Что бы спеть ещё такого, только чтоб не Щербакова

eye_ame — 06.01.2014 Я год обещал написать о кентовской "Тоске" (и даже больше года), но пмне казалось, что это никому не будет интересно. (Потому что и так всё понятно.) Как обычно, мой тенор сумел убедить меня в обратном, и вызвал у меня в голове бурление хорошо вербализуемых идей.

---

В связи с разговорами об авторской режиссуре в опере довольно много разные мои собеседники повторяли, что об оной режиссуре зритель задумывается только тогда, когда персонажи одеты в костюмы. Или в чёрные трико. Или хотя бы в исторические прикиды от другой истории. А если вокруг у нас Декорации, на героях Костюмы, и никто решительно не испражняется на сцене – то допустить, что мы имеем дело не со сферическим в вакууме прочтением, а с авторским, сложно: зритель смотрит, но не видит; а иногда смотрит и видит, но не отдаёт себе отчёт, что видит в первую очередь акценты, выбранные режиссёром, и логику, им выстроенную.
Разумеется, отправной точной служил здесь нобловский "Карлос", но поговорить я сегодня хочу не о нём, а о "Тоске" Джонатана Кента. (Именно о "Тоске" Кента, а не о "Тоске" Кента-Паппано, хотя давайте сразу уговоримся, что, на мой взгляд, когда за пультом Паппаныч, то музыкальный материал на 100% соответствует прочему необходимому.) Потому что, на удивление, выясняется, что она тоже не воспринимается как режиссёрская, а всякие "мелочи" (кавычки не случайны) типа Каварадосси с газетой считываются как "привет фандому".
Ненене, ребята. Ненене. Как и в случае с Ноблом: если то, что вы видите на сцене, раз за разом не соответствует вашим ожиданиям, притормозите и задумайтесь – не может ли так быть, что именно это и хочет сказать режиссёр, и именно в этом заключается его идея? Не может ли так быть, что эти несоответствия говорят вам о логике происходящего, а вы, вынося их за скобки своего "сферического" восприятия, пропускаете спектакть?
Начну с простого тезиса. Премьерный каст идеально выражает идею спектакля – так, как он был поставлен. Это значит, в частности, что стандартная претензия к Георгиу – "она глупая Тоска", "она недостаточно прекрасна для своих партнёров по роли", "она звездит", – не является претензией, а является описанием того, что она делает на сцене. То есть: Тоска у Георгиу неумна, в ней нет никаких "глубот и высин", она работает дивой на сцене и вне сцены; это La Tosca как есть. Давайте запомним это обстоятельство и пойдём дальше, ко второму тезису.
Бим постоянно жалуется на то, что этому Каварадосси "не нужна" Recondita. Дескать, не тот типаж: тут у него газетки, тут политическая борьба, тут явно утомившая его претензиями Тоска... и вдруг recondita armonia di bellezze diverse, абер варум? Итак, второй тезис второй: никакого протмворечия нет, так и должно быть.
Ну и третий тезис, чтобы закольцевать: Георгиу, значит, "не стоит" своих партнёров по сцене, она их "хуже". "Не понятно, что они в ней нашли". А нашли ли? В ней ли?
Давайте теперь посмотрим, что Кент строит на этих кирпичах. О чём его спектакль? Об этике; об истории морали; о роли женщины в обществе.
Что происходит на сцене? Есть кавалер Каварадосси, юноша прекрасный и политизированный, который всегда поступает правильно. Работает он художником, и в этом правильно поступает тоже: он выбирает себе красивую даму сердца. Что его в ней интересует? Чтобы она была красивая; чтобы годилась на роль дамы сердца. Он не интересуется ей как человеком, как личностью: он не может и не должен интересоваться, потому что а зачем? Она не для того.
(Поэтому нужгна Recondita – это песня о том, как художник завёл себе возлюбленную и какую; поэтому кокетство и обнимашки в церкви – а зачем ещё нужны женщины; поэтому нет никаких проблем в том, чтобы от нежности мгновенно перейти к m'hai tradita, maledetta; поэтому он не может спрашивать Tosca, ho parlato – в себе он не имеет сомнений, как не может иметь к себе претензий; поэтому он пишет ей письмо – потому что он её обидел и недоволен собой; поэтому он не допускает помилования, а в его реакции на помилование акцентом звучит имя Скарпиа – Скарпиа как мужчина может быть деятелем, Тоска – нет; поэтому убийство не пугает его, но заставляет впервые на Тоску обратить внимание – она способна на поступок!..)
Точно так же относится к Тоске Скарпиа: Тоска – вещь, которая должна удовлетворять его желания. Каковы его желания? Чтобы было интересно; чтобы было красиво и интересно; чтобы было красиво, интересно и по его. Собственно, вот и al piacer mio s'arrenderà: не в смысле немедленно ляжет на спину и раздвинет ножки. А в смысле – барон сможет поиграть с едой. И это именно игры с едой: ему не нужен спарринг-партнёр, как кошке не нужно, чтобы мышка давала отпор сама; но если мышка не бегает, это не развлекательно, правда?
(Заодно отвечу на четвёртую постанную претензию: "прочему у барона в таком кабинете такой стол?" Потому же, почему барона чёрный шейный платок; почему он ходит по дому в кавалерийских штанах; почему он засучивает рукава; почему единственный участок стеллажа, на котором стоят книги – это тот участок, где на самом деле фальшивые корешки. Это такой человек; не нужно искать в нём утончённость и благородство, не нужно думать, что он отличает изысканное от грубого; не нужно думать, что он такой, как нам бы хотелось. Это человек, способный на нестандартные решения, но почему? Потому что он может нарушать правила. А это почему? Потому что он не вникает в то, чтО это такое – правила.)
"Тоска" Кента – это спектакль о Тоске; не об исключительной женщине Тоске, не о прекрасной женщине Тоске, не о любимой женщине Тоске и тем более не о человеке по имени Тоска. Это спектакль о женщине в мужском мире; это спектакль о людях, для которых она "актриса" и "дива" и более ничего; это спектакль о том, что и Тоска сама – такая же часть этого мира, и её сознание нисколько этот мир не трансцендирует, а все выходы из этих правил игры возможны только через то, чтобы такой мир покинуть – через смерть.
Вот и весь куплет. В спектакле Кента нет противоречий. В декорациях Брауна нет багов. А я не сразу смог ответить на вопросы, потому что только сейчас понял, что вижу этот спектакль чуть под другим углом, нежели те, кто спрашивал ;)

---

А теперь ещё одна штука. Что такое для меня хороший спектакль? Опытный коллега Бим учит меня: убери антураж – спенктакль останется? Этот критерий для меня неэвристичен: убери антураж из любого спектакля Карсена, а особенно из единственного самого для меня удачного по впечатлениям на сейчас, "Фальстафа", убрать антураж, спектакля не будет. Если из спектакля, построенного на логике определённой (любой) исторической эпохи, убрать антураж – спектакля не будет. Ну и так далее.
Я поэтому придумал себе другой критерий: если убрать премьерный состав – спектакль останется? (Понятно, что я говорю не про "заменить человека, который может на каблуках лазить среди белых крестов человеком, который будет очень явно спотыкаться" и не про "заменить человека, готового выполнять указания режиссёра, человеком, которого от этих идей тошнит". Я говорю про "убрать личную харизму любимого артиста", "заменить человека, который по определению мне нравится, человеком, который несколько бесит" и такое.)
Так вот: если, скажем, из штайновского "Карлоса" убрать Хэмпсона, то не взлетит. Если убрать Хэмпсона из кушейного "ДДж", то взлетит – более того, ничего не изменится в том, как работает спектакль.
Кентовская "Тоска" в этом смысле – спектакль совершенно невероятный. Потому что если убрать из неё премьерный состав, то взлетит. И о чём будет спектакль? Об этике; об истории морали; о роли женщины в обществе. Но как это получится? Совершенно, абсолютно по-другому.
И здесь я хочу спеть коротенький гимн Мартине Серафин. Она для меня, по зрелом размышлении, лучшая Тоска актёрски из тех, что я видел. Потому что её Тоска – личность. Не звезда, не женщина, не набожная праведница; то есть, разумеется, всё это тоже, но в первую, первейшую очередь – она личность.
И это – потрясающе.

---

Облако смыслов моего ЖЖ на настоящий момент воодушевляет (полгода назад было скучнее):

"Такой" и "спектакль" всё равно бросаются в глаза больше всего. "Донный", конечно, вышел из донов и донн; занятно, что слова "Кушей" и "Хэмпсон" отсутствуют ;))

---

Я обещал Алиске Селезнёвой перевести (встраивание ролика запрещено) мою любимую сцену из "Le sanglot des anges", сериала, где главного героя сыграл РР. Это сцена допроса в полиции.
Обстоятельства дела таковы: главный герой (зовут его Карло ди Ванелли, и он знаменитый оперный певец, живёт на большой вилле в Ницце и так далее. Некогда в молодости он написал оперу "Слёзы ангелов", а нынче эту самую оперу потерявший (нотки делись), а равно и вечную возлюбленную (она погибла), для которой он эту оперу писал) проводит в одиночестве ночь в том отеле, где некогда встречался с вечной возлюбленной. В том же отеле ночь проводит (с другим мужчиной) жена главного героя (о чём они оба, конечно, не знают). Ночью эту самую жену, естественно, убивают вместе с любовником (сериал детективный); ГГ под подозрением – и его вызывает к себе комиссар полиции. Ах да: ГГ не знает, кого убили.
С художественностью у меня более чем посредственно – переводить с французского я не умею. Поэтому рекомендую не только блёклый текст читать, а параллельно ещё ролик смотреть, где понятны интонации и выражения лиц.
Первые две реплики пропускаю – это хвост предыдущей сцены; начнём с момента, когда персонажи садятся.
Карло ди Ванелли: Итак, комиссар, что вы хотите, чтобы я вам сказал?
Комиссар: В котором часу вы легли спать и не видели ли вы чего-нибудь странного или необычного?
Карло ди Ванелли: Я не спал вовсе. Я работал. Что же до необычного... Нет. Видимо, я не буду вам интересен: мне нечего сказать о вашем преступлении. Простите.
Комиссар: Этого человека вы не узнаёте?
Карло ди Ванелли: Нет. Ни разу не видел.
Комиссар: Вернёмся к вашему пребуванию в отеле. Я думал, люди вашего уровня живут во дворцах.
Карло ди Ванелли: У меня было любовное свидание.
Комиссар: С кем же?
Карло ди Ванелли: С... Она мертва.
Комиссар: Хотите сказать – с жертвой?
Карло ди Ванелли: Нет. Хочу сказать – с девушкой, которую я безумно любил.
Комиссар: Вот как. Славно. Продолжайте.
Карло ди Ванелли: Мы были здесь вместе. Она умерла. Но для меня она всегда будет жива.
Комиссар: (вот тут я не помнимаю, что точно он говорит: помогите? Это с 1:15 одна коротенькая реплика комиссара.) Итак. Вы снимаете номер ради свидания с покойницей. Вы точно здоровы, господин ди Ванелли?
Карло ди Ванелли: Не жалуюсь.
Комиссар: Я просто пытаюсь разобраться, понимаете ли вы, что происходит на самом деле. Вы отличаете живых от мёртвых?..
Карло ди Ванелли: В опере есть предатели, убийцы, ревнивцы... Они существуют на сцене, но ведь в жизни всё не так. Скажите, зачем мне кого-то убивать?
Комиссар: Существует множество мотивов.
Карло ди Ванелли: Отелло. Он свою жену задушил подушкой. А я – чем?
Комиссар: Откуда мне знать. Ножом?
Карло ди Ванелли: Ножом. Вот как. Ножом... Я крадусь по тёмным закоулкам отеля... В руке сжат нож... Я ожидаю жертву... чтобы убить! Скажите, комиссар, кто из нас путает жизнь и театр – вы или я?
Ваши эксперты определили время преступления?
Комиссар: Четыре часа утра. Вы были один?
Карло ди Ванелли: Нет. Я был со своей любовницей – музыкой.

---

Inter alia, вчера пересмотрели "Травиату" Андреа Брет. Это всё-таки изумительный спектакль.
Спасибо Брет за то, что она показала мне хорошего человека. Показала, как человек может быть хорошим, чего бы с ним ни происходило, чего бы он ни делал, как бы неприятно не выглядел со стороны. Аннина может работать в борделе, может делать минет за гаражами, жрать говно, может ширяться и курить траву; но Брет показывает нам, насколько это всё мелочи. Насколько важно то, что внутри. Спасибо.
И второе: занятно, что Виолетта видит в Альфреде Жоржа Жермона, только лучше. А он действительно очень похож на отца. Только хуже.

---

Upd: Забываю написать. У меня офигенная мама. Мы офигенно пообщались в Новый год. Я чувствую поддержку и понимание. Так-то.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив