ЧАСТНИК И БЮРОКРАТ - окончание

domestic_lynx — 06.09.2012 НАКОНЕЦ О ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯХ

У нас нет ни одного крупного промышленного предприятия, созданного с нуля частником. Они не нужны? А может, наоборот: не нужны, потому что их нет. В жизни ведь часто бывает: чего-то нет – вроде и не нужно, а было бы – ого-го как пригодилось бы. Мы с облегчением отдали наш рынок иностранцам. Вдумайтесь: мировые войны начинаются с борьбы за рынки сбыта, а мы сами, своими руками – отдаём. Пользуйтесь, володейте, только отстаньте. Мечта об иностранном инвесторе – чисто обломовская: кто-то придёт и всё наладит.

Наша отечественная буржуазия, наше предпринимательское сословие – слаба и ленива. В сущности, у нас и нет буржуазии с явственно выраженным классовым сознанием, с ощущением своего места в общенародной работе, с сознанием своих прав и обязанностей. Своё предпринимательство большинство ощущает как что-то временное, случайное, как какой-то курьёз биографии, а вовсе не долг, не призвание, не дело жизни. А что? Да так… Ну, бабла срубить, а там видно будет. С таким настроем, жизнеощущением невозможно делать большие и долгоживущие дела. Русский человек вообще не уважает собственность, в том числе и свою собственную. Предприниматель не ощущает свою деятельность важной и ценной, а так, пустяки какие-то. Что-то он и делает, но всё время шевелится мыслишка: а вот брошу всё и уйду. Куда? А Бог весть. В какую-то иную, высшую жизнь. Или просто так – буду сидеть и смотреть на природу в окно, мало ли занятий помимо этого дурацкого бизнеса. Есть забавная песенка Тимура Шаова про бизнесмена который мечтает и пытается сбежать от своего бизнеса. Выдающийся образец такого бизнесмена в жизни – это Герман Стерлигов. Есть и масса менее знаменитый бизнесменов-дауншифтеров. Но дело не в самом по себе «убеге». Кто-то остаётся в бизнесе, но в дело своё не верит, ощущает его чем-то внешним и случайным, но уж точно не делом жизни. Я когда-то писала о том, как наши бизнесмены бросают своё дело, заработав деньги ни жизнь, осуществив свои материальные амбиции.

Отчего так? Это загадочно, как русская душа. Русский человек как-то не верит в то, что владеет собственностью по праву, по правде. Не верит и тогда когда он свою собственность не только не украл, но даже и не приватизировал. Принято считать, что так происходит оттого, что собственность у нас не обеспечена в правовом отношении, что чиновники вымогают, менты обижают и всякое такое – вы знаете, что принято говорить по этом поводу. Это отчасти верно, но это поверхностный взгляд на вещи. Более глубокий состоит в том, что причина и следствие этого явления располагаются на противоположных местах. Наша буржуазия слаба и невнятна, она не видит ценности своей деятельности – и именно поэтому ею помыкают мент и чиновник. Положение любого человека и отношение к нему окружающих в первую очередь зависит от его, человека, личной самооценки и самоощущения. Наша русская буржуазия ещё и до революции не сплотилась в класс со своей идеологией, со своими интересами, как это было на Западе. Легендарный Морозов, помогавший большевикам, - это в высшей степени наш, русский, тип. Капиталист против капитализма, мечтающий о высшем и несбыточном, - это очень по-нашему.

У нас не любят и не уважают личного успеха. Success stories, обожаемые американцами, у нас ощущаются как что-то неорганичное, как какая-то иностранная придумка, даже если история истинная и вполне русская. Мы в нашей компании культивируем истории успеха наших продавцов, даже книжку сделали, составленную из этих историй. Но вот что интересно: внешним людям эти совершенно правдивые истории часто кажутся какой-то то ли пропагандистской выдумкой, то ли просто чепухой какой-то. Мне это казалось странным, но потом я поняла: у нас не любят личного, частного успеха. Принято считать, что завидуют. Не обязательно завидуют – просто не любят.

Вот наша великая литература. Ни одной success story. Даже Гончаров в «Обыкновенной истории» вовсе не воспел восхождение героя, а, напротив, изобразил его успех, как утрату идеалов юности. А вот Чехов. Молодой врач вызван к дочери владелицы фабрики. Оказывается, что ведёт дело женщина-вдова. Будь Чехов не русским писателем, он бы мог заинтересоваться таким сюжетом: вот умирает владелец фабрики, но жена его не сдаётся и, едва оплакав мужа, берётся за дело и ведёт его решительной и крепкой рукой. Но Чехов – русский писатель, а потому его герой-врач ощущает бессмысленность промышленной деятельности и призывает девушку-наследницу бросить своё богатство и уйти. Уйти, опять уйти. Очень это по-русски – вот так взять, всё бросить и уйти.

Есть такой известный рассказ Леонида Андреева – «Петька на даче», про несчастного подмастерья парикмахера. Петька оказывается на даче, где наслаждается природой, но ему, бедняге, опять приходится возвращаться в душный город и работать в ненавистной парикмахерской. На этом кончается рассказ. В моё детство он проходил по разделу «страдания детей до революции», что противопоставлялось советскому счастливому детству.

Но вот что я вычитала в «Родной речи» 5-го, кажется, класса. Оказывается, у Петьки был прототип – такой же парикмахерский подмастерье. И тому, жизненному, Петьке – повезло. Он выбился в люди и даже поучился своему мастерству в Париже, заработал деньги и стал известным куафёром. Но русскому писателю это неинтересно! Не прельстительна русской душе история о том, как маленький человек, благодаря упорству и трудолюбию становится богатым и респектабельным буржуа. Не резонирует это с вибрациями русской души.

Мы – не капиталистический народ. Мы – странники, калики перехожие. Заработали, гульнули, спустили, ну и ладно – вот это по-нашему. «Добросовестный ребяческий разврат» - гульба с батальонами шлюх, покупка спортивных команд – всё это не просто НЕ предпринимательское поведение – это поведение АНТИ-предпринимательское. Оно демонстрирует непривычку к труду, неуважение к собственности, к деньгам, к делу. Да и дела-то, собственно, никакого нет. Вообще, неукоренённость в мире труда и хозяйственного творчества. То. что подобные персонажи именуются у нас предпринимателями, говорит опять-таки о том, что мы – народ некапиталистический и не имеем внятных понятий о предпринимательстве. А ведь в его фундаменте - долг и труд, а вовсе не гульба и гламур.

Предпринимательство как долг и труд особенно ярко проявляются в промышленной деятельности. Именно поэтому её у нас и нет.

Промышленной буржуазии у нас нет. Есть люди, более-менее умеющие торговать. Есть финансовые спекулянты – это пожалуйста. А вот тех, кто способен организовать большое предприятие и им управлять… Да такое нашим буржуям в страшном сне не приснится. Потому что это – страшно трудно. И именно поэтому за это никто не берётся. Воображать, что ты вот наймешь какого-то расторопного менеджера, и он всё устроит – в эдакое верят только гламурные журналистки деловой прессы да доценты всяких там факультетов управления, не управлявшие в реальности даже сапожной мастерской на углу. Дело даже не с «длинных деньгах», гарантиях того и этого – просто ЭТО ОЧЕНЬ ТРУДНО. Этого никто не умеет.

Вообще, то, что нерасчленённо именуется предпринимательской деятельностью, вещь весьма неодинаковой сложности и трудности.

Самое простое – это финансовые спекуляции – производство денег из денег; недаром к этому делу все так стремятся. Уступает по привлекательности только распилам бюджетов: тут уж деньги не из денег, а прямо из ничего – из одной лишь юркости натуры и беспрепятственности сознания; но эта деятельность может быть признана предпринимательской лишь со значительной долей условности.

На втором месте по возрастанию сложности идёт торговля: деньги – товар – деньги штрих. Это, конечно, нудьга: маркетинг, логистика, таможня; поставщики – мерзавцы, дистрибьюторы – уроды, то, сё. Но и это ещё ничего. Здесь хоть цикл оборота денег – короткий, не заладилось – можно соскочить без особых потерь.

