Чанцев Валентин. Инженер-механик.

jlm_taurus — 01.06.2024 Узбекистан был хлопковой республикой СССР. Борьба за увеличения поставок хлопка, постоянная головная боль руководства республики. Каждую осень в республике начиналась самая что ни на есть битва. Битва за урожай! На сбор урожая мобилизовали все трудоспособное население Узбекистана. Посылали школьников, студентов техникумов и ВУЗов, служащих и рабочих. Прекращалась учеба в школах, в техникумах и в ВУЗах. Выделяли на сбор хлопка часть своих сотрудников учреждения, фабрики и заводы. Аврал продолжался иногда два, иногда три месяца. Иногда сезон сбора затягивался до снега, который в Узбекистане выпадает в декабре. Зачастую сбор хлопка или курака продолжался и на заснеженном поле. Курак это нераскрывшиеся коробочки хлопка, которые также собирались и использовались как низший сорт хлопка.

https://proza.ru/avtor/valentin323
Надо ли говорить, что проблема механизации сбора хлопка имела для республики первостепенное значение. Для решения этой задачи в начале пятидесятых годов было создано ГСКБ по хлопку. Государственное специальное конструкторское бюро по хлопку. К работе в ГСКБ были привлечены лучшие кадры и уже вскоре была разработана документация на первую отечественную хлопкоуборочную машину и был создан первый опытный образец. На ташкентском заводе сельскохозяйственного машиностроения было организовано производство опытной партии первых отечественных хлопкоуборочных машин, были проведены испытания и вскоре машины стали поступать в колхозы.

Однако, для эксплуатации этих машин требовались подготовленные кадры. Понятно, что колхозники собиравшие хлопок вручную мало подходили для этой роли.

Что такое сбор хлопка вручную? Сборщику хлопка вручается специальный фартук.. Представьте себе обычный, одеваемый на шею и с завязками на поясе, фартук с карманом впереди. Так вот у хлопкового фартука карман это небольшой мешок, куда складывается собранный хлопок. Хлопок растет на поле небольшими кустиками высотой около 80 сантиметров. Стебли куста называются гузапая и ей топят зимой печи.На кусте с десяток коробочек, которые при созревании лопаются и раскрываются . И внутри раскрывшейся коробочки клочок ваты с зернышками. И вот эти клочки ваты пальцами вытягивают из коробочки и складывают их в фартук. Полный фартук весит не более 10 килограмм. Представляете сколько этих клочков нужно собрать, чтобы набрать полный фартук, а 80 килограмм?

Ведь норма сбора, для колхозников была 80 килограмм. Для горожан, мобилизованных на сбор хлопка эта норма была вдвое меньше-40 килограмм. Чтобы собрать такое количество хлопка нужно весь день вкалывать и нужно иметь быстрые руки. Выполнившему норму горожанину платили 40 копеек. Не выполнившему нормы не платили ничего, но кормили всех, три раза в день. Не Бог весть как, но голодными мы не были. Мне никогда не удавалось выполнить норму. Я в те годы учился в Средне-Азиатском Политехническом Институте, на механическом факультете. И все годы учебы мы два, а то и три месяца проводили на хлопке. Исключение составляли пятикурсники, выпускники. Их старались не посылать на сбор хлопка. Жили мы в каких то глиняных сараях. На глиняный пол стелили солому, а на солому каждый стелил то что у него было и укрывался тем, что имел. Ну и ложку с миской и кружку надо было иметь. Работали от зари до темна. В общем, каторга.

Рано утром, часов в 7, был подъем. Быстро умывались, завтракали и на построение. На построении подводили итоги прошлого дня. Хвалили отличившихся ударным трудом и порицали лентяев не выполнивших нормы. Я, как правило, оказывался в числе последних. Итоги подводил Заместитель декана нашего факультета Свердлин Владимир Исаакович. Был он толстый и добрейший мужик и мы звали его Батя. Иногда линейку проводил парторг факультета, наш однокурсник Коля Жугин. Коля успел отслужить 5 лет в пограничных войсках. Демобилизовался в звании старшины. Был серьезен и строг, как и положено настоящему старшине. Впоследствии Николай успешно трудился в городе Миассе на крупном автомобильном заводе. Стал директором завода. А потом был назначен Начальником Главного управления бортовых грузовых машин в Министерстве Автомобильной промышленности в городе Москве. А пока он был у нас за бригадира.

