Дневник священника Туркестанской епархии. 15. Неудавшийся погром. Начало

Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20

7 марта [1905 года]. Месяц тому назад явился ко мне один сарт и заявил, что он желает принять христианскую веру. Ходил он ко мне, учился. «Верую», заповеди и несколько молитв заучил. Но объяснение заученного что-то не поддается, плохо понимает; может быть, отчасти и потому, что он жил все у малороссов, привык к малороссийской речи, которую я сам мало понимаю.

Этому сарту нужно сейчас же и креститься, чрез месяц-два; но я отказал ему в этом. Почему-то он желает еще поступить в военную службу. Пробовал учить читать; — тоже плохо понимает. Пока остался у меня, нанялся в услужение. Говорил я с теми из крестьян, у которых он больше проживал, работал. И те говорят, что он действительно все время интересовался религиозно-обрядовой стороной христианства, и высказывал, что «ваша вера лучше». Поэтому можно думать, что к принятию христианства побуждают его не одни материальные выгоды.

На днях получил пожертвование в церковь, одежды на престол и жертвенник рублей в 80. Пожертвование это получено от служащих хлопковой фирмы Крафт. Мы даже и не знаем их. Оказывается, что это пожертвование собрано по почину одной дамы из служащих Крафта, бывавшей неоднократно в нашей церкви молиться.

Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 3

10 мая. Нынешняя весна исключительная здесь по осадкам и температуре. Дожди и теперь идут каждую неделю. В марте и апреле все холодно было, потому цветение деревьев запоздало почти на месяц. Запоздали на столько же почти с посевами хлебов и хлопка. Первые кончили в конце марта, а раньше, в другие годы кончали в феврале. С марта месяца живет у меня в работниках молодой сарт 20 лет. Он заявил о желании креститься или, как он выражается, «принять христианскую веру». Трудно узнать, искренно его намерение или манят его материальные выгоды: получение земельного надела, устройство жизни по-русски. Говорит он по-русски сносно, но учение молитв дается туго, славянские слова коверкает. Хочется ему выучиться читать и писать по-русски. Псаломщик начинает учить, но говорит, что трудно с ним заниматься. Есть у него отец и мать, не препятствуют ему креститься, но говорит, что мать плачет, говорит: «Ты теперь оставишь и забудешь нас совсем». Интересные, и вместе курьезные вещи рассказывал он мне про сартовский бунт, который начинался здесь, где теперь стоит село Русское, где жил сам главарь Андижанского восстания (в 1898 г.) и откуда он пошел войною на русских. Оказывается, что все туземное население, большое и малое, мужское и женское, знали о подготовляемом бунте, но молчали. Указал многих назначенных главарем начальников бунтовских отрядов, вроде командиров батальонов или полков, по-нашему. Одним из таких полковников оказался мой испольщик, старик уже сарт. Это вполне естественно, так как этот мой испольщик все время толкался, больше и жил у главаря бунта — имама Киевской губернии. Такие браки бывали и ранее и происходят они от недостатка невест. И как-то удаются, живут новобрачные согласно, как я замечаю. Есть здесь даже один крестьянин киевский, который занимается привозом невест с родины, куда ездит ежегодно. Привезет девиц двух-трех; поживут они здесь недолгое время: им находятся женихи и они выходят замуж. Так, правда, водится в колониях и других, более передовых наций, где женщина ценится более, чем в центрах, по известному экономическому закону спроса и предложения. Все-таки здесь пахнет пережитком старины.

На днях был губернатор . В Малороссии провожают с крестным ходом, чтением Евангелий и мирян. Затем, там при смерти каждого мирянина звонят в колокол, что также противно уставу. Удар в колокол производится лишь по смерти епископов и священников. Звонить я разрешил, за исключением ночного времени. Самое лучшее епархиальному начальству дать руководственные указания однообразные для всех приходов, весьма необходимые в подобных случаях