Детское предвыборное

tatiana_gubina — 01.03.2012

Некоторое время назад, тому, может, полгода, наша Младшенькая объявила, что хочет стать президентом. Не сейчас, конечно, а – когда-нибудь, в будущем. «Я стану президентом, - говорила она, улыбаясь немного смущенно, - и сделаю в этой стране все по уму». В связи с этим возникла тема «куда пойти учиться на президента», и мы периодически обсуждали с ребенком, какими качествами и умениями должен обладать президент страны, чтобы выполнять свою работу.

- Надо идти учиться общественно-политическим наукам, - предполагала я.

- На юридический надо поступать, - возражал муж, - тот, кто управляет страной, должен хорошо знать законы.

- Юридическое мышление узкое, - спорила я с мужем, мысленно прося прощения у своих многочисленных знакомых с юридическим образованием, в широте воззрений которых я не имела ни малейших сомнений, но все же считала, что для управления страной этого маловато.

- Узкое, - соглашался муж, - зато конкретное.

- То-то радости от этой конкретики, - вздыхалось мне, - не пожинаем ли мы плоды…

- Еще как пожинаем, - оживлялся муж, радостно хватаясь за айпад и открывая закладку с очередным "разоблачением", - а ты вот это видела?

Ребенок тихо сидел в углу, вслушиваясь в разговор родителей, давно забывших об амбициях малолетнего чада, и погрузившихся в приятный мир насмешек над правительством, столь любезный сердцу каждого отечественного интеллигента.

Тема набирала обороты. Неожиданно выяснилось, что мой учитель итальянского, молодой человек того возраста, который позволяет размышлять о будущем политическом взлете уже более предметно, тоже рассматривает позицию президента своей страны как нечто вполне реальное и со временем достижимое. «Почему нет, - объяснял он с мягким «северным» акцентом и той же смущенной улыбкой, - мне тоже хотелось с детства». Надо отдать ему должное, он уверенно продвигался к своей цели, выбрав не самый прямой путь – работы и учебы в чужой, во всех смыслах, стране. «Мои однокашники пока обгоняют меня, - объяснял он, - кое-кто из них уже стал членом Европарламента». «Зато в дальней перспективе….» – нащупывала я дальнейший тренд. «Зато в дальней перспективе я обгоню их, - радостно подхватывал он, - потому что я продолжаю учиться, и смотрю на вещи шире». Образование он проблемой не считал: «Есть же факультеты политических наук, - пожимал он плечами, - там учат всему, чему могут научить».

Вопрос «как стать президентом» продолжал занимать ум моей десятилетней девочки. Размышления о судьбах страны периодически прерывались вещами более насущными – как испечь шарлотку, и что подарить подружке Яне на день рождения. Впрочем, тема не затухала, время от времени выливаясь в возмущенные тирады моего ребенка на тему «они там, в правительстве, разве не понимают…», с дальнейшим перечислением мер, которые надо предпринять срочно для улучшения ситуации в стране, в регионе, а чаще – на нашей конкретной улице.

- Может, президентом и не надо, - всплекивалось во мне тревожно-материнское, - вот есть же муниципальные власти, от них многое зависит…

- С ума сошла, - включался муж, - какие муниципальные? Дерьма накушается не меньше, а польза отрицательная.

- Это у нас в стране отрицательная, - кипятилась я, - в нормальных странах от муниципальных властей много что зависит!

- Так то в нормальных, - сокрушался муж, - да и много ты их, нормальных-то, знаешь?

Ребенок поворачивал голову то влево, то вправо, заворожено взирая на горячащихся папу и маму, и пытаясь уследить за ходом их мыслей.

- Родители, может, вы мне объясните, что такое «муниципальный», ну и все остальное, - не выдерживало чадо, - в конце-то концов, я не так уж хочу стать президентом, я просто хочу, чтобы в этой стране было нормально жить!

Родителям становилось стыдно, и они хором принимались рассуждать о том, что, в любом случае, нужно получить хорошее образование, а уж как там сложится политическая карьера, и сложится ли вообще, это вопрос двадцать пятый…

Пришла пора митингов, и наша детка заворожено слушала пространные речи папы о том, кто и почему не должен становиться президентом, просила показывать ей клипы с ютуба, обильно сыпавшиеся в ссылки, и звонко смеялась, если клипы оказывались смешными. С последнего митинга папа принес значок с белой ленточкой, и на следующий день Младшенькая гордо прикрепила его к школьной жилетке.

- Уверена? – спросила я, сама не очень понимая, в чем она должна быть уверена.

- Уверена! – гордо ответила наша пятиклассница, поглаживая ленточку и, видимо, не сомневаясь, что от значка, полученного из папиных рук, может исходить только хорошее и радостное.

