Дэвид прооперировался

polet_fantazii — 30.12.2018 Забрала вчера Дэвида домой после операции. Ничего страшного, после предыдущих операций на животе, которые были у него много лет назад, образовались грыжи брюшной стенки живота. Он с этими грыжами ходил-ходил, терпел-терпел, оперировать боялся.

Я его почти шесть лет знаю, и все это время пыталась подтолкнуть к тому, что негоже так ходить, надо оперировать, иначе может ущемиться, и тогда операция куда сложнее, и возможных последствий для здоровья больше. Но уговорить никак не могла. Грыжи же, пока не ущемятся, не болят, просто "выскакивают" иногда при нагрузке. Вот он идет-идет, остановится, грыжу вправит и идет себе дальше.
А тут съездили мы летом на Аляску, сначала в круиз, а потом еще на несколько дней самопалом. На Аляске мы взбирались на горки, разной степени крутизны, но все неимоверно прекрасные. Поскольку мы оба были не в форме, карабкаться вверх нам было очень трудно, и мы с завистью смотрели на более спортивных людей, которые нас обгоняли и оставляли далеко позади. Но, поскольку мы оба очень упрямые, до вершин мы все-таки добирались. И вот на одной из вершин у Дэвида случился катарсис. Он понял, что ему нравится Аляска, нравится ходить по горам, и он хочет делать это как можно чаще. Но для этого надо прийти в форму.
С сентября он начал жестко следить за диетой и ходить с религиозным упорством, каждый день. На работе ему положен час ланча, вот этот час он и ходил. Потом начал ходить быстрее. Потом перешел на бег. Сбросил за четыре месяца тридцать килограмм. Перестал задыхаться, поднимаясь по ступенькам. Поменял весь гардероб. Выглядит замечательно. Но одна беда - грыжи замучали совершенно, вправлять их обратно стало все сложнее, мышцы живота стали сильнее, и опасность ущемления возросла. Откладывать операцию стало нельзя.

В прошлом у него всегда были осложнения с наркозом. Он трудно интубируем, склонен к бронхитам и пневмониям, попадал после операций в реанимацию, о чем до сих пор вспоминает с ужасом. Поэтому оперироваться он твердо решил в той больнице, где работаю я.
Если кто не знает, то работаю я в местном центре травматологии, который принимает больных из пяти штатов. Помимо травмы, мы принимаем бедных, бездомных, наркоманов и всех тех бедолаг, которых остальные больницы стараются по возможности не брать. При травме ехать надо однозначно к нам, а вот на плановую операцию лично я, наверное, пошла бы в другое место. Мы заточены на экстренность, а при плановых процедурах начинается сбой системы и бардак. Но Дэвид был непреклонен - врачи здесь точно так же не особенно слушают пациентов, как и в других странах. Мы уже несколько раз сталкивались с тем, что мне приходилось давить авторитетом, чтобы добиться для него оптимального лечения, а не того, что положено по алгоритму. Допустим, при бронхите не показаны антибиотики, а то, что у него любой бронхит переходит в пневмонию, никому неинтересно. Приходиться доказывать, что необходим снимок грудной клетки, после которого уже рецепт на антибиотики приносят сами, но за снимок мне приходится бороться.
В общем, он хотел пойти в ту больницу, где я буду иметь право голоса.
За пару месяцев я договорилась с хирургом, анестезиологом и анестетисткой. Выбрали день, когда все были на месте. Приехали в шесть утра.
Дэвид, бедняга, страшно нервничал. От эпидуральной анестезии отказался наотрез, за что я его на месте чуть не убила. У него сонное апноэ, много наркотиков после операции ему нельзя, потому что они подавляют дыхание, а боль после таких операций значительная. Договорились на том, что сделают региональную анестезию брюшной стенки (в дополнение к общему наркозу, конечно).
Операция прошла хорошо. Хирург заранее извинился, что не сможет быть от начала до конца - в соседнюю комнату привезли экстренный случай, и зашивать будут ассистенты. Но все критические моменты он сделал сам. Сестры меня все знают, все рады помочь, прямо "почувствуйте себя знаменитостью".
Анестезиолог приготовился к трудной интубации, но в нашей специальности у всех весьма развитое эго, он-таки решил сначала "посмотреть" традиционным метом. Ничего, конечно, не увидел, но кусочек зуба при этой попытке у Дэвида откололся. Утешаю себя тем, что к стоматологу мужа не загнать, а теперь пойдет, как миленький. Потом использовали видеокамеру, с которой и надо было начинать, все остальное прошло успешно, даже горло после интубации не болело.
Дэвид после наркоза был очень смешной, со всеми шутил, при этом забывая все мгновенно. Медсестру, которая была с ним полчаса, умудрился три раза принять за нового человека, каждый раз спрашивая, кто она такая и как ее зовут. Живот, благодаря регионалке, не болел. Ему дали отдельную палату (в нашей больнице - роскошь!), и я сидела там с ним до поздней ночи, следя за дыханием. Он уснул, и, несмотря на его специальную маску для сонного апноэ, умудрялся переставать дышать каждые несколько минут, и я его будила и тормошила. Не знаю, что было бы с ним в общей палате, медсестра заходила к нам раз в пару часов.
К полуночи он раздышался, и я уехала домой. На следующий день приехала обратно в шесть, к обходу.
Регионалка за ночь выдохлась. Дэвид человек очень терпеливый, по нему обычно и не видно, что ему больно - скрывает, улыбается, терпит. А тут я на него посмотрела, и мне самой поплохело - такого выражения боли на его лице я не видела никогда. На обход пришел старший резидент, сказал, что добавит обезболивающих, и ушел с концами. И все. И вот что делают в этой ситуации обычные больные, я не знаю, но быть на месте обычных больных мне теперь очень не хочется.
Потому что я пошла в операционную, разыскала врача-региональщика и попросила сделать повторный блок. Дальнейшее проходило быстро и эффективно. Спустили Дэвида из палаты на шестом этаже обратно в послеоперационную, сделали повторный региональный блок, причем на этот раз ввели два тоненьких катетера по сторонам живота, чтобы можно было установить постоянную инфузию обезболивающего препарата. Боль прошла через пять минут. Через полчаса из умирающего лебедя Дэвид превратился в бодряка, который на каждый стук в дверь отвечал театральным голосом (у него хороший голос, он и поет хорошо): "Добро пожаловать в предновогодние покои Дэвида, мы рады вас приветствовать". Захотел есть, я принесла ему вкусного из кафешки внизу, а потом мы с ним навернули три тысячи шагов по коридорам больницы. Ходить после операции надо как можно раньше и по возможности больше - для предотвращения сосудистых тромбов, хорошей работы кишечника и предотвращения дыхательных осложнений.
К часу дня, наконец, принесли дополнительные обезболивающие. То есть, если бы не мое вмешательство, он бы с семи-восьми так и мучался бы от боли до часу, с холодным потом на лбу. Не смог бы ни есть, ни тем более ходить. Потом мы ждали выписки, до девяти вечера. Никогда не думала, что это такой долгий процесс. Наконец, аптека подготовила все лекарства на выписку, включая две резиновых колбы с обезболивающими. Дэвид носит их в таких кармашках, от них идут пластиковые трубочки с инфузией, через катетеры, блокируя болевую проводимость в нервах брюшной стенки возле разреза.
Ночь проспал хорошо, а под утро я вырубилась от накопившейся усталости, и встала после десяти. Нашла Дэвида.. на беговой дорожке. Бегать ему нельзя почти два месяца, а ходить можно и нужно. Находил сегодня пять тысяч шагов, бодр и весел. Инфузия капает, других обезболивающих почти и не нужно, а скоро все и подживет.
В общем, если вам или родственникам предстоит подобная операция, просите регионалку, если в вашей больнице такой выбор доступен. Без нее было бы гораздо грустнее.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив