Будущее, которое Украине еще только предстоит

lazyvad — 10.07.2024 Сергей Лукьяненко, 2015

"Только небо, только ветер..."

– Три миллиона жизней – это плата за независимость?!
Президент смотрел с экрана строго и серьезно. Будто ждал ответа. Артем смотрел на президента – ему было интересно. Маме, похоже, не было – она мыла на кухне посуду. Шумела вода, гремели тарелки. Мама напевала старую детскую песенку: "Взлетая выше ели... Не ведая преград... Крылатые качели..."
– Мама, потише! – попросил Артем.
– Да, это плата за независимость! – твердо сказал президент. – И мы ее добьемся. Через год население нашей страны должно увеличиться на три миллиона человек! Это наш патриотический долг!
– Совсем с ума сошли, – почти весело сказала мама. Оказывается, она все-таки слушала. – У нас отрицательный прирост рождаемости.
– Отрицательный – это уже не прирост! – сказал Артем.
– Так говорят, – вздохнула мама.
– Нас – сорок семь миллионов, – продолжал президент. – Надо, чтобы было пятьдесят. С этой целью мной разработаны следующие программы. Родить в течении года обязаны...
– Это какая-то ерунда, – сказала мама. Она даже бросила посуду и вышла в комнату, вытирая руки кухонным полотенцем. – Нельзя рожать по приказу.
– ...семьи, в которых один ребенок... – перечислял с экрана президент.
– О! – сказал Артем. Ему стало смешно. – Мама, у меня будет братик или сестричка?
Мама легонько шлепнула его полотенцем по затылку.
– ...образовать временную патриотическую семью юноши старше шестнадцати и девушки старше пятнадцати...
– Мама, а я, оказывается, женюсь! – захихикал Артем.
Ему было смешно. Президент часто говорил с экрана глупости. Ну, сказал еще одну – будет о чем поржать с ребятами...
– Школу вначале закончи, жених! – мама тоже улыбалась. Но как-то встревожено. И смотрела на экран телевизора, где президент продолжал говорить о патриотическом долге. Артем, прихрамывая, встал, пошел на кухню за чаем.
– Нога болит? – спросила мама.
– Да не, нормально, – Артем постарался идти тверже. – Все нормально, мам.
– В конце концов, должны быть какие-то послабления для... – мама замялась.
– Для инвалидов? – спросил Артем жестко. – Я пойду, выгуляю Рекса.
Рекс, до этого тихо дремлющий в кресле, тяжело соскочил, подошел к Артему, ткнулся мокрым носом в ладонь. Артем посмотрел в слепые собачьи глаза, погладил пса по загривку.
– Вот тебе все равно, хромой я или нет, верно, Рекс? – спросил он.
– С другой стороны, – внезапно сказала мама чужим голосом, – в этом есть и плюсы. Временная семья может стать и настоящей.
– А так за меня никто замуж не пойдет, да? – спросил Артем. – За инвалида хромого? Ты это хотела сказать.
Мама ушла на кухню. Она всегда так поступала, если назревал конфликт – уходила на кухню и начинала перемывать посуду. Когда от них ушел отец, мать мыла посуду два дня подряд, даже золоченый ободок с тарелок стерся.
Артем нацепил Рексу поводок и вышел во двор. Там болтались Алеха и Тим. Алеха тут же замахал рукой, крикнул:
– Эй, Хромой, тебе шестнадцать есть?
– Месяц как исполнилось, – ответил Артем подходя. Рекс отбежал на всю длину поводка и присел в кустах.
– Повезло, – огорчился Алеха. – А мне только через полгода... не дадут жену, сволочи... Почему такая дискриминация? Девкам с пятнадцати, а парням с шестнадцати?
– Да чушь это все, – сказал Артем. – Никого женить не будут, вот через месяц сами увидите.

II

– Артем! – классная подождала, пока он встал. – У меня к тебе серьезный вопрос.
– Ну? – уже зная, о чем пойдет речь, буркнул Артем.
– Месяц прошел с тех пор, как наш дорогой президент объявил о патриотической программе.
Артем смотрел в окно. Клены на школьном дворе совсем покраснели, вот-вот листья начнут осыпаться...
– Все ребята уже определились. Все сыграли свадьбы. Сколько ты будешь тянуть?
– Я маленький еще, – сказал Артем. Класс захохотал – Артем был самым высоким.
– Юморишь, – кивнула классная. – Вижу. А ты в курсе, что на следующей неделе тех, кто уклоняется от патриотического долга, будут вывозить в специальные лагеря и женить?
Артем пожал плечами. В это он все-таки не верил. То есть верил, но не до конца.
– Я желаю тебе только добра, – смягчилась классная. – Ты умный хороший мальчик.
– К тому же хромой, – кивнул Артем.
– Да, – беспощадно подтвердила классная. – Тебе надо закончить школу. Так что... – ее взгляд пробежал по партам. Все затихли. – Добровольцы есть?
– На что? – спросил Никола. Он был туповат.
– Ты не годишься, – под общий хохот отрезала классная. Жена Николы, Олеся, пихнула его в бок и покрутила пальцем у виска.
– Так, добровольцев нет... – палец классной забегал по списку. – Галина... Оля... Света...
– Я с Борькой из параллельного женюсь! – быстро сказала Галина. – Мы утром с ним договорились.
– Оля... Света... – классная задумалась. – Артем, кто тебе больше нравится?
– Вы, – сказал Артем. Ему все еще казалось, что ситуацию можно обратить в шутку.
– Я замужем, – ответила классная без тени улыбки. И у Артема вдруг похолодело в животе. – Света. Она и по математике тебя подтянет. А ты ее по английскому.
– Юлия Тимофеевна! – воскликнул Артем.
– Властью, данной мне указом президента, – буднично сказала классная, – объявляю вас, Артем и Света, мужем и женой. Где будете жить, у Артема или у Светы, определитесь сами. Но учтите, жить вы обязаны вместе!
Артем посмотрел на Свету. Маленькая, тихая, она покраснела до корней волос. Артем почувствовал, что тоже краснеет.
– И помните, что если через два месяца тест не даст положительных результатов, – зачем-то вполголоса добавила классная, – вам будет оказана медицинская помощь. Артем, бери портфель и садись к жене.
Из школы они шли вместе. Шли и молчали. Света жила по соседству, Артем знал ее с первого класса. Ну... как сказать "знал"? Видел. Разговаривал... иногда. Снежками кидался.
– Помнишь, мы в третьем классе спектакль ставили? – спросила вдруг Света.
– Какой?
– Про недород. Ты был злым комиссаром, а я селянкой, у которой ты отобрал хлеб.
– Не помню, – признался Артем.
– Ты меня тогда взял за руку, – сказала Света.
– И ты помнишь? – поразился Артем.
– Ага.
Они опять пошли молча. Потом Артем решительно забрал у Светы портфель.
– Спасибо, – сказала она.
– И тебе спасибо, – признался Артем.
– За что?
– За то, что не стала говорить "не надо, я сама, ты же хромой..."
– Ну и что, что хромой? – Света пожала худенькими плечиками. – Ты мужчина. И ты мой муж.
Она снова покраснела. Артем понял, что надо брать инициативу на себя.
– Где жить-то будем? У твоих или у моих?
– У тебя своя комната есть?
– Есть.
– А я с братом живу в одной.
– С братом? – удивился Артем.
– Он маленький еще, ему семь...
– Тогда лучше у меня, – сказал Артем. – Я живу вот там...
– Я знаю, – сказала Света. – Вон твое окно... Я только вещи соберу и приду. А ты пока маму предупреди.
– Тебе не надо помочь? – спросил Артем вслед. Света только покачала головой – косички смешно запрыгали на плечах.
К приходу Светы Артем как раз успел убраться в комнате. Мама порывалась помочь вымыть пол, но он справился сам. И тахту от собачьей шерсти пропылесосил. И на компьютере постирал всякие фотки, которые могла увидеть Света. И даже окно протер.
Света пришла с большим чемоданом и рюкзаком на плечах. Мама открыла дверь, быстро забрала вещи и крепко обняла ее. Сказала радостно:
– Теперь это твой дом, доченька... Постой, что это?
Под глазом у Светки был большой синяк.
– Это папа, – сказала Света спокойно. – Мой папа. Он очень расстроился.
– Но ты же не причем, это президент велел! – воскликнула мама.
– До президента ему не добраться, а я рядом была, – ответила Света. – Можно, я умоюсь?
– Да, да, конечно... – засуетилась мама. – Вот сюда...
– А тапочки надевать?
– Как хочешь, мы дома без тапочек ходим...
Мама вошла в ванную вслед за Светой – они пустили воду и стали о чем-то шушукаться. Артем пожал плечами и захромал к телевизору. Передавали сплошь репортажи из загсов, ток-шоу о счастье материнства и детские фильмы. Артем пожал плечами, взял со стола газету и стал читать. В газете, в принципе, было то же самое.
– Вот это настоящая семейная жизнь, – сказала Света входя. Синяк ей мама закрасила тональным кремом. – Муж с газетой перед телевизором...
Артем не сразу понял, что она шутит.
– Я думал, ты совсем без чувства юмора, – сказал он.
– Поможешь мне с иностранными? – попросила Света.
– Конечно, – Артем отложил газету. – А что именно?
– Фьючеперфектпрогрессив. По английскому. Никак не разберусь. И с деепричастными оборотами в русском.
– Сейчас, – сказал Артем. Иностранные он любил.
Вечером мама вдруг засобиралась.
– Совсем забыла, ребята, – сказала она. – Я же обещала бабушку навестить.
– Да куда ты на ночь глядя? – удивился Артем. – Метро закроют, не успеешь вернуться...
– А я у бабушки заночую, – объяснила мама, виновато пряча глаза. – И на работу от нее поеду. Вернусь завтра вечером...
– Ты позвони, как доберешься, – только и сказал Артем.
Когда за мамой захлопнулась дверь, Света посмотрела на Артема и тихо сказала:
– Хорошая она у тебя.
– Угу, – буркнул Артем.
– Артем, у тебя с кем-нибудь это было?
– Нет, – сказал Артем, сразу сообразив, что такое "это".
– У меня тоже. А ты вообще знаешь, как?
– Конечно, – Артем покраснел. – Ну... в теории.
– Я тоже в теории...
Они смотрели друг на друга и медленно заливались краской. Оба.
– Знаешь, что, – сказал Артем. – Это как-то неправильно. Давай не спешить?
– Я тебе не нравлюсь? – спросила Света.
– Нравишься, – ответил Артем и с удивлением понял, что говорит правду. – Очень. Только вот так... из-за того, что классная решила...
– Ну нам же велели...
– Время пока есть.
Света вдруг облегченно выдохнула:
– Спасибо. Артем, ты мне очень нравишься. Больше всех.
– Я уже понял, – признался Артем.
– Ты знаешь, я даже иногда молилась, чтобы ты меня хоть заметил, – Света улыбнулась. – Но я тоже не хочу... так. Давай привыкнем друг к другу?
Артем кивнул:
– Слушай, а ты в игры играешь?
– Какие?
– Компьютерные. Я во "Властелина колец" играю.
– Покажешь? – спросила Света с интересом.
Они играли до трех часов ночи. Сходили в рейд, выполнили два квеста. Светке и в самом деле понравилось. Потом они съели половинку холодной курицы, выпили литровую бутылку колы и легли спать. Света на тахте Артема, а Артем на полу, вытащив из-под тахты свернутый рулончиком матрас. Уже под утро Артем проснулся от того, что ужасно хотелось в туалет. Он тихонько вышел из комнаты, ухитрившись даже не разбудить Рекса, не включая свет прошел в коридор. Когда вернулся, увидел, что Света во сне разметалась и с нее сползло одеяло. Артем осторожно укрыл ее, лег и крепко уснул.

III

Было начало ноября. За окнами лил дождь, колено у Артема разболелось, он сидел, прижимая к суставу грелку с горячей водой. Грелка была старенькая, рваная, приходилось держать ее аккуратно, чтобы не намочить постель.
– А твою ногу нельзя вылечить? – спросила Света. Она расчесывала волосы, сидя у окна в одной ночнушке. Мама что-то шила в комнате, напевая свою любимую песенку. "Детство кончится когда-то... Ведь оно не навсегда..."
– Можно, – сказал Артем. – Только это сложная операция, у меня весь сустав раздроблен. У нас таких не делают, только в Европе и Америке. Ну еще, говорят, в России. Врут, наверное.
– А давай мы накопим денег и ты вылечишь ногу?
– Давай, – согласился Артем.
Света отложила расческу. Сказала:
– Всем девочкам велели завтра прийти на медосмотр. И принести тест-полоску.
– Что будем делать? – спросил Артем, помолчав.
– Ты не беспокойся. Я с Лидкой договорилась. Я ей дам тест, она на него... ну, понял.
– Ты умница, – сказал Артем. – Почему я раньше не замечал, что ты такая умница?
– Потому что все мальчишки дураки, – засмеялась Света.
Весна пришла неожиданно. Под теплым ласковым дождем снег растаял за одну ночь. Артем вел Свету домой, бережно поддерживая под руку. Света одной рукой держалась за большой живот.
– Тяжело? – спросил Артем.
– Ничего... сползает немного, – сказала Света. А потом совсем тихо добавила: – Что мы будем делать, Артемка? Что мы будем делать? Олеся вчера родила. Настя вот-вот... а у нас два месяца осталось...
– Я что-нибудь придумаю, – сказал Артем. – Обязательно. Ты не волнуйся.
Они поднялись на четвертый этаж – лифт не работал в рамках президентской программы экономии электроэнергии. Вошли в квартиру. Артем помог Свете раздеться, они прошли в зал. И увидели маму, перебирающую какие-то старые бумаги.
– Привет, мам, – сказал Артем. Света чмокнула маму в щеку. – Что ты ищешь?
– Твое свидетельство о рождении, – объяснила мама.
– Оно же потерялось.
– Я его потеряла, я его и нашла, – мама достала листок и протянула Артему.
Некоторое время Артем оторопело смотрел на листок.
– В России? – спросил он, наконец. – Русский?
– Да, – ответила мама. – Кстати, я все знаю.
– Что – все?
– Про вас со Светой все знаю. Что ты спишь на матрасе. И вообще... – мама помолчала. – А ты думал о том, что за срыв президентской программы парней отправляют на принудительные работы, а девушек – отдают в женские исправительные колонии? Ты знаешь, как Свету там будут исправлять?
– Мама...
– Скоро семнадцать лет, как мама! – она встала и протянула Артему несколько купюр. – На столике в прихожей телеграмма из Белого города. Там заболел твой дядя.
– У меня есть дядя в Белом городе?
– Нет, но это неважно. С этой телеграммой тебе продадут туда билет. Пересадка на русский поезд в Болотном Колодце. У вас есть справка о достойном выполнении президентской программы, вас отпустят вдвоем... если вы скажете, что ненадолго, только попрощаться с дядей...
– А что потом? – спросил Артем. От волнения у него сел голос, он говорил хрипло – как отец на каких-то старых сохранившихся записях.
– Вы уже большие, – сказала мама. – Я в вас верю. Денег, конечно, у нас нет... но ты парень умный. А Света находчивая. Может быть я к вам приеду... потом.
Артем кивнул. И сказал:
– Только Рекса, мама, мы заберем с собой.

IV

Пограничник смотрел на Артема строго и неприязненно.
Чего удумали – жинка едва брюхо тягает, а вы в гости собрались?
Дядя умирает, – сказал Артем. – Попрощаться хочет, на жену мою посмотреть. Он же не виноват, что судьба его так забросила...
Не виноват, так надо было возвращаться, – пробурчал пограничник, но все-таки поставил штамп в паспорте. – А то погоняться за красивой жизнью...
Да разве там жизнь красивая? – удивленно сказал Артем. – Там же Россия!
Пограничник криво ухмыльнулся и внушительно пояснил:
Понимать надо – город приграничный. Они там витрину своей суверенной демократии устроили, чтобы нас смущать. Так что с умом себя ведите. На провокации не поддавайтесь, о политике не разговаривайте, рты не разевайте... А собаку-то зачем с собой тащите? – в голосе пограничника вдруг возникли подозрительные нотки.
Так это ж дядькина собака, – нашелся Артем. – Тоже пес помирает... пусть хозяина увидит.
То верно, – решил пограничник. – Идите...
Артем и Света двинулись к русскому поезду. Артем тащил чемодан и поддерживал Свету. Света держала поводок Рекса.
Сползает, – неожиданно сказала она.
Светочка, нам чуть-чуть... – прошептал Артем.
Артемка, совсем сползает... прости...
Тугая подушка, набитая гречневой шелухой, выпала из-под платья – и Света мгновенно превратилась из беременной женщины в тоненькую испуганную девочку. Пограничник разинул рот.
Светка, беги! – закричал Артем. И, бросив чемодан, кинулся к поезду вслед за ней.
Проклятое колено никак не хотело сгибаться. Он полубежал, полупрыгал, вслед за ним топали ботинки пограничников. Света уже вбежала в вагон, втащив за собой Рекса и теперь испуганно смотрела из-за плеча проводницы и русского пограничника. В вагоне были тепло и приятно пахло. Играла музыка. Чистый ясный голос пел: "Но пока мы только дети, нам расти еще расти... Только небо, только ветер... Только радость впереди..."
Не уйдешь, уклонист! – ревел за спиной пограничник. Потом послышался звук падения и ругань – пограничник споткнулся о подушку и это дало Артему несколько драгоценных секунд.
Артемка! – кричала Света. – Быстрее!
Артем уже слышал за спиной тяжелое дыхание. Последним усилием он вцепился в поручни и забросил ноги на решетчатую ступеньку. В плечи тут же вцепились – но Артем держался крепко.
Он на российской территории, – строго сказали над головой. Щелкнул затвор автомата. Пограничник, матерясь, отпустил и Артем поднялся в вагон. Русский пограничник посмотрел на него добрыми усталыми глазами и сказал:
Ne boisa, hlopec. Mi teba v obidu ne dadim. Ti govorish po russki?
Da, – ответил Артем. – Ya russkiy.
Что ж ты творишь, парень? – кричал вслед пограничник. – Как тебе не стыдно, девочка! Уклонисты! Вы не патриоты своей великой родины!
Артем покачал головой и, прежде чем взять Свету за руку и пойти в купе, ответил, сам не понимая, о ком говорит – о Свете, или о родине:
– Об одном прошу – оставьте ее в покое!

Сохранено