День шел как обычно, и у меня мелькнула мысль, что, видимо, значок не вызвал в школе никакой реакции. Вечером тоже никаких рассказов не последовало, и я окончательно пришла к выводу, что мои беспокойства – пустые, и тема политики не владеет умами пятиклассников ни в какой степени. Перед сном я все же решила порасспрашивать, так, на всякий случай:

- Ну и как, кто-нибудь обратил внимание на твой значок с ленточкой?

- Дааа… - Младшенькая отвечала как будто нехотя, но, впрочем, вполне спокойно, - обратил…

По натуре она человек общительный, и на вопросы обычно отвечает полно, радостно и с подробностями. В этот раз ее ответ был скуп, а выражение лица – почти сурово.

- Ну ты расскажи, кто обратил, что сказал? – потормошила я ее, продолжая расчесывать ее длинные, закрывающие всю спину волосы. После тугой косички волосы ложились крупными завитками.

- Ну, сначала Лариса Петровна, проходя по коридору, посмотрела и сказала, что это выглядит довольно глупо.

Лариса Петровна была просто знакомой учительницей, в классе Младшей она никаких уроков не вела.

- А она как-то пояснила свою глубокую мысль?

- Нет, никак не пояснила. Просто сказала, что глупо.

- А еще кто-то что-то говорил?

- Говорил… - детка задумалась, потом вскинула голову, видимо, решившись рассказать все, как было, - Мама, ты представляешь, у нас полкласса за Путина!

Было видно, что факт политических пристрастий одноклассников поверг моего ребенка в искреннее изумление.

- Что ж, это неудивительно. У нас полстраны за него, к сожалению. И что? – продолжила я, - что они говорили-то?

- Они кричали, что они за него, и возмущались тем, что я против. И я перевесила значок с жилетки на рюкзак, - добавила моя детка. – Просто, чтобы их не нервировать.

«Чтобы их не нервировать», надо же! Впрочем, подобное объяснение сдачи собственных позиций было скорее изящным, чем обидным. Во всяком случае, умение сохранять лицо – тоже дело не последнее…

На дразнящий запах политических дебатов подтянулся пришедший с работы папа:

- А как ты узнала, что полкласса за него? Они это как-то выражали?

- Выражали. Кричали, и смеялись. Кричали, что они – за, а я вот против.

- Да, неприятно... - протянула я.

- А что неприятно-то? – спросил муж с недоумением, и я укоризненно на него посмотрела. Одно дело – взрослый мужик, знающий, чего он хочет. Другое дело – маленькая девочка, с удивлением узнающая, что отнюдь не весь мир думает так же, как папа с мамой.

- У нас есть мальчик Дима, - начала рассказывать Младшая, - я вообще его ненавижу, этого Диму, - добавила она и сморщилась, - так вот, этот Дима бегал вокруг меня, и хохотал, и тыкал в меня пальцем, и кричал – «Она против путина!»

- Обидно было? – спросили мы с мужем почти хором.

Наша детка стояла перед нами, тонкая и хрупкая, в розовой пижамке и с локонами, падающими на плечи, и молча смотрела на нас широко раскрытыми глазами. Потом по лицу ее начали течь слезы, она бросилась папе на шею, и горько разрыдалась.

- Обидно! Очень обидно!

Муж гладил ее по спине, и она, быстро выплакавшись, подняла лицо и вытерла слезы. Мы продолжили разговор.

- Аргиза и Мариша ничего не говорили, а Яна сказала, что ее родители "за", и ни на какие митинги не ходят.

Потом мы пообсуждали, кто и почему может быть за, и кто и почему – против. И еще о том, что дети, конечно, перенимают политические взгляды своих родителей. Что родители думают, то и ребенок повторяет.

- Ты этого всего не ожидала? – спросила я.

Детка помотала головой:

- Совсем не ожидала. Понимаешь, мам, мне же не хочется с подружками поссориться!

- Понимаю.

Потом я предложила ей «формулу ответа» на спорные вопросы.

- Ты всегда можешь сказать что-то вроде: «Наши родители думают по разному, и голосовать будут по разному, но это же не мешает нам с тобой дружить!»

- Поняла, - сказала дочка. – Так и буду говорить.

- А с мальчиком Димой вот что…

Дальше я подробно изложила ей «стратегию реагирования на хамство», вполне доступную ребенку десяти лет:

- Если, к примеру, тебе долго и противно кто-то говорит, что твои взгляды дурацкие, ругает твои убеждения, или несет еще какую-то пургу, ты молча выслушай, а потом спокойно, без выражения скажи: «Спасибо, что поделился своим мнением». Это вообще такой универсальный ответ, в жизни часто пригождается. У людей много разных мнений, - добавила я, уже задумавшись о чем-то своем, - и каждый, в принципе, имеет право высказаться…

Дочка кивала, но я чувствовала, что ей чего-то не хватает.

