Честно

топ 100 блогов natalya_kiriche07.01.2011 Чтобы определить для себя и для людей, возможно, разбирающихся в этих проблемах, я просто расскажу вам про это.

… Я шла из школы по переулку: слева забор, справа забор. Посередине снег тает. Сугробы из бело-голубых стали серо-черными от печных труб, и плывут вниз, образуя длинные лужи. Из-под грязной серо-желтой воды блеснуло золотом. Я нагнулась и подняла часы.

Как ни странно, они шли.

… мама стояла и смотрела в окно. На ее худой спине в затрапезной мужской рубашке лежала иссиня-черная коса. Я сказала: мама, я часы нашла.
Мама обернулась ко мне и посмотрела мутно-карими глазами с желтоватым оттенком белков. Я последнее время побаивалась этих странных глаз. Мне казалось, что с мамой что-то не так, но остальные взрослые мне ничего не говорили.
Мне было одиннадцать лет.

Мама сказала:
- За тобой ездит красная машина? Если увидишь красную машину, беги. Это очень опасная машина.
Я несколько озадачилась, но как послушная дочь, стала отслеживать все красные машины, которые ездили по нашему поселку, пока я ходила в музыкальную школу, в школу, просто гуляла.
Отец стал странный. Он стал злой. Раньше он иногда срывался на крик, теперь он смотрел из-под очков со своего роста два метра с копейками – с ненавистью, но я не понимала еще, что это ненависть.
Приехал дядя Коля. Мы всегда любили его: и моя младшая сестра Таня. Но он как-то неожиданно уехал. Дома было холодно, грязно, неуютно. А еще и дядя уехал как-то вдруг.

Она сказала мне: Наташ, надо поговорить. Помнишь человека, который жил у нас на прошлой неделе?
- Дядя Коля? – спросила я.
- Это не дядя Коля – ответила мать.

Оказалось, что это ее психиатр Игорь Иванович.
Она все поняла: он загримировался под дядю Колю и приехал из Кемерова, чтобы следить за ней. Но она раскрыла его планы, и, когда он спал днем, она дернула его за накладной нос и сказала: Игорь Иваныч, а я вас узнала!
Это она мне рассказывала в подробностях, и многое другое; весь свой параноидальный дебют она понесла мне. И все время говорила со мной тем голосом, какой я позже услышала в озвучке актеров из всяких дешевых фильмов про маньяков.

И раньше в нашем доме всегда звучала тема дурки. Но маму туда клали, потому, что у нее болит желудок и ее рвет, рвет, все время рвет. Ее лечили в дурке, чтобы не рвало и не болело. Ей поставили шизофрению прямо сразу. Потому, что это типа она придумывает, то есть, бредит этой болью и рвотой.
А взрослые все молчали. Поэтому мне пришлось самой осознавать, что она сошла с ума. Я это поняла во сне. Я шла по парку. Бетонная плита поднялась. Я поняла, что это могила. Из нее выглянула мать, у нее были огромные желтые зубы. Я поняла, что моей матери больше нет, а эта – эта притворяется.

С того апрельского дня, как я нашла те часы (я носила их на руке), она рассказывала мне про то, что происходит на самом деле. И еще она хохотала.
Меня отправили в пионерский лагерь. Она пришла ко мне пешком. Я увидела, что она одета в старые вещи из кладовки. Совсем негодные. Она принесла мне то, что я просила. Она все время была не здесь, но для меня она приходила в себя.
Например, когда я сбежала из лагеря.

И когда отец стал посылать меня рвать траву кроликам. Три мешка надо было нарвать. В день. По обочинам, по чужим задворкам. Бабки на меня очень орали. И вот я наступила на стекло, и порезалась. Сильно порезалась.
Я в крови и в слезах принесла мешок травы и сказала: папа, я порезала ногу, я не могу больше сегодня рвать траву.
Он сбил меня с ног и стал кричать: скотобаза, ненавижу, а ну пошла, давай, дрянь!!!
И, наверно, он меня бил, но я просто не помню. Наверно, не очень бил.
Но она прочухалась от своих тем, и подбежала. Витька, ты что делаешь! У нее нога в крови!
Мне разрешили не ходить за травой.

А еще я помню: сижу на поленнице и читаю альманах «киносценарии» из кладовки. А она подходит и говорит этим американским голосом:
- Положи книжку.
Я стала защищаться - к тому времени на все ее слова я защищалась. Хотя она ничего плохого мне не делала. Но я чуяла, что все не так. Все очень страшно, Но как бояться? Ведь взрослые вокруг нормально живут. Ничего не меняют.
И еще я знала твердо, что надо слушаться маму. Поэтому мне было сложно принять, что я ОДНА понимаю, что маму больше слушаться не надо.

- Положи. Я сказала, перестань читать.
- А чем тебе это мешает?
- Наташенька, доченька. Ты бредишь. Ты нездорова. Положи книжку!

Не помню, убежала я, или что там было.

Потом она поняла: надо уехать. Ее никто не останавливал. Я скала, что не поеду с ней.
Она была очень страшна. Желтая, медленная, и смеется.

Она собрала все вещи, сестренку, назавтра она собиралась куда-то ехать. Отец ушел еще со вчера. Не знаю, куда. Он старался меньше бывать дома.

И вот она сказала: Наташенька, деточка, а где мой паспорт?
- Я не брала.
- Вспомни, милая, куда ты его спрятала?
- Вспомни, деточка. Ты бредишь, Наташ. Давай, ты сама отдашь. Не заставляй меня тебя уговаривать.
Страшно было очень, Не так страшно, когда уколы делать в больнице. Или вызовут на уроке. Страшно было, как будто все внутри замерзло. Она смотрела на меня и ласково говорила со мной. Чудовище.
- Мне помочь тебе вспомнить?

Я попросилась в туалет. Она сказала:
- Иди, деточка, а потом мы вместе вспомним, куда ты спрятала мой паспорт.
Провела меня в нужник и встала у дверей. Я стала думать: как бежать?
Дождалась момента вдоха, вдохнула, потихоньку сняла крючок, со всей силы откинула дверь и побежала бегом в загон для кур, потом через забор, потом по улице. На болоте я убедилась, что она меня не догоняет. Куда идти? Я подумала, что бабушка с дедом меня не пустят ночевать (они никогда не пускали, если я просилась сама, только брали, когда мать клали в стационар).
Но идти мне было по любому больше некуда, я пошла к ним.
К моему удивлению, бабушка на первые же мои слова затащила меня в сени и крепко заперла двери. Она была такая ласковая и... сочувствующая… как будто она ее видела. Как будто она отлично знала, что там происходит. Но я тогда думала, что она не знает.

Меня накормили ужином и положили спать в мою любимую темнушку, на чистые сладкие простыни с запахом отдушки. Утром пришел отец, небритый и какой-то вымотанный. Он сказал:
- Увезли мать.

Моя сестра Танька была с ней до утра. Ей было шесть лет. Я не знаю, что она пережила. Но утром, когда мать с сестрой за руку, с чемоданом и с матрасом, скатанным и завязанным проволокой, вышла из ворот, ее встретили менты, психовозка и отец.

После этого я стала не свободна.
Она вернулась через три месяца. Рассказала мне, как она тогда видела мир. Про голоса, про то, что ей казалось, что я читаю ее мысли, поэтому она требовала бросить книгу. Про т, что она не поняла, что это параноидальный дебют, но теперь она знает, что ее болезнь уже развилась. И про то, что я, скорее всего, тоже заболею, ведь это наследственное.

Я была несвободная, потому, что мать говорила, что буду болеть. Я принимала антидепрессанты, выдавала неврозы и психозы, толстела, болела, и все это было абсолютно правильно: мать выстилала мне путь в дурку.
Каждый мой срыв находил объяснение, успокоение и медикамент.

В девяносто первом меня повезли укладывать. Психиатр поговорила со мной минутку. Попросила выйти. И наехала на мать. Почему вы привезли сюда здорового ребенка? Что значит – я ее готовлю? К чему вы ее готовите?! Откуда у вас такая уверенность, что она больная? Чтоб я больше эту девочку здесь не видела!

Совсем я освободилась позже. Когда в девяносто втором оказалось, что у нее все-таки была язва желудка, с которой и началось лечение на психе.
Язва лопнула.
Сначала мать не хотели принимать: «У нее Блейера, мало ли что она себе вообразила!»
Потом хирург Халаман. Спустился вниз на скандал, посмотрел ее и потребовал мать-мать-мать-мать! Мать на стол немедленно.

Моя сестра впервые попала на психу в 15 лет. Второй раз – в прошлом году. Она постоянно на таблетках. У нее психоз.
Если бы я осталась рядом с мамой, у меня тоже был бы психоз.

Но даже то, что я не с ней, ничего не значит, если у меня проблемы со сном, все начинается с таких бессонниц. Я знаю на пальцах, что если я не могу контролировать свое состояние, то лучше сделать так, чтобы мне не пришлось это контролировать.

Я не хочу проверять результат.
Про психические болезни и их начало мне известно, как вы понимаете, с детства.
Фундамент тоже отличный.
Одно то, что я за всю свою жизнь НИКОГДА не могу спать одна в квартире, доме, на котельной, помню, ночные смены: в четыре вырубаешься. А до этого СЛУШАЕШЬ МИР.

Это плохой симптом, купировать который вне моей власти. Выйдет он боком и раком.
Я попросила Сережу со мной пожить, результат получился, как у штирлица, какой-то странный – очередные оскорбления и «ты, сука, меня не заставишь!»
Сегодня с ним поговорил Колька. Пока в квартире холодно, я перееду к Шиве. Коля с моим дражайшим мужем будут делать попытки утеплить помещение. Потому, что Славка сейчас только спит почти. Бледный, с соплями, кашляет и мало ест. Мы там с Шивой разберемся с моим сном, потом посмотрим.
Я из тех людей, которые точно знают, с чем именно они не могут себе позволить бороться.
Сережа что-то поговаривает про психиатра. Я туда не пойду. С моей историей это прямой билет туда, где теперь живет моя мама. У нее долгие ремиссии, но она абсолютно сумасшедшая, а дальше ей будет хуже.
Нее тоже началось не с бреда, а с врачебной ошибки: не поставили язву, и стали лечить психосоматику атомными методами.
Если я попаду в поле зрения психиатров, у меня могут забрать ребенка.
И никто нам в ним не поможет уже.
Когда у меня не было работы и денег, я нашла заработок.
Но решить проблему " я не могу жить в квартире одна, потому, что не могу спать" я сама не могу. Мне нужен взрослый человек, который будет жить в этой же квартире (ночевать).

А кроме Сережи, мне некого просить.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Сейчас расскажу немного настоящего кошмара. Мужа убитой девушки из Blablacar возили в одной машине с Виталием Чикиревым, пока он путал следы, делая вид, что не знает, где спрятал тело, почти девять часов. Наконец нашел. "Почему она раздета догола? - спросили опера. - Ты же сказал, что ...
Всем доброго вечера! _______ Дайджест-соо subbotniepesiki является приложением к облачным хешмобам, в котором можно отслеживать обновления по хештэгу #субботниепёсики без спама. ...
Оба истца на больничном, суд об этом уведомлен заблаговременно, ходатайства в суд не рассмотрены по существу, большая часть доказательств не рассмотрена и не приложена к делу, стороне истцов не дали высказать позицию, изложить возражения, вызвать своих свидетелей и задать вопросы стороне ...
Предыдущий пост сквозь годы Некролог за некрологом. Ну что ж, прошлый год закончился грустно, веселиться нет причин. Маслюков был членом правительства Примакова - самого адекватного из наших правительств в ХХ и ХХI веке. Вот еще один похоронный пост. Умер Юрий Маслюков 2 апреля 2010 ...
Вот недавно был живой мощный и независимый котяра... ...