Часы на стене.

То ли дело, снимал я комнату в коммуналке - вот где неиссякаемый источник смирения, обитель хитроумных интриг и фееричных забав.
Пять человек проживающих – и каждый яркая индивидуальность. А мест для самовыражения – ЖЭК наплакал, кухня одна, и санузел один.
Соседка справа была молода и отчаянно хороша собой. При взгляде на нее, особенно выходными вечерами, хотелось рисовать и вести диалоги о художественном искусстве: я слышал, мадмуазель, из вашего окна, на рассвете, открываются совершенно чудесные виды котельной. Разрешите занять наблюдательную позицию прямо сейчас? Нет, не миссионерскую. И не шестьдесят девять. Причем тут «знаю я вас, козлов» - исключительно искусства ради!
Но, нет – все пустое, все напрасно, и первые робкие лучи солнца, пробивающие вязкий дым, сочащийся из замшелых стен котельной, остались не запечатлены.
Подозрительно чуждый художественных изысков, порочный была она человек: отсутствие природного романтизма, помноженное на благоприобретенную проницательность, в симпатичных женщинах.- страшнейший порок.
Сосед слева был убежденным коммунистом со стажем. Появлялся крайне редко, между попытками объяснить правосудию всю курьезность современных представлений уголовного кодекса о частной собственности. – Недалек тот день, - говорил он, когда человечество отринет… Все станет общим!
И светлое будущее грядет!
Слуги правосудия, по общей скверности характера, неизбежно формирующейся в демократическом обществе потребления, оформляли ему срока. Традиционно, кража, от трех до пяти.
А после, вернувшись в свои трехэтажные коттеджи, тяжело вздыхали и даже, иной раз, украдкой плакали в ночи.
Несчастные люди: радости дня насущного – затмевают им предвкушение грядущего. Нет у них больше светлого будущего. Как есть – нет.
.
В третьей комнате обитал молодой мент, приехавший из деревни на заработки. Экспансивный товарищ, типа НАТО, только заехал, сразу объявил: пиздец вам всем. Выселяйтесь сами, у кого есть документы на жилье - переоформляйте на меня, иначе - всех посажу.
Абсолютно несгибаемый был тип, пока не столкнулся с соседом из комнаты за номером два. Столкнулись, обсудили проблемы жилищного кризиса, но консенсус нашли: "коммунист" отправился сидеть по непривычной ему статье за нанесение тяжких телесных, а мент, выписавшись из больницы, беззубо плямкая сказал - попомните ишшо, и уехал жить обратно в деревню.
Соседка из угловой комнаты жила в квартире с момента постройки дома. Тишайшая, абсолютно безвредная была бы старушка, если бы ее так сильно не донимало тиканье висящих на внешней стене дома часов. Стараясь избавиться от тягостных в ночной тиши звуков, она каждый вечер включала на полную громкость проводной приемник.
Видимо, по радио передавали не то, что ей хотелось бы слушать, и она заглушала его невнятное бормотание гулким басовитым храпом.
Часы, правда, встали намертво году так в девяносто пятом, но сообщать ей эту новость было совершенно бесполезно.
С возрастом, для того, чтобы слышать неумолимый отсчет времени, вспомогательные приспособления вроде шестеренок, маятников, циферблатов и стрелок становятся совершенно не нужны.
|
</> |