Домой через холодную пустыню

varandej — 30.10.2016

                                                                                                                                              Никто и никогда, поверь, не будет обиженным
                                                                                                                                              На то, что когда-то покинул пески.

Долго ли, коротко ли, а я вернулся в Москву с первым снегом. И хотя из двух с небольшим месяцев этого путешествия полтора месяца я ежедневно и по много раз повторял "хочу домой" и "как я от всего устал", уже сейчас я могу констатировать, что по глубине погружения, по остроте впечатлений, по количеству и яркости увиденного это было моё лучшее путешествие за все те 14 лет, что я этим занимаюсь. Из Ташкента я выкладывал обзоры двух его основных частей - Таджикистана и Ферганистана - а из Москвы выложу обзор третьей, последней части  - дороги домой через самые гиблые места Туркестана южной и оттого непривычной северному человеку зимой.

Пожалуй, лучший из известных мне способ познания города - это окопаться в квартире где-нибудь в непарадном районе, оттуда ходить в магазин, ездить в центр общественным транспортом, запоминать ориентиры, неспешно гулять по окрестным дворам. В Ташкенте таковым стал переживший землетрясение дом на Новомосковской (официально теперь Аккурганской, но по среднеазиатской традиции все называют её по старинке), напротив которого когда-то стоял, а в восприятии ташкентцев и до сих пор незримо стоит памятник Куйбышеву в кольце ушедшего в небытие трамвая. Здесь есть кафе "Чёрный медведь", где я пару раз покупал выпечку; есть тесный магазинчик, где всех продавцов я знал в лицо, и налево - кефир, а направо - сок и кола, у входа же продают копчёных кур по 22 000 сумов (220 рублей). Напротив - лавка сладостей, где есть турецкая пахлава, но нет бухарской халвы, а на остановке - киоск и платяжёным терминалом, куда я едва ли не каждй день бегал покупать инетнет: безлимит в Узбекистане почти недостижим, трафик порой откровенно утекает в никуда, да и тратил я его за день немало. Отсюда 20 минут пешком Г-образным маршрутом до метро "Пушкин" (если с Новомосковской сворачивать налево) или "Хамида Алимжана" (если направо) и три рубля (точнее, 30 - 3000 сум) бомбиле. А канавка у дома - на самом деле древний арык Дархан, на котором кокандский военачальник Алимкул отбил один из русских штурмов Ташкента.

2.


В этот приезд я отснял в Ташкенте все недостающие станции метро и в скором времени пополню ими свой прошлогодний пост - это будет единственный в рунете полный обзор самого охраняемого из постсоветских метрополитенов. Полицейские-"огурцы", кстати, несколько раз явно замечали мой фотик и не реагировали, так что, вероятно, невозможность фотосъёмки в этом красивейшем метрополитене Азии могла уйти в прошлое.

3.


А вообще чтобы хоть как-то понять Ташкент, в нём надо было пожить. Заглядывая в свой старый обзор города, я хватаюсь теперь за голову - где печальная судьба здешних деревьев? где Президентская трасса и связанный с ней священный трепет? где устная теперь советская топонимика, имеющая все шансы дожить тут до следующих завоевателей? Ташкент - город хитрый, но ещё хитрее, чем показался мне в прошлом году.

4.


По Ташкенту нас водил в основном википедист Александр carpodacus, а одной из основных тем стали мавзолеи и городища разных эпох, обильно рассеянный по гигантскому городу.

5.


Вот например относительно известный (по крайней мере ташкентцы его знают, хотя Саша показывал нам ряд мавзолеев, известных разве что своей махалле) мавзолей Зайнутдин-бобо, а за ним чилляхана (подземная келья) - старейшее здание Ташкента, почти ровесница апокалиптического нашествия монголов, после которого город возрождался медленно и мучительно.

6.


Что-то из показанного выше мы видели до отъезда в Ферганистан, а что-то - после, когда кончилось лето: в Среднюю Азию пришёл сырой и собачий холод. Окрестности же, посещённые до Ферганы, я показывал в том же обзоре, что и ферганский маршрут, а в 4 дня по возвращении мы успели сгонять в Алмалык - чрезвычайно индустриальный город с официальной смотровой площадкой у карьера:

7.


Алмалык был построен в советское время, но у него есть тысячелетний предок Туккет, промышленый пригород Тункета - столицы Илака, края рудников, снабжавших серебром и медью всю Азию, а затем разрушенного до забвения монголами. За химзаводами пустеет городище Туккета, и среди черепков да стекляшек мне интереснее всего были чёрные шлаки плавильных печей, горевших тысячу лет назад.

8.


Прощались с Ташкентом мы на Янгиабадском базаре, гигантской страшной барахолке, до 2003 года известной как Тезиковка, пока её не переселили подальше от центра в заброшенную промзону. Тезиковку основали эвакуанты, продававшие всякую всячину, оказавшуюся ненужной на новом месте, а в 1990-х этот блошиный рынок стал своеобразным Музеем русского исхода, где продавался лом с закрытых предприятий и барахло тех, кто уезжал отсюда навсегда. Сейчас, конечно, это уже не так - но облик и аура остались. Вот только фотографировать тут запрещено и реально опасно (присматривают за этим не менты, а брателлы) - на Янгиабаде в открытую торгуют краденным.

9.


Но и горы машин с кадра выше, и эти павлины да фазаны  - всё это товар. Не удивлюсь, если за каким-то из поворотов мы проглядели невольничий рынок или лавку колдуна.

10.


А потом поезд привёз нас в сердце Кызылкумов - легендарный Учкудук Три Колодца, затерянный в бескрайних отвалах ещё один город советской несбывшейся месты. Живут здесь теперь в основном таджики, переселяющиеся из Бухары. Хотя вообще-то прославленный в песне Учкудук - лишь один из элементов Навоийского горно-металлургического комбината, раскиданного по всей области, и соседний Зарафшан с крупнейшим в мире золотодобывающим карьером Мурунтау существенно масштабнее.

11.


Здесь дул сухой пронизывающий ветер, и температура дотягивал дай бог если до 5 градусов. Но на платформе мы случайно повстречали двух геологов, ехавших проверять свою гипотезу туда же, куда собирались и мы, и скинувшись 230 тысяч сумов (2300 рублей) на УАЗик, вчетвером мы отправились в сердце пустыни.

12.


13.


К крошечному, но от того не менее впечатляющему "каменному лесу" Джаракудук, о происхождении которого я знаю теперь не менее трёх гипотез:

14.


Геологи там и остались проводить свои изыскания, мы же поехали обратно, и ночью в несущемся 120 км/ч дырявом УАЗике я вымерз до невыносимого. Мы по совету геологов взяли на двоих 10 литров воды, но не выпили ни глотка. Последующие дни холод сопровождал нас везде и непрерывно, естественным фоном в отсутствии тёплой одежды, на ночлег же с горячим душем и отоплением у нас не оставалось уже ни денег, ни времени.
Из холодных (хотя и тёплых по заботе о нас) вокзальных комнат отдыха мы перебрались в холодный вагон поезд, шедшего в Кунграт. Нукус, этот с большим отрывом самый мне не понравившийся из когда-либо посещённых город, проехали к счастью не покидая вагона, но вокзал с прошлого года в нём успели обновить.

15.


За грязными окнами - тоскливый и прекрасный в своей готической мрачности Хорезм, этот "среднеазиатский Египет", занесённый то ли снегом, то ли солью:

16.


Этот поезд привёз нас в Кунграт, последний (если верить карте) город перед Великим Ничто. За неимением гостиницы мы сняли за 10 000 сумов на человека (по 100 рублей) комнату, где не было ничего кроме пары курпа и подушек. Ещё там была шерсть кошки, а значит - приступ астмы у меня, на здешнем холоде сменившейся бронхитом, и хозяева, видя мой кашель и насморк, со всем восточным радушием заперли от нас ванную, оставив умывальник при входе. По ночам температура опускалась далеко ниже 0, может даже до -10, да и днём был небольшой минус, а на мне лишь джинсовая куртка и термобельё. Но сама по себе меланхоличная среднеазиатская зима с нахохлившимися людьми, когда все движения словно замедлены, а все звуки словно приглушены, впечатлила меня. Я много видел Среднюю Азию, но никогда ещё - такой.

17.


18.


19.


Последний из множества базаров этой поездки - кунгратский:

20.


Живут здесь почти исключительно каракалпаки, и даже надписи по-узбекски - редкость.

21.


Джида - странные ягодки, внутри которых сухая сладкая мука:

22.


Рыба и дичь из плавней Амударьинской дельты да с Судочьего озера, где водятся даже фламинго:

23.


И хотя Аральское море высохло, тут по-прежнему самые рыбные места Средней Азии:

24.


Основные рыбы - сазан и завезённый с Дальнего Востока змееголов, которого местные зовут "змей-башка", скажем прямо, не очень вкусны.

25.


Фруктовое изобилие будут разбирать до глубокой зимы:

26.


А на краю базара торгуют обереги:

27.


Последние дни в Ферганистане, видя жатые поля, я не мог отделаться от чувства разбора декораций. Отгуляли свадьбы, отлюбились мужья и жёны, на вокзалах длинные очереди, в вагонах люди с большими сумками, курс сума падает день ото дня, так как всем теперь нужны рубли, а поезда и самолёты везут черноволосых мужиков на север, зарабатывать деньги на дом, на детей новых и подросших, на священных родителей, а может быть и на хадж в далёкую Мекку. И не побывав здесь да не пообщавшись с людьми, ни за что не подумаешь, что на самом-то деле узбекам и таджикам ездить в Россию нравится - с враждебностью русских они сталкиваются редко, с работадалем часто становятся друзьями, а к бесправию перед ментом им и так не привыкать...

28.


29.


30.


Из Кунграта я съездил в знакомый Муйнак, показать его Ольге. От холода при порывах ветра я чувствовал свой скелет до последней косточки:

31.


