
Два Игаля


Первый — Игаль Амир — 26-ой год томится в одиночке «во глубине еврейских руд». Имя его проклято в Израиле. Его продолжают называть «убийцей мирного процесса», зная, что прямым следствием его стало принесение на «алтарь мира» двух тысяч еврейских жизней.

Второй — Игаль Тумаркин — поп-ап скульптор, благополучно откинувший вчера копыта, — лауреат Государственной Премии Израиля, чью землю он покрыл своими ублюдочными конструкциями из муссора и металлолома. Любимец «прогрессивной израильской общественности». Представитель художественной элиты Израиля.
Первый — ценой собственной жизни вывел из игры главного «игрока» Осло, которому по научению дьявола выпало в 1995-ом быть ПМ Израиля (да будет исторгнут он из народа своего).
Второй — выставил скульптуру громадной свиньи в тфилине на площади Царей Израилевых в 1980-ом году, что не помешало ему стать лауреатом главной Национальной Премии в 2004-ом. Не помешали ему и высказывания наподобие следующего: «Когда я вижу харедим, то понимаю нацистов, которые убивали их во время Холокоста». Евреи, по природе своей, — народ небрезгливый и необидчивый.
О первом вспоминается вот такими несказанно прекрасными строчками из Васыля Стуса:
О, мой народ, тебе останусь верным
и к вечной жизни в смерти обернусь.
Склонюсь я до земли перед тобой,
в твои глаза вгляжусь, благоговея.
И обручусь с родной землей моей.
Брезгливо поминая второго, давеча благополучно усопшего, приходит на ум диалог на кладбище из «Компромисса» Довлатова:
— Такое несчастье, такое несчастье...
— Но, говорят, покойный был негодяем?
— Не то слово, не то слово...