День 7-й. Москва. Заметки российского бродяги
lifemimo — 27.09.2010 Сразу с порога: Москва — не Питер. Когда приезжаешь из захолустья, в котором судьба предназначила мне влачить своё существование, то масштабы Москвы конечно ошарашивают. Не то, когда ты после имперской столицы въезжаешь в этот грязный суетливый городок. Да-да, ощущение именно грязи и вони привокзальной Москвы, сразу врывается в тебя вместе с копошащимися по тёмным углам тоннелей московскими бомжами. Я не люблю этого слова, но применительно к Москве, оно - в самый раз. Правда, когда попадаешь с питерского Московского вокзала на московский Ленинградский, впечатление такое, что никуда не уезжал. Эти вокзалы, как близнецы. Даже те же узбеки на том же месте. Короче: "Это что за остановка, Бологое иль Поповка? А с платформы говорят — это город Ленинград".Далее меня поглощает метро, и я понимаю тех москвичей, которые стараются его избегать. В этих человеческих потоках можно потеряться и уже никогда не оказаться на поверхности. Если метро и не ад, то уж наверняка его преддверие
Моя московская жизнь круто меняется у станции М "Планерная", где меня подбирает Сёма на своей белой каравелле и отвозит туда, где душ, постирушка, полдюжины "Белой Лошади" и ещё тысяча разных приятностей. Днём едем в открытый бассейн "Чайка", поплавать на свежем воздухе. На самом деле, бассейн находится в удручающем состоянии. Проржавевшие шкафчики, плесень на стенках, что удивительно в хлорированной-то воде, наспех замазанная цементным раствором плитка по краям бортиков. Сразу видно, что хозяева бассейна за ним не следят, и используется он только для максимального выжимания денег из посетителя.
Мы плывём с Сёмой по одной из дорожек, ведя неспешную беседу. Из воды появляется женская голова весьма неопределённого возраста
— Здесь правостороннее движение, — шипит злобно она и отплывает. Через некоторое время она появляется вновь
— Убирайтесь с этой дорожки, вы мне мешаете. И так несколько раз.
— Москва, — говорит Сёма,— понятное дело. А представляешь, что творится у неё дома каждый день?
— Боюсь, - отвечаю я, — что дома-то у неё как раз ничего не творится, и, поэтому, всё происходит именно здесь. Дома ей только на стены лаять остаётся.
Сёма делится одним интересным наблюдением, с точки зрения художника. Оказывается, любая красавица становится уродиной, стоит ей только на секунду расслабиться, призадумавшись, и потерять контроль над своим телом. Мышцы перестают контролировать скелет, и вот уже вам на месте горделивой осанки, что-то кривое и бесформенное. Такой же парадокс происходит и в бассейне, когда при минимальной физической нагрузке, недавняя 19-летняя обольстительница, стаёт беспорядочно раскоординированной, потеряв власть над своим телом. И, как я имел возможность убедиться, это действительно так. Неуклюжие движения рук и ног, хорошо видные, если нырнуть в очках под воду, уродуют всех дам без исключения, превращая в болотных жаб.
После бассейна мы опять едем по городу, Сёма показывает чудеса наглости и водительского мастерства, которым можно научиться только в этом кипящем Вавилоне. Я периодически клюю носом, а приходя в себя, начинаю снимать из окна машины, всё, что нипопадя потому, что никак не могу понять, где душа этого города
Вечером неспешный разговор и так любимые мной Сёмины хохмы на московской кухне, под бокал неизменного вискаря.