Дальше мы сели на третий поезд, входящий в список самых эпических в бывшем СССР, как знакомый мне Воркута-Лабытнанги или незнакомый Иркутск-Наушки: Кунград-Бейнеу, пересекающий то самое Великое Ничто до казахской границы. Проводники как-то объяснили другим пассажирам, что белым мистерам положен отдельный плацкарт, и в переполенном вагоне мы ехали уединённо. Но в целом это правда очень похоже на поезд Воркута-Лабытнанги, даже с вагоном-лавкой для глухих посёлков. Вот например Жаслык, самый дальний от Ташкента более-менее крупный посёлок, в степи близ которого скрывается страшнейшая тюрьма всего бывшего СССР.

32.


Вскоре после отбытия из Кунграта мы увидели чинки Устюрта с дымящими химзаводами, перерабатывающими соль крупнейшего в экс-СССР солончака Барсакельмес (не путать с одноимённым бывшим островом!):

33.


А потом пейзаж за грязным окном стал таким и оставался таким вплоть до российской границы:

34.


Сначала, впрочем, была граница казахская, и если узбекские пограничники вяло нас расспрашивали о целях и маршрутах и пытались что-то без энтузиазма досматривать, то молодые казахи-срочники просто заходили, кивали и уходили, думая, видимо, что всё равно не смогут с нами объясняться (ведь не написано же на нас, что мы по-русски говорим). Мы покинули Узбекистан с 1200 рублей на двоих, в основном в тенге - ведь в Узбекистане невозможно обналичить валюту, и к проклятому холоду добавлялась жёсткая экономия. В Казахстане мы из этих денег почти всё потратили на гостиницу в Бейнеу и камеру хранения в Атырау. Хвалёная КТЖ так и не научилась продавать билеты по пластиковой карте, и в итоге мой папа в Москве покупал эти билеты через сайт и присылал нам смской коды, а мы с этими кодами обналичивали билеты в кассах:

35.


Что же до Атырау, бывшего Гурьева, то в 2009 я веъхал в него с севера и так поразился его азиатской чуждости, что позволил себя ограбить первому же русскому гопнику. В 2016 я въезжал в Атырау с востока, и наоборот - чувствовал себя здесь почти как дома. Атырау - это такой казахстанский Сургут, столица нефтянки, и если в 2009 он резко мне не понравился, то в это раз я им проникся - вполне на самом деле приличный и даже местами уютный город, неловко пытающийся подражать Астане.

36.


Нашлась здесь в этот раз и достопримечательность - небольшой, но крайне самобытный раннесоветский Жигородок:

37.


В Астрахани же я разболелся окончательно и не видел города дальше вокзала... впрочем, про Астрахань у меня есть несколько постов 2009-го и десяток 2014 годов.

38.


В комфортабельном поезде у меня начался сильнейший приступ астмы явно на нервной почве - то ли от усталости, от ли от того, что слишком резко расслабился, так что в Саратове в вагон даже вызывали скорую. Врачи сделали мне два укола и дали пару таблеток, от чего мне полегчало, но что удивительнее всего - врачи посещали меня весь оставшийся маршрут на каждой крупной станции, мерили мне давление и иногда давали ещё какие-то таблетки, так что в Москву доехал в блаженном полусне и почти здоровым. А нашим соседом по плацкарте был пожилой таджик Курбан, давно обосновавшийся в Астрахани, и много рассказывавший про свой кишлак в горах близ Гиссара, про горных змей размером в пол-дракона, про свою родню, расселившуюся по всему бывшему Союзу, про тяжкую долю таджикского народа в тюркских тисках, и даже (это уже я выудил не без труда) про гражданскую войну, когда они по грудь в ледяной воде Сурхоба несколько дней штурмовали высокий берег Каратегина под шквальным огнём исламистов. Я спросил его прямо - может ли это повториться, но он ответил лишь какие-то обтекаемые слова.

39.


Пока что у меня ощущение, что я вычерпал Среднюю Азию до дна. Ну как до дна: дно неровное, иные его омуты глубже, чем от дна до изначальной поверхности, но слой непознанного перестал быть сомкнутым. Это невозможно сделать без Таджикистана, где люди чаще всего пускают путника в свой дом. Невозможно без всех 4 доступных стран, чтобы их просто сравнить. Невозмоэно без общения с оставшимися здесь и не желающими никуда уезжать русскими, которым этот регион свой, но вместе с тем и взгляд их слегка "со стороны". Средняя Азия в моей жизни - целый период, и мне жаль, что он, кажется, подошёл к концу.

Хотя я до сих пор не повстречал ни каракурта, скорпиона, ни сольпуги, да не видел, как на рассвете на мол-базарах торгуют скотом. Так что куда-то да как-то ещё вернусь.
О возможности этого я думаю пока оптимистично.

Что буду выкладывать дальше и буду ли выкладывать скоро - пока не знаю: у меня сломался комп, но об этом подробнее напишу отдельно - понадобится совет или помощь.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив