Борис Стомахин и свобода слова

За всем звоном последних месяцев мы совсем забыли о Борисе Стомахине. Сейчас модно говорить о политзаключенных расширительно: слово почетное и как-то все грехи очищает. Но по большому счету «чистых» узников совести, чтобы совсем без всякой уголовщины рядом, у нас не так уж и много. Я знаю троих: Марию Владимировну Алехину, Надежду Андреевну Толоконникову и Бориса Владимировича Стомахина. Естетвенно, и им шили и шьют уголовщину, но нет в их делах уголовщины – нет ни хулиганства, ни возбуждения ненависти, ни экстремизма.

Есть правда. Неприятная правда. Страшная правда. Но нет возбуждения ненависти одних людей к другим людям. Возбуждение ненависти нас самих к себе самим – есть. По-другому это называется «апелляция к совести». Обличение пороков в нашей жизни есть. А вот возбуждения ненависти к другим людям – нет. И этим трое названных мною отличаются от тех «узников совести», кто зовет к топору или даже пытается сам за этот топор схватиться.

В том-то и дело, что совесть – как бы она ни страдала от окружающих картин – к топору не зовет. «Поубивал бы!» поет в нас другой персонаж, не совесть. И вот здесь-то я и подхожу к самому интересному.

Прекраснейшие люди пытаются сегодня защищать Бориса Стомахина. Их очень мало, потому что в своей публицистике Стомахин часто пишет о нас, наших «заслугах» и ожидающих нас за наши «подвиги» наказаниях такое, что, будь это написано не о нас, а о ком-то другом, то точно было бы возбуждением ненависти. Поэтому и вступаться за Бориса многие просто боятся: политических выигрышей никаких, а неприятности гарантированы: самое малое – окрестят русофобом, и дураки – а среди москвичей есть дураки, и среди немосквичей тоже есть – поверят.

Но вот какая штука получается: защищая Стомахина, эти прекраснейшие люди – я уж не буду перечислять фамилии, поверьте на слово, просто очень хорошие, замечательные – то и дело соскальзывают на защиту права каждого человека говорить все, что ему вздумается. И поэтому у них стирается грань между человеком, зовущим нас ненавидеть СВОЮ подлость и подлость в СВОЕЙ жизни, и человеком, призывающим нас ненавидеть, или просто не любить ДРУГИХ людей. Соответственно и границу допустимого они проводят между призывом к погрому и самим погромом: второе противоправно, а первое вполне нормально. Соответственно, и 282-ю статью УК они видят как статью политическую.

На самом же деле, слово и само по себе является делом. И лживое слово или злое слово таят в себе общественной опасности не меньше, а часто и много больше, чем многие более зримые дела. И общество просто обязано от таких слов защищаться.

Как – с помощью ли уголовного закона или как-то иначе – вопрос отдельный и сегодня не такой уж важный, но защищаться от них необходимо. Иначе мы, как это происходит уже сегодня, просто потонем в лжи, глупости и злобе. Нам просто необходимо научиться распознавать ложь и злобу и адекватно на них реагировать. Но для начала – хотя бы просто распознавать.

И тогда мы будем ценить слово правдивое. Нам не будет его неприятно слушать каким бы резким они ни было. Мы станем таким словом дорожить. И уже нам не нужно будет объяснять, почему «Чтоб вы провалились!» Стомахина – это доброе и правдивое слово, а «Не пора ли кончать с этой странной экономической моделью» – злое и лживое.

Свобода слова очень хороша и совершенно необходима для здоровья общества. Но это когда она свобода хорошего – умного, доброго и правдивого слова. А не глупого, злого и лживого.

Публицистика Бориса Стомахина – хорошее упражнение для тех, кто хочет научиться отличать одно от другого.