Чудо свершилось...

lenaknekhtina — 08.02.2021

А. долго ждал помощника. Оглядывая свое хозяйство, все увеличивающееся количество строений, скорость зарастания сада травой, он все больше сознавал необходимость сторонней помощи, именно это и сподвигло его разместить профиль на сайте поиска волонтеров. Они приезжали один за другим, кто-то всего на пару ночей, кто-то оставался на месяц, как жительница Израиля, старательно копавшая наравне с главным и создавшая на реке настоящий плавательный бассейн. Кто-то уходил сам, убедившись в необходимости работать, а не просто есть и спать нахаляву, а кого-то выпроваживал сам хозяин земли из-за невозможности совмещения привычек прибывших с нашим образом жизни, из-за сделанных ошибок и неумения прикладывать усилия: он не любит лодырей и болтунов.

И вот приехал тот, кто остался. В начале года одним дождливым днем автобус привез из Сан-Хосе двадцатилетнего юношу, прилетевшего днем ранее из далекой зимней Германии, с двумя рюкзаками, с колесами для андреевского велосипеда, с марципаном и специями для меня, с дроном для новых видео-фильмов Они долго обменивались голосовыми сообщениями, пытаясь решать возникающие с немецким amazon проблемами, обсуждая подробности нашего быта, делясь мыслями по поводу предстоящего строительства и внедрения новых средств передвижения. Приехал Д. – высокий и худощавый, коротко стриженный, но с длинной дрединой на макушке, без татуировок и пирсинга, не пьющий и не курящий, такой простой немецкий парень. Иногда смотрю на него и думаю о Никите, которого не видела уже полтора года: какой он? Скоро, наверное, будет похож на этого мальчика с забавным акцентом...

Для него был подготовлен все тот же спортивный дом, дополненный со дня отъезда последнего волонтера черными занавесками для защиты от дождя, ненужных взглядов и редко заглядывающего на наш спортивный уровень солнца. Через неделю он был уже своим, а опухшие  с непривычки от укусов насекомых, покрасневшие ноги вернули свой естественный цвет, кожа приобрела легкий загар, потому что как бы ни светило солнце, бледнолицым все же нужно от него прятаться во избежание последствий. А. не нарадуется на то, как он работает: копает, мешает бетон, делает расчеты для велосипеда, печет лепешки из овсяной муки. Ест с аппетитом то, что я готовлю, обожает бананы, некоторые виды которых уже успели завоевать его особую любовь, ездит в город за продуктами и строительными материалами, залезает на пальмы за кокосами и отлично ладит с соседом. Уже успел отовариться недостающими предметами одежды в ropa Americana, познакомиться с местными торговцами фруктов и без стеснения ходит голышом в реку и не только. Последнее, похоже, очень нравится всем новеньким мужского пола.

Меня не было неделю, последующая же после возвращения неделя стала для меня испытанием. Я смотрю на них и вижу, что А., вставая в четыре утра, в пять поднимается к Д. для утренней растяжки, которую тот с рвением и умением выполняет без пропусков, и проводит с ним весь день до восьми вечера, когда Дж. после обеда и технической или философской беседы поднимается к себе и включает свет, чтобы почитать книгу. За время моего отсутствия у них сформировался свой режим. Раньше мы завтракали в 7, перекусывали в 11 и обедали в два. Теперь же они перед завтраком идут копать, пока не очень жарко, и к столу, после реки, приходят к половине девятого, где их уже ждет накрытый стол. Теперь практически ни дня без каши, а объем смузи почти удвоился. Потом они строят или уезжают в город, откуда возвращаются уже после полудня. Через час они, что ожидаемо, еще не голодны. Так что у меня теперь отдельный стол, потому то мне не нужно копать до жары и ездить в город, я сама по себе, свободна, как ветер. В реку они ходят все время вместе после тяжелой работы, вспотевшие, потом едят или берутся за железо и идут к соседу что-нибудь сваривать. Приходят, после остановки в интернет-пункте, уже в темноте, к ужину или чаю. Я смотрела на все это и осознавала, что мое место теперь занято. Год назад я была помощником и соратником, мы вместе вставали, вместе копали, вместе обедали и навещали соседа, вместе ездили за едой, вместе сидели в кафе... Все делали вместе, а теперь все по-другому. А. говорит: успокойся, ты не должна выполнять тяжелую работу, с ним все гораздо быстрее, он мне так здорово помогает. А что я слышу? Что я больше не нужна, стала третьей лишней. Мои функции сводятся к приготовлению еды и мытью посуды, больше мне не к чему приложиться. Меня понизили, перевели из «должности» помощника в ряды обслуживающего персонала, то немногое, в чем я могла пособить, быть полезной, передано другому, надобность во мне почти полностью отпала. Утром ухожу на пробежку, иду в реку, пока они тянутся, потом готовлю. И никто даже не спросит, где я была, чем занималась. Уходила купаться в бассейн, отсутствовала два часа – никто не забеспокоился. В голове звенело навязчивое: никто не заметит, если ты уйдешь совсем. Казалось, что мое отсутствие, случись со мной что-то на реке или в доме, заметят только тогда, когда не обнаружат накрытый к обеду стол. Немного успокоившись чашкой кофе, снова находила какие-то признаки того, что омрачало мое существование в последние дни. Когда парочка ездила в город за продуктами, А. брал мой велосипед, а Д. ехал на дешевом, оставшемся по наследству от так и не ставшего настоящим соседом обладателя участка поблизости. Я вдруг увидела ключи от цепи, которой мы привязывали велосипеды, паркуя их у магазина, среди вещей нового помощника. Обида застлала глаза слезами. И даже книга, которую я хотела ему подарить, ожидая доставки с оказией, привез первым мальчик, потому что А. по ошибке заказал ее еще раз на его адрес. Все, что было моим, сало его, даже такая малость. Я потеряла связующую нить. 

Вечером за чаем А. как-то устроил так, чтобы чай быстрее остывал. Когда я пожаловалась, он ответил, что Дж. не любит горячий, забыв о том, что я, напротив, не люблю остывший. Они накупили муки, потому что Д. любит лепешки (в голове возникла мученическая униженность): я стала печь для нового друга, каждый день. Он докладывал фрукты в блендер, потому что Д. хочет больше смузи, жевать он, видите ли, не любит. Когда я мыла посуду, смотря на их сидящие рядом голые попы, мне хотелось кричать. Пару ночей я провела в новом доме. На третью мне захотелось быть поближе к А. Только я это почувствовала и посмотрела в сторону его огонька, услышала, как они уходят проверять сообщения. Ждала больше половины часа, уснула; когда пришла, А. был увлечен велосипедом. Так и получается, что вместо меня теперь Д. и велосипеды, о которых А. может говорить без остановки. Эта его новая идея воплощается в реальности, с каждым днем все больше приближая его к заветной цели. Раз, проснувшись в темноте и услышав доносящиеся из бамбукового дома звуки, решила узнать, что происходит. Увлеченный процессом, даже не заметил моего приближения. Я развернулась и пошла досыпать в одиночестве. 

А еще они вместе голодали. А. старается раз в неделю устраивать разгрузочные дни. И Дж., не колеблясь, присоединился, хотя никогда до этого такое не практиковал. А я, специально, чтобы себя наказать, объедалась, пока они оба говорили тихими голосами и вели себя, словно великомученики из ветхого завета. Противно было на это смотреть. Не присоединилась бы ни за что к этой компании из врожденного упрямства и нежелания потакать. А. всегда спрашивал, что мне привезти, но то, что я просила, вечно оставалось там, где и было, потому что всегда находились веские и не очень причины, отговорки и поводы это не покупать: не работал банкомат, закончились наличные, было тяжело, устали, жарко, закрыто... Я перестала просить, потому что какой смысл? Мои просьбы и желания перестали что-либо значить, на первый план вышли потребности молодого человека.

Все эти дни двигалась, как во сне, с трудом находя себе занятие, а в основном просто шатаясь без всякого дела или сидя и уставившись в одну точку. Смотрела загруженные документальные фильмы, переставшие вызывать интерес просто, чтобы убить время. Взялась было за вышивание, но еще раз пожалела, что вообще открыла этот набор: ненавистные мне шерстяные нитки, да еще на черной канве. Много ела, заглатыая пищу как в состоянии булемии, не чувствуя вкус – лишь бы жевать. Кофе не помогал, хотя я практически через силу заливала в себя обжигающую жидкость под палящим лтеним солнцем. Иногда немного отпускало, а потом снова накатывало с удвоенной силой, втаптывая меня в землю, лишая способности двигаться. Глубже и глубже.

Не помню, с чего началось, но в четверг, вероятно, напряжение достигло предела: не смогла сохранить равновесие, устроила истерику, выдохлась, забилась в плаче. Целый день ходила словно пришибленная, не в состоянии найти себе места: то на реку, то в сад, вдоль дорожек, компьютер включать не хотелось, вышивание падало из рук. А должна была уезжать: сначала в Доминикал, где приятель должен был подобрать на машине и довезти до столицы. Там была запланирована встреча с местным знакомым, который собирался показать свою финку с кофейной плантацией, а оттуда планировала к еще одному знакомому, уже в пригород Сан-Хосе. Но двум первым придумала отговорки, потому что не было сил притворяться и улыбаться, не было сил еще неделю говорить на английском: у меня теперь и здесь его хоть отбавляй: иногда кажется, что А. скоро перестанет меня понимать: с утра до вечера слышу иностранные диалоги. Не поехала. Унизилась и попросила место волонтера, попросила давать мне задания, чтобы не слоняться, за еду и кров, потому что собственные средства медленно, но верно приблизились к нулевой отметке. И замолчала. Перестала жаловаться и говорить, что не так, критиковать, отмечать то, что не сделано, что не привезли, обижаться. Просто замолчала, молча выполняла возложенные на меня обязанности по готовке и выносу ведра, ежевечерне поливала парник и стала выходить в сад - косить, благо большого ума для этого не требуется. Смирилась со своей участью, оставив лежать приготовленную веревку, рассматривая и другие варианты ухода, потому что иного выхода не видела вовсе.

В былые времена, собираясь куда-нибудь, в город, на пляж или в реку, мы двое, я и А., адресовали вопрос «хочешь ли с нами?» новому жителю, сейчас же подобные предложения звучат в мой адрес, потому что у них все уже решено. Идут они, а я могу присоединиться. Все с ног на голову. Но мне не хочется быть третьей, предпочитаю оставаться в стороне, потому что кажусь себе рядом с ними совершенным ничтожеством, пригодным разве что для резки салатов. Когда одна, вокруг меня защищающее мою скромную сущность пространство, в тени которого я могу спрятаться, затаиться и придаться рефлексии. 

Он хороший мальчик, ничего плохого я сказать не могу: добросовестно выполняет работу, ответственно подходит к данным даже в наше отсутствие заданиям, улыбчивый, вежливый, нешумный. Стройный и ловкий, быстрый, в меру общительный. Когда глупая ревность сменяется благодушием, когда не так остро ощущаю недостаток внимания, перестаю завидовать, испытываю к нему чуть ли не материнские чувства, представляя на его месте старшего сына, забочусь, стараюсь обеспечить ему комфортное существование в таких непривычных для городского жителя условиях. Смотрю на него, и мне кажется, они словно отец и сын. А. Видит в этом юноше своего приемника, готового перенять все навыки и умения, готового следовать провозглашаемым им идеям здорового образа жизни, с открытым ртом внимающего каждому сказанному слову и способного размышлять на важные темы. Словно воспитывает и учит жизни своего сына, потому что тот, который сейчас в той же Германии, учит мать, а его вмешательство в процесс минимально. Он находит в нем отраду, младшего друга и умелого помощника. Дж., я думаю, видит в А. идеального старшего товарища, способного подсказать и направить в нужное русло, помочь исправить то, что нуждается в доработке, ответить на возникающие вопросы, идеального отца, может быть. Он видит в нем пример для подражания, с легкостью усваивая не только идеи, но и бытовые привычки, пищевые, в особенности. Они наслаждаются обществом друг друга, находя все новые точки соприкосновения характеров и интересов, черпая вдохновение и силы в окружающей природе, применение которым находят в созидательной деятельности. Они оба кажутся мне идеальными. В день голодовки страшно подходить близко, чтобы не запятнать ореола совершенства, распространяющегося вокруг этой парочки.  С тем первым мальчиком из Германии, нашедшим себе дело на карибской стороне, мне было попроще, потому что он не был идеальным: сигареты, травка, алкоголь, ночная жизнь... Мы как-то были ближе друг к другу, я чувствовала в его лице некоторую поддержку, сейчас же no way.

Сейчас немного отпустило. Спокойна, стараюсь закрывать глаза на беспорядок, стараюсь не критиковать, стараюсь «наслаждаться» одиноким здесь пребыванием. Потому что на самом деле все вышесказанное всего лишь иллюстрация моего эмоционально-психического состояния, мое восприятие действительности, пропускаемой через призму запорошенного негативом сознания.

А. прав, когда говорит что Дж. – настоящая находка. Ведь благодаря ему у меня появилось время для занятий творчеством и написания постов (другой вопрос, что вместе с появлением времени исчезло вдохновение, но это уже мои проблемы), я освобождена от необходимости выполнять тяжелую работу (копать, мешать, заливать), хотя не помню, чтобы я сильно отказывалась. Сейчас я с некоторой теплотой вспоминаю то время, когда каждое утро мы начинали на стройке, потому что было приятно сознавать, как слаженно работает тело, было приятно слышать, как А. рассказывает кому-то о моих «подвигах», которые теперь совершает другой. Из-за того, что меня лишили такой существенной физической нагрузки, приходится выдумывать себе варианты тренировок, которые на фоне прошедшего выглядят скучновато и не дают такого же эффекта. Теперь у А. есть компания для вечерних бесед, потому что я, в основном, выполняю функцию слушателя, редко вставляя свои комментарии, и уж конечно у меня мало что есть сказать толкового по поводу создания карго-велосипеда, а это сейчас одна из первостепенных задач... А они все время о чем-то беседуют: во время утренней растяжки, пока заливают бетон, за столом... Я ведь уже тертый калач, с каким-никаким опытом, и фиг меня в чем убедишь, а он – совсем юн, открытая книга, готов впитывать идеи и мнения, только начиная формировать свои, и перенимать опыт. С одинаковым интересом и готовностью Дж. слушает выдержки из книги Толле и читает главы из «How not to diet». И не нужно возить нагруженный продуктами рюкзак из города по невыносимой жаре: отсиживаюсь в джунглях, выходя за пределы водной границы не чаще раза в неделю и то обычно пользуясь великодушием и машиной соседа, потому что мой велотранспорт теперь почти всегда в распоряжении А. И как ни крути, но нельзя отрицать тот факт, что он отлично вписался в окружающую среду и более чем гармонично смотрится в нашем мини-поселении, став так долгожданным А. новым членом комьюнити. Так что, как ни посмотри, сплошные плюсы, а я загоняю себя в ловушку безысходности, оборачивая все против себя самой. Когда не загоняюсь, мы отлично с ним ладим и вообще быть Белоснежкой с двумя гномами не так уж плохо )

Оставить комментарий

Популярные посты:

vitellius

Обрабатывающие токарные центры: слияние точности, скорости и автоматизации в современном производстве

orientalist_v

"Дозор"

gornomari

Россия и Северная Корея строят мост дружбы

maysuryan

За что высмеивали в СССР женские причёски? 15 советских карикатур

gntelmen

Ценности воспитания

guryshkina

Кремлёвская уборщица-миллионерша стала жертвой мошенников

pantv

Во дворе мыли асфальт... + Фрося и не только

id77

Первая и последняя роли великих советских актеров - VIII

veronika_stef

С праздничком!

• Архив