Днем у нас был короткий обеденный перерыв и опять работа до темна. Возвратившись с работы у нас еще хватало сил на вечерние посиделки. Пели песни, рассказывали анекдоты, иногда, очень редко, выпивали. Факультет наш был преимущественно мужской. Поэтому мы иногда отправлялись в соседний кишлак, где трудились студентки женского факультета, нашего института. Например Химфака. Или отправлялись в другой кишлак, где работали студентки Финансово-экономического института. Мы были молоды, веселы, жизнерадостны и море нам было по колено. Такие вот будни были у нас во время хлопкоуборочной компании.

И вот в колхозы стали поступать хлопкоуборочные машины и потребовалось их освоение. Я в это время уже учился на пятом курсе и предполагал, что уж на этот год нас оставят в покое. Не тут то было!

В те годы, а это был 1954 год, Узбекистаном правил сталинский ставленник Усман Юсупов. Сталин только что умер в 1953 году. Сталинская жесткая дисциплина еще не была расшатана либеральной демагогией. Усмана Юсупова называли Узбекский Сталин. Был он высокого роста, богатырского телосложения, требовательный и жесткий. Так вот как решил проблему внедрения в эксплуатацию хлопкоуборочных машин Усман Юсупов. Он распорядился отправить на месяц в колхозы, в качестве инструкторов, студентов пятых курсов технических ВУЗов, предварительно проведя с ними краткий курс обучения.

Нам были оформлены командировочные удостоверения, выплачены деньги на командировку, а на командировочном удостоверении красовалась подлинная подпись самого Усмана Юсупова. С нами позанимались дня три, не больше, и мы поехали. Мне в напарники достался мой однокашник и друг Марат Купченко. А послали нас в Голодную степь, в Мирзачульский район, в какой то отдаленный совхоз. Названия я уже не помню. Ну что то вроде имени Лазаря Кагановича или еще кого то из тогдашних вождей.

Добираться пришлось на попутных грузовых машинах, то по асфальту, то по грунтовым вдрызг разбитым дорогам . Ехать приходилось в кузове, примостясь на каком- либо грузе, который везла эта машина. Когда наши пути расходились нас высаживали, мы ловили очередную попутную машину и ехали дальше. Добрались до места мы уже затемно. В правлении совхоза уже никого не было и местные жители посоветовали нам пройти в Красный уголок. И действительно, там шевелилась жизнь. Нас встретил бригадир этого совхоза. Когда мы ему объяснили, что мы приехали в командировку, то бригадир послал к директору совхоза какого то парнишку.

Директор пришел и выслушав нас сказал нам, что приехали мы не вовремя, так как ему сегодня звонили из районного центра и сказали, что должны приехать какие то большие люди, командированные самим Усманом Юсуповым. Их он предполагает разместить в Красном уголке, а нам места нет и нам лучше уехать. Когда мы сообразив сказали, что это мы эти люди, директор недоверчиво посмотрел на нас. Было видно, что он нам не верит. Уж слишком мы не походили на людей командированных в совхоз самим Усманом Юсуповым.

Пришлось предъявить свои командировочные удостоверения. Директор страшно удивился ,но сразу же изменил свое отношение к нам. Тут же вскипятили чай, принесли какую то еду. Нас накормили и постелили нам постели в этом Красном уголке. Измученные дорогой мы с Маратом быстро уснули. Утром нас разбудили, накормили и нам нужно было приступать к своим обязанностям. В совхозе было всего две хлопкоуборочные машины и они уже во всю работали. Нас познакомили с совхозными механизаторами. Это было два тракториста, работающих на этих хлопкоуборочных машинах. Молодые узбекские парни лет по 20. И два слесаря ремонтника-крымские татары. Один, по имени Равиль, примерно нашего возраста. Другой постарше. Его звали Кемаль. Ребята уже отработали на этих машинах пару месяцев, уже ремонтировали эти машины и они в наших инструкциях не нуждались.Скорее они могли нас поучить.

Тут нужно сказать о том как на узбекской земле оказались крымские татары. Во время Великой Отечественной войны Крым был оккупирован немецкими войсками.
Во время оккупации в Крыму возникло партизанское движение. Главным образом в горной местности, в южной части Крыма. Но были не только партизаны, были и пособники оккупантов. Наверное, и у тех и у других были люди разных национальностей. Но существовало мнение, что среди пособников оккупантов было много Крымских татар. По этой причине, после освобождения Крыма, Крымских татар депортировали из Крыма вглубь страны, в Узбекистан. Народная молва рассказывала разные страшные истории про Крымских татар. Что они не смирились, что они ненавидят русских, что они только и ждут случая, чтобы всадить нож первому попавшемуся любому русскому. Конечно, мы с Маратом понимали, что это все преувеличения. Но тем не менее немного робели.

Вскоре мы разговорились с ребятами и поняли, что они простые парни и отношения наши стали вполне нормальными.

Часто нам приходилось ходить вместе с ребятами на отдаленные хлопковые поля.В дороге разговаривали и они рассказывали нам о своей довоенной жизни. Особенно разговорчив был младший- Равиль. До войны его семья жила в городе Симферополе. Равиль учился в русской школе, хорошо говорил по русски и был приветливым парнем. Кемаль же был малоразговорчив и замкнут.

И вот как то с раннего утра мы пришли на дальнее хлопковое поле, где предстояло работать одной из хлопкоуборочных машин. Поначалу все было обычно. Тракторист, молодой узбекский парень ловко управлял машиной и набирал хлопок в её бункер.

Было прохладно, дул ветер и мы поеживались от холода в своих телогрейках. Машина работала исправно и бункер наполнялся хлопком все больше и больше. Бункер представлял собой такую проволочную сетчатую коробку объемом примерно 2-3 кубометра. Сетка была с размером ячеек примерно 3 на 3 сантиметра и сквозь ячейки было видно, как наполняется бункер. При этом хлопок, подаваемый в бункер всасывающим устройством, ударялся об проволочную сетку, при этом лохматился и образовывал длинные пряди, длиной около метра. Пряди эти развевались на сильном ветру и одна из прядей коснулась разогретой выхлопной трубы двигателя. Прядь стала тлеть и тление быстро достигло бункера.

Водитель этого не замечал и продолжал работать как ни в чем не бывало. Когда мы со стороны заметили тление, в бункере уже тлело половина собранного хлопка. Мы стали кричать водителю, чтобы он уезжал с поля. Водитель же, молодой парень узбек, растерялся и, вместо того чтобы выехать с поля и вывалить тлеющий хлопок на землю подальше от поля, вывалил его прямо на поле. Поле загорелось. Сухой хлопок и сухая гузапая горят как порох. И огонь быстро распространялся по полю. Нужно сказать, что тогда были чрезвычайно строгие законы. За одну сожженную по небрежности коробочку хлопка можно было получить срок от 5 до 10 лет. А тут горит поле! И рядом стоят депортированные крымские татары. Тут уж всем нам светило даже не 10 лет, а верная стенка. Поди докажи потом, что тут не было злого умысла.

Бедный водитель упал на землю вниз лицом и в отчаянье кричал, что теперь его посадят в тюрьму. Воды поблизости нет, земля твердая как камень, поле огромное. Ситуация безвыходная! В такой ситуации, если не растерялся, начинаешь соображать быстрее обычного. Я вспомнил, что где то, когда то читал, что в аналогичной ситуации сделали на пути огня просеку, уткнувшись в которую огонь погас. На наше счастье был сильный ветер, который гнал огонь в одну сторону, не давая ему возможности распространяться в стороны. И огонь распространялся нешироким языком, быстро двигаясь в нашем направлении.

Подбежав поближе к языку огня, мы вчетвером стали быстро вырывать кусты хлопчатника из земли. Обычно выдрать куст хлопчатника из слежавшейся земли довольно трудно, но опасность удесятерила наши силы. Мы создали на пути огня просеку шириной метра три, уткнувшись в которую огонь затих. Обессиленные мы тоже затихли, упав на землю.

Но дальше надо было что то делать . Огонь то мы погасили, а дальше? Хлопка сгорело огромное количество, а не одна коробочка. Первым опомнился Кемаль. Все таки он был постарше, поопытней и не такой наивный. Кемаль сказал, что все происшедшее надо скрыть и нигде, никогда, ни при каких условиях об этом и не заикаться. Иначе всем нам грозит тюрьма, а то и еще похуже. Уж крымских то точно бы поставили к стенке ретивые МВДешники! Мы объяснили это водителю узбеку, который к этому времени пришел в себя и мы взялись за дело. У водителя в кабине была лопата. Мы выкопали яму , собрали все горелые следы пожара и все это тщательно закопали.

Через несколько дней закончилась наша командировка, мы возвратились в Ташкент, отчитались за командировку и вскоре забыли об этом страшном событии.
Но до сих пор меня прошибает холодный пот, когда я представляю как могло бы быть промедли мы хоть минуту! С тех пор прошло больше 50 лет. Уже вернули в Крым Крымских татар. Уже нет СССР, нет и Узбекской ССР. И сам я из молодого человека превратился в деда. И вот только сейчас я решился рассказать об этом страшном событии.

Интересно, а где сейчас Равиль и Кемаль? Вспоминают ли об этом?
Валентин Чанцев.

Вы уж извините меня, Валентин, за дотошность. Но засомневался я в 40-копеечной оплате за дневную норму. В 1954 году 30 копеек стоил проезд в трамвае. Так и напрашивается другая арифметика. Сам "на хлопке" не был, повезло. В наши годы эту обязаловку в Баку отменили для студентов. С уважением, Генадий

40 копеек и платили, а стипендия была 220 рублей. Валентин Чанцев 16.08.2011

Восток дело тонкое…
Довелось мне однажды принимать работу проделанную одной из кафедр Ташкентского Политехнического Института. Я в то время работал в Москве, в одном крупном оборонном НИИ в должности начальника лаборатории .Наш директор, генерал, буквально вытолкал меня на эту приемку. Наказав, обязательно работу принять. Зачем ему это было надо, я генерала не расспрашивал, догадываясь, что правды он мне все равно не скажет. А меньше знаешь, крепче спишь. Да я и не особенно сопротивлялся. В Ташкенте жила моя мама и бабушка. Сам я когда то закончил этот самый Политехнический Институт и там у меня было полно друзей.

Потому я, поехав в Ташкент, взял с собой и свою жену Машу. Она взяла на работе отпуск за свой счет и мы поехали, вернее полетели. Уже потом я понял. Генерал был мудр. Зная мою биографию , и желая, чтобы работа была непременно принята, он прикинул, что мне некогда будет вникать в тонкости работы и я постараюсь принять работу как можно быстрее. И он не ошибся.

Работа была пустяшная. Ее результаты меня не интересовали, да и исполнители не особенно стремились демонстрировать свои результаты, поэтому официальная часть к общему удовольствию была быстро завершена. Дело происходило в застойные Брежневские времена. В эти годы устраивали банкеты по любому случаю. А уж что говорить про этот случай. Банкет был просто необходим. И он состоялся.

Сначала профессор, заведующий кафедрой, его звали Батыр, пригласил меня отобедать в ресторане. Это в преддверии предстоящего банкета. А настоящий банкет был назначен на завтра и должен был происходить в доме Рашида, доцента этой кафедры. Отказаться было невозможно. Хозяева бы смертельно обиделись. Да и зачем мне было отказываться?

Сидим мы в ресторане обедаем, и черт дернул меня заговорить о мусульманском неприятии вина.
Я сказал, что вот на Кавказе существует культ виноделия и сорта винограда там, в основном, винные. А вот в Средней Азии сорта винограда ,в основном, десертные, поскольку культ виноделия ,по понятным причинам, отсутствует.
« Ты серьезно так думаешь?». Спросил меня профессор Батыр. Мы с ним уже немного выпили и уже были на ты. Я ответил утвердительно.
« Ты очень ошибаешься», Сказал Батыр, « и я тебе это докажу.»

Батыр взял такси и мы поехали к нему домой. Профессор жил в шикарной по Советским понятиям трехкомнатной квартире .Квартира была обставлена по европейски. Сервант, книжные шкафы, письменный стол и высокий обеденный стол, стулья. Только в одной комнате был постелен большой ковер и стоял низенький узбекский столик.
Меня усадили за европейский обеденный стол и Батыр сказал по узбекски своей жене, чтобы она принесла вино. Покорная восточная женщина была молода, красива и была одета в узбекское платье и в шаровары. На ногах кожаные тапочки. Мукарам, так звали жену быстро притащила несколько больших амфор. Амфоры были почти метровой высоты и сами по себе были очень красивы.

Передо мной поставили приличных размеров пиалу и налили в нее вина. Вино было замечательное. Оно было сладким, ароматным и хмельным. Вкус великолепный.
Как говорил незабвенный Райкин-«спецфический».
« Ты конечно читал Омара Хайяма», сказал Батыр. « Ты помнишь, сколько там про вино и про пьянство? Дело в том, что на Востоке всегда пили вино. Да и сейчас, на любых национальных застольях, молодежь наливает водку в чайник, подкрашивает ее чаем и пьет. Молодежь делает вид, что они пьют чай, а старики делают вид, что они верят, в то что молодежь пьет чай. Такой вот восточный компромисс. Восток дело тонкое»

Меня заставили выпить по пиале из каждой амфоры, после чего я крепко захмелел. Такого вот, изрядно захмелевшего, меня доставили домой, к маме и к Маше.
Вечером пришла мамина соседка, красавица Шаропат, живущая этажом выше. Она принесла горячую, только испеченную Самсу. Это такие необыкновенно вкусные узбекские пирожки. Шаропат сказала , что к мужу приехал его родственник из далекого кишлака и нас с Машей очень просят прийти в гости. Отказаться невозможно. Смертельная обида.

Пришлось идти. Приехавший из дальнего кишлак родственник, имя его было Мансур, был председателем колхоза в том дальнем кишлаке. Он сказал, что он впервые видит живых москвичей. Для него это значительное событие, о котором он будет рассказывать своим родственникам и односельчанам и будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. Он просит нас оказать ему честь и сходить с ним в ресторан Ташкент. Надо сказать, что тогда узбекские крестьяне неплохо зарабатывали выращивая хлопок. А уж о председателе колхоза и говорить не приходится. Конечно он мог себе позволить сводить нас в ресторан и не позволил нам расплатиться. Такая вот дружба народов. Совершенно искренняя и бескорыстная!

Узбекская кухня великолепна. Узбекский шашлык тает во рту. Салат Ташкент- замечательный. Еле живые мы вернулись домой Распрощались с гостеприимным соседом и с Мансуром и пригласили их в гости в Москву.

На следующий день надо было идти на банкет к доценту Рашиду. Начало банкета было назначено на 5 часов вечера, когда начинает спадать изнурительная Ташкентская жара. Наивно полагая ,что банкет продлится не более двух часов, я обещал вечерком заехать в гости к своему другу и однокурснику Славе Шушпанову.
Пришли мы с Машей на банкет вовремя. Во дворе дома был накрыт роскошный стол. Стол буквально ломился от изобилия. Чего там только не было! Прозрачные гроздья винограда, золотистые абрикосы и нежные персики. Всевозможные восточные сладости.

В Узбекистане любое застолье начинается с чая. Чай наливают в пиалу и подают гостю. Чем почетнее гость тем меньше чая наливают. Чтобы почаще проявлять уважение к гостю. Нам с Машей ,конечно же едва плеснули в пиалу по глотку чая. Позади наших стульев стояли юноши с чайниками, которые внимательно следили за количеством чая в наших пиалах. Стоило нам опустошить пиалу и юноши тут же плескали в нее новую порцию чая.

Жена моя Маша, человек искренний и откровенный. Она никогда не держала камня за пазухой. Если ей что то не нравилось, она тут же об этом заявляла. Вот и в этой ситуации она обратилась к парню подливавшему ей чай и сказала ему: « что ты мне наливаешь по капле, налей мне полную пиалу».Хозяева рассмеялись и объяснили Маше, что так на Востоке выражают свое уважение гостю. Пришлось Маше смириться.

После чая последовали традиционные узбекские явства. Плов, манты, самса, шашлык, салаты. Коньяк, водка и вино лились рекой.. Теперь юноши за нашей спиной следили , чтобы не пустовали наши рюмки, фужеры.и тарелки. Все было так вкусно и выглядело так привлекательно, издавало такой божественный аромат, что устоять было просто невозможно. Хотелось съесть или хотя бы попробовать все. Но, увы , возможности человека ограничены. Когда мы с Машей не могли ни есть ,ни пить, ни шевелиться, я сказал Батыру, что пора закруглятся.

«Хорошо», очень легко согласился Батыр. «Последний тост.» Я вздохнул с облегчением.. Наконец то все заканчивается.
Налили рюмки. Батыр встал, поднял свою рюмку и произнес последний тост. « Мы благодарны этому гостеприимному дому, где так хорошо приняли наших уважаемых гостей. Мы ценим тот труд, который затратили хозяева этого дома и благодарны им за это»- сказал Батыр. « Но в соседнем доме напротив», продолжил Батыр, « хозяева приготовили точно такой же стол. Проявили такое же уважение к нашим гостям и с нетерпением ждут нас. Неужели же мы пренебрежем их гостеприимством», завершил свой тост Батыр.
Я был готов его убить!. Восток дело тонкое…

Надо сказать, позже я узнал, почему генерал хотел чтобы работа была непременно принята. На этой кафедре работала ассистентом племянница генерала и ей предстояла защита диссертации.

В советское время заработать деньги было непросто. Большинство населения постоянно работало на каком либо государственном предприятии, два раза в месяц, своевременно получало твердую не большую сумму денег, а то и премию, один раз в квартал. Денег этих едва хватало на первостепенные нужды, только на еду и простую одежку и все. Цены в торговле были стабильными и не изменялись годами, а менялись только по постановлению правительства. Чтобы купить какую либо значительную вещь, нужно было накопить нужную сумму, ежемесячно откладывая часть заработка. Иногда приходилось копить годами, чтобы, например, купить жилье, построить дачный домик или купить пианино для талантливого отпрыска. Так жили все граждане СССР.

Но существовала одна возможность заработать неплохую сумму, равную примерно двух-трех месячному заработку на вашей постоянной работе. Это была «шабашка». Что такое шабашка? Советское государство, в соответствии с пятилетним планом, выделяло для удаленных от центра предприятий существенную сумму денег на развитие производства. Предприятия эти должны были реализовать выделенную сумму, и отчитаться за нее, предъявив запланированное пятилетним планом здание, производство или технологию. Однако, на крайнем севере или Дальнем Востоке, где находились эти предприятия, не хватало рабочих рук и предприятию разрешалось формировать временные производственные коллективы из жителей центральных областей СССР, заключать с ними двухсторонние договора о проведении работ и об оплате этих работ. Такие отряды формировались из находящихся на каникулах студентов ВУЗов ( студенческие отряды) и из находящихся в очередном отпуске граждан. Это и называлось Шабашка, от слова шабашить-делать левую работу.

В конце шестидесятых годов прошлого столетия, мой брак с моей первой женой распался. Я, как порядочный мужчина, ушел из дома с одним чемоданом и оказался без жилья и без крыши над своей беспутной головой Ходить просить было не в моих правилах и я решил купить себе кооперативную квартиру. Сделать это было в те годы было намного легче чем в нынешние годы, но трудности , конечно, были.

Я в те годы был уже начальником лаборатории крупного оборонного НИИ и получал заработную плату в размере 260 рублей в месяц. Плюс квартальная премия около 100 рублей, то есть всего около 300 рублей в месяц. А первоначальный взнос за однокомнатную квартиру был 1400 рублей. Остальная сумма, в размере около тысячи рублей, растягивалась на последующие десять лет. На питание у меня уходило рублей 200 в месяц, но я привык себе ни в чем не отказывать и частенько заглядывал в ресторан с дамой своего сердца. Да еще квартиру приходилось снимать и платить за это рублей 50.Таким образом, накопить нужную сумму было долго и трудно. Моя приятельница, Люська Губина, познакомила меня с влиятельной чиновницей, которая ведала всеми московскими кооперативами, Я сводил чиновницу, ее мужа и Люську в ресторан Арбатский, где работал официантом мой старый знакомый, передал чиновнице конверт с суммой в 100 рублей и меня включили в список участников жилищно- строительного кооператива, который строил дом на окраине Москвы на улице имени академика Волгина.

Дом строился быстро и потребовалось в короткий срок внести нужную сумму, которой у меня не было и я, в свой очередной отпуск, поехал на шабашку сплавлять лес в одном из леспромхозов Красноярского края. Это был Леспромхоз «Ангарский», Богучанского района, Красноярского края. Работа эта была трудная и опасная, но, зато, я за месяц заработал 800 рублей. Добавил свои отпускные и наскреб нужную сумму. На следующий год я вновь съездил на лесосплав, заработал очередные 800 рублей, рассчитался с накопившимися долгами и купил себе телевизор, а Таньке зимнее пальто.

Лесосплав очень опасная работа, он ставит вас в экстремальное положение и требует от человека напряжения всех его сил и физических и моральных, Изнеженного городской жизнью мужчину он делает мужиком, позволяет почувствовать себя уверенным в себе, сильным и смелым. Вплескивает в тебя порцию адреналина, которого так не хватает в обычной московской жизни. Организм привыкает к адреналину и начинает требовать продолжения праздника и вас тянет повторить свой подвиг.

Но мне в этот 1972 год, исполнилось уже 40 лет и трудности лесосплава для меня были уже затруднительны, поэтому я раздумывал, ехать ли мне на лесосплав или подыскать какую то другую шабашку, попроще. Ну, хотя бы, чтобы работа была стационарной и не приходилось вести кочевую палаточную жизнь, что требовал лесосплав. И вот в эту пору подходит ко мне Слава Глаголев и предлагает поехать на шабашку, на стройку, на Сахалин. Славка заверил меня, что все обговорено, что нас ждут на Сахалине, где нужно строить детский сад в составе стройотряда москвичей. Была надежда и на достойный заработок.

Честно говоря, меня соблазнил Сахалин. Далекий остров, экзотика, удастся ли когда там побывать и я согласился. Отлет пришелся на 13 июля 1972 года. К тому же и рейс был №13, а у меня и место было тринадцатое. Но мы были сравнительно молоды, полны сил, Японское море нам было по колено, а Япона мать была родной и знакомой и такое сочетание 13 числа нас не смущало. Лето этого 1972 года было необыкновенно жарким. Солнце палило нещадно и в Подмосковье в тот год впервые появились лесные пожары.

Погода была прекрасная, что нельзя сказать о нашем положении. Выяснилось, что, пока мы с приключениями добирались до Сахалина, на наши места приняли других, и нам предстояло искать себе другую работу. Так мы оказались на краю земли, без работы и без крыши над головой. Правда, нам предложили довольно своеобразную работу. В только что построенном детском саду нам предложили нарисовать на стенах цветные картинки, по имеющимся образцам. За это нас обязались кормить и выделили места для ночевки. Поскольку я имел кое какие слабые навыки в рисовании, я взялся за эту работу, а ребята были на подхвате. Слава Глаголев же отправился к местному начальству просить хоть какую- то работу.

Худо бедно несколько дней прокормились! И Славке Глаголеву удалось найти нам работу. Нам предложили штукатурную работу в только что построенных домах в поселке Слава. Никто из нас, ранее, такой работой не занимался, но, куда деться, пришлось осваивать штукатурные работы. В наставники нам дали местного строительного специалиста, Лешу Козлова. Леша был крепкий мужик, лет пятидесяти, высокого роста, с крепкими руками и ладного телосложения. Леша рассказал нам, что он во время Отечественной войны воевал в штрафном батальоне, а после войны, демобилизовался, поехал в Казахстан, где, по пьянке, подрался со ссыльным чеченцем и зарезал его финским ножом. После чего Лешу осудили на длительный срок, который он отбывал на Сахалине. Отсидев положенное, Леша остался на Сахалине. Женился, завел детей, построил дом и остепенился, но слыл человеком склонным к пьянству, амбициозным и драчливым. Но к нам Леша относился с уважением и преподал нам уроки штукатурных работ.

Нужно зачерпнуть мастерком раствор из корыта и придать мастерку с раствором вращательное движение, в результате чего раствор влипает в стену и его нужно, после этого, только загладить мастерком. Мы принялись за работу, а, вскоре, Саня внес в нашу работу рациональное новшество. Саня взял метровой длины широкую доску, нанес на нее толстый слой раствора, а затем поднял доску с раствором и вмазал раствор в стену.Такое можно было делать только с Саниной силой. Но благодаря Сашиному новшеству дело пошло быстрее и через несколько дней. мы работу завершили. После завершения штукатурной работы нас перебросили в другой поселок для работы на пилораме. Наша задача была подготавливать толстые бревна для распиловки на пилораме. Для этого нужно было окантовывать толстые бревна до определенного размера, Работа эта была очень тяжелая и мы занимались ей дней десять. Питались мы в местной столовой, а ночевали в общежитии.

Вскоре случилось с нами еще одно приключение, главным действующим лицом которого стал Саня Блиновский...периодически, один из нас отправлялся в поселок, где было почтовое отделение и куда нам приходила почта, до востребования. В одну из таких поездок отправился Саня, взяв с собой наши паспорта. Ехать нужно было на рейсовом автобусе и вся поездка занимала длительное время, около 5-6 часов. С нетерпением мы ожидали Саниного возвращения, но Саня возвратившись сообщил, что писем нам никому никаких нет. «Давай наши паспорта», потребовали мы у Сани. Выяснилось, что и паспортов у Сани нет. Уезжая, Саня положил наши паспорта в задний карман своих брюк, а известно, что этот карман, чужой карман, не твой.

Мы гадали: то ли паспорта у Сани украли, то ли он их потерял. В любом случае, мы оказались на краю земли, в пограничной зоне и без паспортов, что затрудняло наше возвращение в родную Москву. Нам светила перспектива присоединится к бичу Вите, что нам, вовсе, не улыбалось! Ознакомившись с расписанием автобуса, мы послали Славку Глаголева на конечную остановку автобуса, чтобы найти водителя того автобуса, на котором ехал на почту Саня. Славка не только нашел нужного водителя, но и заполучил наши паспорта, которые Саня выронил в автобусе. За паспорта водитель потребовал законную бутылку, которую Славка, с радостью купил, и отдал водителю.

Вскоре нам предложили еще одну работу, необходимо было построить из бревен большой навес для хранения сена. Выбирать не приходилось и мы согласились. Но необходимо было представить справки с нашего места постоянной работы, о том, что мы находимся в очередном отпуске. Еще одна трудно решаемая проблема! Я написал письмо моей приятельнице, с просьбой получить в нашем отделе кадров нужные справки, что Татьяна оперативно исполнила и прислала мне нужные справки, правда справки были без печатей. Пришлось купить пачку фотобумаги, на которой я нарисовал от руки печать и перенес ее на наши справки. Получилось неважно, но на это закрыли глаза. Вскоре, нам завезли нужные для навеса бревна и мы принялись за строительство. Только мы начали строить, как приехал какой то важный начальник и отменил строительство навеса, оказалось место, на котором нам велено было строить навес, весной, в половодье затапливает водой. Опять неудача!

Уже в который раз за эту поездку. Было ясно, что ожидаемых денег нам в этот раз не заработать, хорошо бы поездку оправдать! Но нас заверили, что нам оплатят дорогу в два конца и заплатят небольшую сумму, рублей по 200. Это уже был приемлемый выход из нашего критического положения, в котором мы оказались, и с которым нам пришлось смириться.

Подходил к завершению и наш отпуск и мы стали думать о своем возвращении в Москву. Начиналась осень, а осенью на Сахалине идет на нерест красная рыба. Было непростительно побывать на Сахалине и не привести в Москву дефицитной красной рыбы и красной икры, и мы стали узнавать у местных жителей, как приобрести такую рыбу. Один из местных жителей посоветовал нам съездить в поселок, где живут местные аборигены , Нивхи, которым разрешено ловить красную рыбу и там у них купить рыбу. На следующий день я отправился в путь. На автобусе я доехал до поселка и пошел к местному магазину. У магазина сидели аборигены. Они сидели на корточках, курили свои трубочки и обсуждали между собой свои какие то важные проблемы. Я подошел, поздоровался и спросил не знают ли они где можно купить красной рыбы. «Почему не знаем, знаем», дружно ответили аборигены. « Иди в крайний дом, на этой улице, там только что вернулись с удачной рыбалки, там и купишь», сказали аборигены. Я пошел по указанному мне адресу и, поднявшись на крыльцо, увидел большую гору красной рыбы и сидящего на террасе, рядом с рыбой, тщедушного, маленького старичка с неизменной трубочкой.

«Отец, не продашь ли мне рыбы», спросил я старичка. « Посему не продам? Продам!» ответил мне старичок. « Тли лубля самка, два лубля самес»..я расплатился со старичком, набил в рюкзак рыбы и уже собрался уходить, как вдруг старичок спросил меня, а нет ли у меня, случайно, красного вина Солнцедар? За бутылку которого старичок готов мне отдать еще мешок рыбы. Я удивился, в Москве Солнцедар считался отвратительным пойлом, которое пили одни алкаши, о чем я и сказал старичку. Но старичок, снисходительно усмехнувшись, сказал мне, что я еще молодой, ничего в хороших винах не понимаю и поэтому, старичок мне прощает мой неодобрительный отзыв о прекрасном вине Солнцедар. Напоследок, старичок предупредил меня, что идти по улице с рыбой мне не следует, так как можно встретится с рыбнадзором и нарваться на крупный штраф, по 9 рублей за каждую рыбину и на конфискацию рыбы. Пришлось мне выходить на дорогу через болото и ловить попутную машину до нашего поселка. Но все обошлось, я благополучно вернулся домой с хорошим уловом красной рыбы и мы занялись ее засолкой.

Засолка, дело серьезное. Проконсультировавшись у местных жителей, мы принялись за дело. Рыбу нужно выпотрошить ,протереть ее крупной каменной солью, уложить в бочонок или кастрюлю и придавить гнетом. Для засолки икры нужно сварить тузлук- крепкий соляной раствор, проварить в нем икру и остудить ее. В самый разгар засолки к нам пришел наш наставник Леша Козлов. Узнав, что мы купили рыбу, Леша возмутился такой нерациональной тратой денег и предложил нам наловить рыбы с его помощью, и всего за две бутылки водки. Мы согласились, из любопытства, я сходил за водкой и мы с Лешой, взяв его снасти, поехали на Лешином тракторе в тайгу, на берег реки Тымь. На берегу мы разожгли костер и Леша немедля принялся за водку.

Быстро расправившись с водкой, Леша уснул и проспал до утра. Проснувшись, Леша принялся сокрушаться, что он вчера принялся за водку, не установив сети. Поэтому рыбы сегодня не будет и сегодня вечером придется все повторить, Пришлось мне покупать вновь еще две бутылки, На этот раз я припрятал водку и не давал ее Леше пока он не установил сети. Леша быстро срубил два тонких и длинных дерева, очистил их от веток и привязал к стволам сеть, после чего воткнул торцы деревьев в берег реки и так оставил эту конструкцию на ночь. После этого Леша принялся за водку, а затем завалился спать. Утром Леша вытащил сети на берег. В сетях была рыба и было ее довольно много. Эту рыбу мы также засолили. На этом можно поставить точку на наших приключениях. Кое какие деньги мы заработали, рыбы наловили, можно ехать домой. Оказалось, что уехать тоже не просто, был конец августа и студенты после каникул возвращались к месту учебы и им было положены билеты вне очереди. Пришлось помучиться и потолкаться в очереди за билетами Но все заканчивается, зако

Сохранено