А вот на третьем месте – производство. Индустрия. Это уж нудьга так нудьга! Много-много лет ежедневно вставать в шесть утра и крутить, крутить, крутить эту машину. Надёжные, вменяемые люди – на вес золота, за всем следи сам, во всё вникай, отвлечёшься – хана. И выскочить нельзя, потому что сроки окупаемости – гигантские. Да фиг с ней, с окупаемостью всего проекта! Хоть бы дожить до момента, когда достигнется текущая окупаемость, т.е. проект твой не требует вложений в текущем режиме (по-английски этот светлый миг называется breakeven point, а как по-русски не знаю). Наёмные, с позволения сказать, менеджеры – сплошь либо неумехи-разложенцы, которые ни черта не умеют. А ежели вдруг сумеют, то вскоре приходят к выводу, что гораздо умнее «уметь» в свой карман, чем в хозяйский.

Есть, есть люди, которые любят производственную суету, ловят от неё кайф, но это тип далеко не массовый. И покуда можно делать деньги иным способом – будут в массе предпочитать его. Наша буржуазия – такая, как есть, а не такая, как предстаёт в проплаченных имиджевых статьях на страницах деловой прессы – так вот наша буржуазия ленива, неумела и очень мало ориентирована на повседневный труд. Она заражена тем, что в тех же самых сочинениях средневековых моралистов именовалось luxuria – роскошество, т.е. любовь к кайфу. Luxuria как раз противопоставлялось тому, что называлось industria – трудолюбие. Определённую роль тут играет и криминальный background нашего предпринимательского сообщества, т.е. привычки, далёкие от повседневного упорного труда.

Наш буржуй ещё может как-то посуетиться, «порешать вопросы», но чтобы вот так изо дня в день, годы и годы… В нас во всех очень много обломовщины, и буржуазия тут не исключение. Да и странно было бы, если бы они, буржуи, отличались по своим привычкам от всего народа: они ведь часть народа, плоть от плоти, так сказать. Да, предприниматели – обычно люди бойкие, решительные, с пониженным уровнем тревожности, но к систематической работе, к постоянному напряжению сил в течение многих лет – способны единицы из единиц. Когда-то я написала статью «Зачем предпринимателю предпринимать?» - она была напечатана в нескольких СМИ под разными заглавиями и имела некоторый успех. (Есть она и в ЖЖ). Так вот там я говорю о том, что трудовая мотивация у нашего предпринимателя – слабая. Внутренний движок – слабый. Не получилось – бросает, заработал на приличную жизнь – бросает. «А жить-то когда?», как говаривал наш общий духовный отец Илья Ильич Обломов. На этом слабом движке промышленность не поднимешь.

А как же на Западе? Там известно как – об этом много написано, в т.ч. такими классиками, как Макс Вебер. Промышленность была создана членами протестантских сект, они были первыми «капитанами индустрии». Ими двигал религиозный долг – работать и обогащаться. Обогатишься – спасёшься. Не обогатишься – быть тебе ввергнутым в геенну огненную. Винер Зомбарт в классической книге «Буржуа» рассказывает о том, как рыдали от ужаса англичане 17-го века, слушая рассказы проповедников о муках, которые ждут тех, кто не спасётся. Вот чем изначально питалось западное трудолюбие и предприимчивость.

Формировать промышленную буржуазию нужно. Но индустриализировать страну с помощью промышленной буржуазии, которой ещё лишь предстоит возникнуть в процессе этой самой индустриализации, - это, мягко говоря, затея не слишком реалистическая. Нельзя полагаться на силу, которой – нет.

Если кто-то станет вам говорить, что есть – не верьте: он либо обманывает вас, либо сам не понимает, о чём говорит.

Кое-кому удалось овладеть ошмётками советских промышленных предприятий и кое-что сохранить. Зависит это больше от отрасли, чем от менеджерского таланта владельцев. Если речь о пищепроме – тут сохранить и даже развить – реально, а, положим, в станкостроении – никто особо и не пытался. Потому падение в десять раз. Но и в пищепроме, при всех инновациях и надувании щёк, делается самое простое.

Например, в Туле есть завод по производству сока, к возникновению которого я когда-то, работая в итальянской фирме, приложила руку. Собственно, он и возник-то в Туле потому, что я, используя ухищрения и даже мелкие интриги, притащила итальянцев на свою историческую родину. Это было, как тогда водилось, совместное предприятие. Потом оно было несколько раз продано, кому сейчас принадлежит – не знаю. Так вот это предприятие полного цикла: от яблок (моркови, черноплодной рябины, чего угодно) до сока. Сначала делается концентрат. Потом его разбавляют; разбавление – это тоже некий производственный процесс, а не просто ложечкой в стакане помешать. Когда-то на уровне руководства области имелось в виду строительством этого завода поддержать местное садоводство, наладить переработку яблок, которые не могли сохранить. Плюс помочь местным частным садоводам со сбытом их продукции. Так вот сейчас, по прошествии десяти лет никто яблоками не заморачивается. Как мне рассказал частный таксист, оказавшийся тружеником этого предприятия, там просто привозят импортный концентрат и мирно его разводят. Собственно, так поступают и другие отечественные производители сока. Особенно располагает к этому уменьшение производства молока. Молока меньше, а разливочные линии-то есть. И асептические хранилища есть. Вот и льют соки из концентрата. Эти люди называются промышленными предпринимателями.

А под Тулой колхозно-совхозные сады – заброшены. Сформировалась народная забава – ходить туда осенью по яблоки, словно в лес по грибы.

А вот ещё. У нас на рынке разглядываю постельное бельё в весёлый такой рисуночек, прямо из детства, с картинки Васнецова (который иллюстратор сказок). Спрашиваю: «Это наше?» - «Наше, наше, - отвечают, - прямо в Иванове шьют». Мне показалось подозрительным слово «шьют» и я спросила: «А материал-то где делают?» - «Ну, материал, понятно, в Турции, у нас – невыгодно». Вот так: в Турции выгодно, а у нас – никак. Потому что нет у нас в народе навыка промышленного предпринимательства.

И это я говорю о сравнительно простых отраслях промышленности. Что ж в непростых-то делается…

Так что ожидать индустриализации от нашего отечественного буржуя – по меньшей мере, наивно. Он может встроиться в некую не им созданную систему и сыграть свою полезную роль, но чтоб стать двигателем процесса – ни в коем случае.

Поэтому мы возвращаемся к тому, с чего начали. Надо осознать неприятное: единственная реальная сила, которая у нас (я подчёркиваю: у нас) может быть двигателем хозяйственного творчества, - это государство. Полагаться на личные усилия предпринимателей, которые с помощью иностранных инвесторов что-то там такое наладят, - наивно. Не будет этого никогда. По причинам гораздо более глубоким, чем коррупция или отсутствие таких и сяких законов, кредитов и чего-то там ещё, чего нам вечно не хватает для счастья. Причина – в душевной глубине русского человека. При этом, разумеется, нужен мелкий, средний бизнес, торговля, бытовое обслуживание – т.е. всё, что и сегодня есть и активно развивается безо всяких начальственных предписаний. Для народного хозяйства в целом это – мелочь, но для самочувствия простого человека – важнейшая вещь. Но большого, серьёзного частник – не вытянет. Не то, что его нужно отгонять, не пущать – вовсе нет. Сумеет доразвиваться до большого – молодец и герой труда. Но вероятность такого оборота событий – исчезающе мала.

Мне лично эта мысль неприятна, даже обидна как-то, но она – истинна. Нашему человеку, в том числе и предпринимателю, требуется сила, которая бы от имени всего общества расставила всех по местам и заставила работать. Делать, что надо. Просто предоставить нашему человеку свободу – недостаточно. Свободу он, скорее всего, использует, как возможность ничего не делать. Внутренний движок у него слабоват. А вот когда он встроен в общую систему – он работает замечательно. Ну так, значит, и надо поставить его в такие условия, в которых он проявляет свои лучшие качества.

Один из читателей написал мне в ответ на предыдущие заметки:
«Вот почему Сталин в головах. Не случайно.
Он заставлял рабочих- работать.
Учащихся – учится.
Руководителей- принимать решения и нести ответственность.
Он был движком».
Это верно. Русскому человеку нужна внешняя «Руководящая и направляющая сила» для того, чтобы он приступил к работе, а приступив – продолжил и не бросил на полпути. Это нужно нам всем.

Перед сном перечитываю «Анну Каренину» - не подряд, а так, куда глаз попадёт. Так вот вчера набрела как раз на рассуждения сельского хозяина Левина о том, что наш работник отличается от западного, потому и надо организовать работу так, чтобы достичь наилучшего результата не с западным или с каким-то абстрактным работником, а с ЭТИМ работником, с ЭТИМ народом.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив