Дмитрий Мережковский. Он был философ и поэт

anonimusi — 07.02.2023 Впервые стихотворение "Сакья-Муни" я услышала в далекой юности, когда интернета еще и в помине не было. Ни названия, ни автора ни я и никто из моих подруг и друзей не знал, хотя этот стих наизусть прочитал мне друг, но и он автора тоже не знал. Сказал, что этот стих очень любила его бабушка, но кто его написал, она тоже не знала.
Достаточно долго я помнила строки этого стихотворения, интересовалась авторством, но так ничего и не нашла, а потом время стерло и строки.
И вот буквально вчера я услышала в одной из передач те самые строки из того самого стихотворения.
Оказывается, это стихотворение "Сакья-Муни" и автором является Дмитрий Мережковский.
Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865, Санкт-Петербург, Российская империя - 1941, Париж, Франция).
Выдающийся русский писатель, поэт, критик, переводчик, историк, религиозный философ и общественный деятель, выдвигался на Нобелевскую премию.
Враг «советского трудового народа».



Сегодня послушала о нем старую передачу Дмитрия Быкова "Открытый урок". Очень люблю этот цикл передач Быкова, но вот о Мережковском как-то пропустила. Если не смотрели, то рекомендую.
У Дмитрия Мережковского есть очень много великолепных стихов, среди них и тот самый, который мне так же очень нравится: "Смерть Надсона". Очень правильный стих! И это относится не только к поэтам.
Писал он не только стихи. Трилогия «Христос и Антихрист» Дмитрия Мережковского , в которую вошли три романа: «Смерть богов. Юлиан Отступник» (1895), «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» (1901) и «Антихрист. Пётр и Алексей» (1904—1905), так же заслуживает внимания.
Не зря же его называли пророком XX века.



«Иисус Неизвестный» — главная книга Мережковского, посвященная Иисусу. Довольно спорная, очень обсуждаемая до сих пор, тем и уникальная, и ценная.

Вору надо, чтобы не было света, миру – чтобы не было Христа.

Вашему вниманию стих.

Сакья-Муни (Дмитрий Мережковский)

По горам, среди ущелий темных,
Где ревел осенний ураган,
Шла в лесу толпа бродяг бездомных
К водам Ганга из далеких стран.
Под лохмотьями худое тело
От дождя и ветра посинело.
Уж они не видели два дня
Ни приютной кровли, ни огня.
Меж дерев во мраке непогоды
Что-то там мелькнуло на пути;
Это храм, — они вошли под своды,
Чтобы в нем убежище найти.
Перед ними на высоком троне —
Сакья-Муни, каменный гигант.
У него в порфировой короне —
Исполинский чудный бриллиант.
Говорит один из нищих: «Братья,
Ночь темна, никто не видит нас,
Много хлеба, серебра и платья
Нам дадут за дорогой алмаз.
Он не нужен Будде: светят краше
У него, царя небесных сил,
Груды бриллиантовых светил
В ясном небе, как в лазурной чаше…»
Подан знак, и вот уж по земле
Воры тихо крадутся во мгле.
Но когда дотронуться к святыне
Трепетной рукой они хотят —
Вихрь, огонь и громовой раскат,
Повторенный откликом в пустыне,
Далеко откинул их назад.
И от страха всё окаменело,
Лишь один — спокойно-величав —
Из толпы вперед выходит смело,
Говорит он богу: «Ты неправ!
Или нам жрецы твои солгали,
Что ты кроток, милостив и благ,
Что ты любишь утолять печали
И, как солнце, побеждаешь мрак?
Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень,
Нам, в пыли простертым пред тобой, —
Но, как ты, с бессмертною душой!
Что за подвиг сыпать гром и пламень
Над бессильной, жалкою толпой,
О, стыдись, стыдись, владыка неба,
Ты воспрянул — грозен и могуч, —
Чтоб отнять у нищих корку хлеба!
Царь царей, сверкай из темных туч,
Грянь в безумца огненной стрелою, —
Я стою как равный пред тобою
И, высоко голову подняв,
Говорю пред небом и землею:
«Самодержец мира, ты неправ!»»
Он умолк, и чудо совершилось:
Чтобы снять алмаз они могли,
Изваянье Будды преклонилось
Головой венчанной до земли, —
На коленях, кроткий и смиренный,
Пред толпою нищих царь вселенной,
Бог, великий бог, — лежал в пыли!




Смерть Надсона (Дмитрий Мережковский)

Поэты на Руси не любят долго жить:
Они проносятся мгновенным метеором,
Они торопятся свой факел потушить,
Подавленные тьмой, и рабством, и позором.
Их участь — умирать в отчаянья немом;
Им гибнуть суждено, едва они блеснули,
От злобной клеветы, изменнической пули
Или в изгнании глухом.

И вот еще один, — его до боли жалко:
Он страстно жить хотел и умер в двадцать лет.
Как ранняя звезда, как нежная фиалка,
Угас наш мученик-поэт!

Свободы он молил, живой в гробу метался,
И все мы видели — как будто тень легла
На мрамор бледного, прекрасного чела;
В нем медленный недуг горел и разгорался,
И смерть он призывал — и смерть к нему пришла.
Кто виноват? К чему обманывать друг друга!
Мы, виноваты — мы. Зачем не сберегли
Певца для родины, когда еще могли
Спасти его от страшного недуга?

Мы все, на торжество пришедшие сюда,
Чтобы почтить талант обычною слезою, —
В те дни, когда он гас, измученный борьбою,
И жаждал знания, свободы и труда,
И нас на помощь звал с безумною тоскою, —
Друзья, поклонники, где были мы тогда?..
Бесцельный шум газет и славы голос вещий —
Теперь, когда он мертв, — и поздний лавр певца,
И жалкие цветы могильного венца —
Как это всё полно иронии зловещей!..

Поймите же, друзья, он не услышит нас:
В гробу, в немом гробу он спит теперь глубоко,
И между тем как здесь всё нежит слух и глаз,
И льется музыка, и блещет яркий газ, —
На тихом кладбище он дремлет одиноко
В глухой, полночный час…
Уста его навек сомкнулись без ответа…
Страдальческая тень погибшего поэта,
Прости, прости!..









Поделитесь ссылкой:

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив