Что делать?

Почти половина россиян (49 процентов) недовольна происходящими в стране событиями и испытывает готовность лично выйти протестовать. Такие данные в ходе опроса 19-20 февраля получил Фонд общественного мнения. Увеличилось число тех, кто готов выйти на акцию протеста в ближайшее воскресенье. Сейчас таковых 24 процента, то есть практически каждый четвертый житель России.
Как можно относиться к таким цифрам? Кто-то может радоваться, кто-то – бояться. Я вот, например, в замешательстве.
Революция возможна. Это ясно и без всяких фондов. Может полыхнуть, может. А уж если кто озаботиться керочинчику плеснуть! Представьте, если бы на Манежной оказалось пара десятков провокаторов – пальнули бы десяток раз, и в митингующих, и в ментов. И все. Процесс пошел.
Когда мне говорят, что спасти нас может только революция, я мгновенно соглашаюсь. Власть зажралась, процессы распада и деградации идут не медленнее, чем в 90-е, просто под позитивную ТВ-риторику. Вон, далеко ходить не надо, впервые за последние сто лет дожили до того, что стали слабее японцев. Захотят острова забрать – помешать никто не сможет. Революция открывает социальные сосуды, полностью обновляет власть – в отличие от выборов. Других рецептов стопроцентного – а надо именно столько – обновления власти вроде как нет, а если ее не обновить, то всем конец.
Однако. Когда мне говорят, что случись революция – то всем опять же конец, я тоже соглашаюсь. Потому что революция – это одномоментное ослабление всех институтов государства. Соседи не преминут воспользоваться. Мало того. Нет никаких гарантий того, что это самое стопроцентное обновление будет позитивным. Можем вполне получить себе классическую латиноамериканскую диктатуру вместо нынешних импотентов. И будут нас не обворовывать, а грабить. С применением грубой физической силы.
Проханов как-то сказал – «В этой роковой для страны ситуации, которая повторялась не раз и не два, патриотические силы вновь поставлены перед жестоким выбором: либо идти вслед за тотальными нигилистами, готовыми снести с лица земли ненавистное государство, как это было в семнадцатом и девяносто первом. Либо, стиснув зубы, набрасывая узду на бушующее в душе негодование, спасать государство российское, предлагая обессиленной растерянной власти ресурс своих государственных представлений, запасы интеллектуальных и моральных ценностей, сбережённых в эти проклятые годы. Чтобы на их основе преобразить российскую власть у последней, грозящей крахом, черты».