- А можно и приложить твоего Диму. Вот смотри. Он там прыгает, хохочет, рожи строит, выкрикивает что-то… Ты все это некоторое время понаблюдай, а потом скажи, с сожалением таким, искренним – «А мне, мол, умные нравятся!», усмехнись и отвернись. Причем не уточняй, кто именно умный тебе нравится – политики или мальчики, пусть сам задумается…

У моей детки загорелись глаза:

- Тооочно!

Потом мы с мужем объясняли нашей девочке, что как только человек высказывает свою позицию, у него тут же появляются противники – люди, которые думают по другому.

- Понимаешь, - объясняла я ей, - люди начинают говорить обидные вещи. Вот, например, учительница сказала, что «это глупо». Скорее всего, потому, что сама она будет голосовать «за».

Дочка смотрела на меня широко открытыми глазами. Судя по всему, мысль о том, что учительница, человек взрослый и уважаемый, может нарочно сказать обидное, была для нее новой и неожиданной.

Еще мы поговорили о ее недавнем желании стать президентом. «Если ты когда-нибудь всерьез захочешь занять эту позицию, тебе надо быть готовой к тому, что у тебя будет много противников. И тебе придется всерьез противостоять очень неприятным вещам. Сейчас-то это так - "на уровне кастрюль". А в большой политике поди выживи!» Детка молчала, смотрела, слушала, и в глазах ее был вопрос. Вопрос, но не страх. «Может быть, когда-нибудь она действительно станет президентом", - подумала я, и эта мысль не наполняла меня восторгом. «Хорошо, что сейчас у тебя есть этот опыт», - сказала я, и дочка кивнула не очень уверенно.

- Только вот что, - добавила я, - Завтра придется пойти в школу со значком. Можешь оставить его на рюкзаке, а не на жилетке, только снимать ни в коем случае нельзя. Если те, кто тебя дразнил, увидят, что ты дрогнула, они тебя еще полгода доставать будут. Если поймут, что ты готова давать отпор, забудут на следующий день.

Ребенок вдумчиво кивал.

В комнату вошел муж, который зачем-то выходил и прослушал последнюю часть нашего разговора.

- Ты только значок не снимай! - сказал он, и мы с дочкой рассмеялись.

- Обсудили уже.

На следующий день я с нетерпением ждала возвращения детей из школы и рассказа Младшей о том, как пошли дела.

- Все отлично! – радостно провозгласила детка.

С одной из подружек, Аргизой, разговор сложился как по писаному. Аргиза сказала, что она у многих видела эти значки, и спросила, где дочка такой купила. Та ответила, что она его не купила, значок с белой ленточкой принес папа с митинга, а она надела его, потому что ей нравится значок, и ей нравится, что папа ходит на митинги. Аргиза сказала, что ее родители будут голосовать по-другому. «Мы же повторяем за своими родителями, - сказала моя детка усвоенную фразу, - но это не мешает нам дружить!» «Конечно, я просто повторяю за родителями, - с облегчением согласилась Аргиза, - а на самом деле у меня нет своего мнения, за кого голосовать. Но я очень хочу с тобой продолжать дружить!»

- А мальчик-то, мальчик? - мне не терпелось узнать, прозвучала ли фраза про "умных".

- Эх, - вздохнула Младшая, - он ко мне не подошел. Представляешь, мам, уж я так ждала, что он подойдет, я ему такой ответ приготовила! – ее глаза вспыхнули огнем, и я поняла, что приготовленный ответ мальчик Дима запомнил бы надолго. – А он – ну ничегошеньки.

- Порода такая, - я тоже испытывала легкое разочарование от того, что мальчик ускользнул, - гадская порода. Такие люди как будто чувствуют, когда им готовы дать отпор. Вот у меня так тоже бывает, иногда прям хочется, чтобы подошли и сказали что-нибудь такое, а уж я отвечу! Так ведь не подходят….

Мы с дочкой еще немножко повздыхали, и я предупредила ее о том, что «ответы», возможно, придется подготовить к «послевыборному» дню. Если ситуация обернется не так, как нам бы хотелось…

- Мам, - сказала Младшенькая, - а у меня сегодня значок куда-то исчез. Он был на рюкзаке, а потом его не стало. Интересно, кому он понадобился?

- Может, просто открепился?

- Может быть. Так жалко, мам! Мне он так нравился, я бы его еще поносила! – сокрушалась моя девочка, и я порадовалась, что она не отреклась от того, что решила считать своими взглядами. Дрогнула перед насмешками, но вернулась на исходные позиции. Сохранила дружбу. Нашла слова единения и была готова сказать слова противостояния. Молодец она у меня!

Теперь я думаю, что если вдруг, когда-нибудь, лет через тридцать… Она все-таки захочет стать президентом…. Я буду голосовать за нее.

Сохранено