не пэреварымо…
Коли ж мы, сестрычка, в Европу вступымо?