ДВЕ С РОМАШКАМИ

Объяснюсь, почему я нервный. Я - новый Мисюк (можно сказать, "какой-то новый гений"). Фотопоэзия предыдущего Мисюка не нашла отклика в заскорузлых умах, поэтому я, новый Мисюк, пойду другим путём. Никаких фото, никакой поэзии, только суровая проза. Именно своей суровой прозой я решил привлекать сограждан к творчеству любимого автора. Своей суровой прозой я всё растолкую, что непонятно в стишках, и придам поэтическим образам жизненности. Как и обещал - свой роман "Посередине клумба" презентую фрагментом из главы "Две с ромашками".
...Кто-то рассыпал драже. Яркие шарики весело поскакали каждый по своему маршруту. "Ага!" - сказал наш герой и что-то быстро записал в блокноте.
Девушки переглянулись и хихикнули.
- Во чудик, - сказала Первая с ромашками и полюбовалась на скромный букетик.
- Не говори! - поддержала её Вторая с ромашками и оторвала у одной из ромашек голову.
- Слышь, а он на тебя смотрит...
- Да иди ты.
- Да я те клянусь. Ты глянь как вылупился. Конкретно запал.
- Это он на тебя смотрит, ты чо.
- Ну глаза-то разуй. Чувак по ходу в тебя влюбился!
- Да я блин не слепая, я вижу что он по тебе глазами шарит. Я ваще тут не при делах типа.
- Не, ну ты дура.
- А чо дура-то сразу?
Наш герой между тем считал количество ромашек в первом и втором букете. В первом было десять, во втором восемь. "Числительные, - подумал наш герой, - числительные украсят любое произведение. Потом ещё диссертации будут писать... А числа-то в букетах чётные. На похороны они, что ли, такие весёлые едут?.. Нет, об этом не надо..."
Девушки же продолжали громким шёпотом препираться:
- Слышь, ты балда, мужик тебя полюбил реально! Видишь, мучается как!
- Ни и чо теперь?
- Ну ты его тоже полюби, чо!
- Сама полюби, мне такого не надо.
- А мне надо что ли? Мне реально не до того, я бельё замочила, и окна мыть пора...
- Гнилые отмазы какие-то. Ты посмотри на него внимательно. Он по ходу МГУ закончил, точно тебе говорю.
- Да ладно!
- Ничо не "да ладно". Видишь очки какие. И голова большая.
- И что мне с ней делать?
- Мало ли что. Приходится в хозяйстве.
- Не представляю, куда такое можно приспособить. Голова никуда не годна.
- Может, если её сжать и потереть...
- Ну не знаю... На ней, по-моему, только пельмени лепить!
Они опять прыснули и уткнулись в букеты. Плечи затряслись от мелкого смеха. Иногда девушки поглядывали из-за ромашек на нашего героя, воображение дорисовывало выводок пельменей, облепивших его ничего не подозревающую голову, и их снова разбирал смех.
"К чёрту числительные", - решил вдруг наш герой и как следует всмотрелся в девушек. Они немедленно уставились куда-то в пространство, изображая полное равнодушие.
"Не полюбят", - записал наш герой в блокнот.
Подумал и приписал "меня".
Подумал ещё, вздохнул и дописал: "уже".
- Слышь, - сказала Первая с ромашками Второй, - давай ему наши ромашки отдадим, что ли.
- Очень они ему нужны! - скептически отозвалась Вторая.
- А чо это не нужны-то?
- Дак видно же по нему. Он любит гиацинты!
Нашим героем вдруг овладело беспокойство: "Нет, так нельзя... - подумал он. - Так дела не делаются... Следует хотя бы уточнить".
Он слегка прокашлялся и обратился к девушкам:
- Девушки, простите... Назрел вопрос.
- Да? - важно спросила Первая с ромашками.
- Вы ведь меня уже не полюбите?
- Ну не-е-е-е... Уже нет, - честно сознались девушки.
"Что и требовалось доказать", - отметил наш герой с удовлетворением. И скривил губу.
После паузы Вторая с ромашками смущённо произнесла:
- Вы только, пожалуйста, на нас не обижайтесь...
- Что вы, что вы!
- Вы ведь нас тоже можете не полюбить, - продолжала девушка, отщипывая от ромашек увядшие лепестки. - Ну, это... потом как-нибудь. Ну... впоследствии.
Наш герой уставился на неё изумлённым взглядом, хлопнул себя по лбу и прокричал:
- Точно!!!