Во время судебного заседания по продлению меры пресечения в Хамовническом суде подсудимая режиссерка Женя Беркович спрашивает судебного психолога Алису Колесову, выступающую свидетелем со стороны защиты:
«Что будет с детьми?» — «Медленное убивание»
novayagazeta — 01.07.2023 Судья Хамовнического суда Екатерина Пахомова продлила до 10 сентября арест Жене Беркович и Светлане Петрийчук.Светлана Петрийчук и Евгения Беркович в Хамовническом суде Москвы. Фото: Евгений Куракин
Психолог Колесова отвечает: «Если коротко, то медленное убивание».
Женя Беркович продолжает: «Если я выйду на свободу, то я их соберу обратно?»
«Соберете, если выйдете прямо сейчас», — отвечает психолог.
Екатерина Пахомова,
судья Хамовнического суда, безусловно, слышит этот диалог, как до
этого она внимательно слушала и речь самой Жени Беркович, которая в
слезах просила отпустить ее домой к детям. Так почему же она
услышала не Женю, не вторую подсудимую Светлану Петрийчук, не их
защитников, которые разбили в пух и прах «деструктологическую
экспертизу» Романа Силантьева, о которой и Минюст высказался как о
незаконной и не имеющей права на существование, а пошла на поводу
следствия и продлила Беркович и Петрийчук срок содержания под
стражей?
Я каждый раз, когда следователи просят суд арестовать обвиняемых в ненасильственных преступлениях, задаю себе один и тот же вопрос: зачем держать под стражей этих людей? Зачем требовать ареста для беременных женщин, обвиняемых, например, в экономических преступлениях? Ответ прост: обычно следователи добиваются арестов своих обвиняемых, чтобы в условиях тюрьмы их «дожимать», требуя признательных показаний, оговоров других или сделки со следствием.
А в деле Беркович и
Петрийчук?
Их обвиняют в «оправдании терроризма» за спектакль — каких
признательных показаний можно от них дождаться? Как драматург и
режиссер могут признаться, что они поставили спектакль,
оправдывающий терроризм, когда спектакль — ровно об
обратном?
Но следователи и судьи привыкли работать на устрашение, на
подавление. Они привыкли к бессмысленной жестокости, возведенной в
абсолют. Они живут в своей безумной системе координат, и когда
кто-то из «другого» мира — будь то адвокат, обвиняемый или
свидетель защиты — говорит о самых простых вещах, о гуманистических
ценностях, о детях, которые страдают без своих мам, о престарелых
родителях, лишившихся помощи, когда их дочь посадили в тюрьму,
следователи и судьи, как правило, предпочитают этого не
слышать.
Ведь в конце
концов, если Женя Беркович будет находиться под домашним арестом
без возможности «пользоваться интернетом», без «возможности
скрыться» и «повлиять на свидетелей», и Светлана Петрийчук также
будет жить дома с родителями, на расследование этого в высшей
степени простого уголовного дела все это никак не повлияет.
Пока я писала этот текст, судья Хамовнического суда Екатерина
Петровна Пахомова вернулась в зал из совещательной
комнаты.
Она продлила срок содержания под стражей Жене Беркович и
Светлане Петрийчук.
Судья не улучшит свою карму. Так же, как и председатель
Хамовнического суда. И председатель Мосгорсуда.
Зоя Светова,
обозреватель «Новой»