блокнот, танцевать, солипсизм, кувакса

ivan_der_yans — 22.08.2014 Оскоромился флешмобом. Простите, если сможете.
Условия его таковы: "Вам даются 4 слова, используя которые надо написать рассказ сказочку".
4elove4ische, безжалостно выдала мне слова: блокнот, танцевать, солипсизм, кувакса
Я не очень понял - рассказ или сказочку и написал что-то между.
Если кому нужны слова - обращайтесь.
А рассказ сказочка вот:

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Алексей остановился и посветил фонариком в блокнот с криво начерченной схемой катакомб.

- Почти пришли, - пробормотал он, - Под петропавловкой уже. Где-то здесь его кувакса стоит.

- Кувакса? - спросил Эдуард.

- Кувакса, - сказал Алексей, - Жильё саамов, типа вигвама индейского. Ну, или чума у чукчей.

Эдуард сел на корточки и  прислонился спиной к стене.

- Лёша, - сказал он устало, - Какие индейцы? Какие чукчи? Зачем ты меня сюда привел? Ты обещал всё объяснить.

Алексей направил луч фонарика на друга. Худощавый Эдуард, в камуфляже и кедах, с небольшой бородкой и хвостом, очень органично смотрелся на фоне сырой стены подземелья. Похожих на него молодых людей, можно часто встретить в магазинах с эзотерическим уклоном или же торгующими на блошиных рынках советскими флягами, немецкими кителями и редкой литературой по второй мировой войне.

- Я сам не до конца всё понимаю, Эдик, - сказал Алексей, - Но знаю, что нам с тобой выпал шанс изменить историю. Мир изменить. И сделать это прямо сейчас.

- Ааааа, - скептически протянул Эдуард, - Вот оно что.

- Послушай, - Алексей погасил фонарик, - Повезло мне. Очень повезло, один шанс на миллион. Я в субботу на барахолке стоял, всё как обычно. Там бабка какая-то полусумасшедшая по рядам ходила, рукопись своего мужа умершего продавала. От неё отмахивались все, а я купил. Из жалости скорей. Начал читать и охуел.

В темноте наступила полная тишина.

- Ну? - сказал Эдуард.

- Муж ее особистом был. И при коммунистах, и потом, когда власть сменилась. Не банальным кгбшником, а из специального отдела, про который вообще практически никто не знает. Рукопись эту он чисто для себя писал, от скуки на пенсии, читателей у неё не предполагалось. Но вон как оно вышло.

Алексей вновь надолго замолчал, а потом нервно продолжил:

- Эдик, особист много разного написал. Реально много. О чём-то я догадывался, чего-то даже предположить не мог. Про Хакамаду и Черненко, к примеру. Но это неважно всё. Это мелочи незначительные. Я тебе сразу главное расскажу. На чём всё стоит.

- Что стоит? - спросил Эдуард.

- Всё! Я объясню. Бодяга эта с Петра Первого началась. Воевал он, как ты знаешь, по всей Неве со шведами и однажды решил новую крепость заложить устье реки, на Заячьем острове. Но это мы его называем Заячьим, а шведы называли Тойфель-хольм - Чертов остров. Ты про саамов слышал когда-нибудь?

- Не помню. Слово знакомое, вроде, - ответил Эдуард.

- Народ есть такой. Их ещё лопарями зовут. Жили они в Карелии и на берегах Невы частично. Обычный небольшой северный народец, типа как карелы или ижоры, чудь белоглазая, короче. Охота и рыболовство, народные, бля, промыслы. Единственное, что саамов выделяло - это нойды - шаманы их. Про нойд разные слухи ходили, они очень сильными колдунами считались. Вплоть до того, что по легенде,  шаманов этих к себе Иван Грозный выписывал из Лапландии, правда, потом всех сжечь приказал.
В общем, один такой нойда и жил отшельником на Заячьем острове. За что его саамы изгнали из общины - неизвестно, но, надо думать,  за что-то очень нехорошее. Шведы к нему не сувались даже, боялись - собственно, поэтому остров Чертовым называли. А молодой и одержимый Петр не зассал и нойду посетил. Один. Чего там  между ними происходило, доподлинно не знает никто, у особиста несколько версий в рукописи, но суть в том, что шаман после этой встречи стал Петру служить.

- Дождик вызывать что ли? - спросил Эдуард.

- Какой дождик? Почему дождик? Нет, конечно. Всё куда серьёзней. Нойда стал делать для Петра империю. Создавать весь этот выморочный русский мир.

- Лёша, что ты несёшь?

- При закладке Петропавловской крепости, - Алексей говорил всё быстрей и возбужденней, - Нойда на острове четыре дня подряд с бубном плясал, без перерывов на сон и пищу. Созидал, бля. Куча очевидцев, множество свидетельств. Их, правда, потом из мемуаров вымарали.
И потихоньку, помаленьку начала материализоваться, воплощаться в настоящем мире иллюзорная империя. Сперва зыбкая и непрочная, она с каждым днём становилась всё основательней, расползалась по округе, наливалась соками. Ну, верней, говном, как мы можем видеть. Представь: планы и представления безумного сифилитика Петра помноженные на волю нойды, которого даже свой народ из племени выгнал. Вот и имеем, что имеем. А дальше, для поддержания этого всего, нойде даже танцевать не надо. Бьёт раз в полдень в бубен и морок самовоспроизводится. А мы в нем живем, понимаешь? В этом сраном пиздеце живем! Нойду, после смерти Петра, в каткомбы под Петропавловкой поместили, чтоб продолжал империю творить. Так всё по сей день и тянется.

- Лёх, - устало сказал Эдуард, - Ну, хватит. Это бред, причем бред вторичный. Пелевинщина самого низкого пошиба. Братья Вачковски и солипсизм давно уже не в моде.

- Бред... - сказал Эдуард, - А вот это всё вокруг не бред?

Алексей включил фонарик и посветил на потолок.

- Новости посмотри - там не бред? Ты всё это объяснить можешь, не? Ну, так я тебе объясню. Наши новости - это эхо разговора дикого нехорошего шамана с мелким туземным царьком, который мечтал стать европейцем и императором. И вся наша величественная история - всего лишь эхо той беседы. Гной и кровь нас окружающие - тоже.
Ты вообще можешь сказать на чём всё это держится? Ведь не должно держаться, а вон как стоит.
Ты вот сейчас выйди наверх. Пройдись по городу. Просто по сторонам погляди. Ты чего, реально веришь, что всё это крестьяне построили? Приехал какой-то архитектор-итальяшка, ему дали крестьян и и город за несколько десятков лет  раз и появился? Нельзя же быть таким наивным. Нойда в бубен в полдень бьёт. К полуночи иллюзия чутка слабеть начинает. Ты проплыви ночью по Неве на кораблике, в особняки на набережных всмотрись. Там же сразу видно - поддельное всё, декорация голимая, плюнешь и рассыпется.
Да или просто прохожие на улице.. Туристы свиноподобные, в промоутеры, которые рекламу раздают. Ты всерьёз считаешь, что это живые люди? Настоящие?

- А кто же это по-твоему?

- Да хрен знает, - сказал Алексей, - Может пустотные духи - игра ума нойды, а может чакли - гномы саамские, чьи животы наполнены серебром.

- Ладно, - сказал Эдуард, - Допустим, всё обманка и бубен шамана. А что тогда вокруг на самом деле, если обманку убрать?

- Без понятия.  У саамов про три яруса вселенной говорится, я не знаю где мы. Могу только догадываться. Топи вокруг, скорей всего, грязь и избы. Это при хорошем раскладе. А при плохом и вовсе ничего. Но  в любом случае это лучше чем гнусный мрак, который  мы имеем сейчас.

- Мрак-то оно, конечно, мрак, - сказал Эдуард, - Но, Лёш, ты сам-то врубаешься, какую адскую чушь загоняешь, а? Шаманы какие-то, бубны. Ну, хуйня же.

- А то, каким способом мы сюда попали, тебя не убеждает? Эдик, особист в рукописи не врал - не было ему смысла самому себе врать. Всё сходится. Чуть дальше по тонелю кувакаса нойды стоит. И сам он там. Это тебя убедит? Гебисты ему раз в неделю еду носят, но не охраняют даже - он не любит, когда люди рядом.

- Хорошо, предположим, он там. И что ты предлагаешь делать?

- Как что? Мы с тобой остановим всё это. Закончим трёхсотлетний трип.

- Ты ебанутый, - сказал Эдуард и поднялся на ноги.

Метров сто друзья брели по тунелю в темноте, лишь изредка мигая фонариком. Вдали показался тусклый оранжевый свет.  Алексей и Эдуард осторожно подошли к выходу.
Перед ними находился небольшой каменный зал. Посередине стояла кувакса - несколько шестов соединенных конусом и обтянутых парусиной. Освещала зал, установленная на полу возле куваксы керосиновая лампа, так называемая "летучая мышь". Рядом с лампой, спиной к друзьям, сидел человек.
Эдуард пристально всматривался в две его длинные седые косы, в странную кожаную накидку разрисованную силуэтами оленей, в бубен, лежащий на земле под левой рукой нойды. Эта картина - тихий огонь, вигвам и силуэт шамана, - будила в Эдуарде смутные воспоминания о том, чего не было; о множестве подобных стоянок, занимавших такое нужное жизненное пространство.

- Готов? - отвлёк Эдуарда шёпот.

Эдуард автоматически кивнул и посмотрел на ремень в руках Алексея.

- Что я делать должен? - спросил он.

- Ноги держи, - ответил Алексей.

Друзья медленно и боязливо зашли в зал. Нойда оставался неподвижным. Ускорив шаг, Алексей приблизился к сааму, накинул ему ремень на шею и завалил на спину, а Эдуард бросился на ноги. Старый шаман практически не сопротивлялся, лишь вцепился в ремень, пытаясь отодрать его от своего горла, а потом жутко по-звериному зарычал. Спустя несколько мгновений всё было кончено.

- Вот так меняют историю, - торжественно сказал Алексей, поднял лежащий бубен и с размаху разбил его о каменный пол.

Эдуард, стараясь не смотреть на труп старого нойды,  разглядывал гдровский китель друга, берцы, чёрный, сдвинутый набок берет и торчащий из кармана фонарик.

- Вроде и не изменилось ничего, - сказал он.

- Это здесь не изменилось, - ответил Алексей, - Пойдём наружу. Тут прямой выход есть.

Через пару минут Алексей и Эдуард вылезли из неприметного люка на территории Петропавловской крепости около Иоанновского моста.
Щурясь и чувствуя тонкой подошвой кед неровности выложенной брусчатки, Эдуард смотрел по сторонам.
Ярко светило солнце. Таджичка, продающая горячую кукурузу, обильно солила початок, купленный девушкой в легком летнем платье. Вереница туристов, идущая от шемякинского петра, рассматривала фотографии на экранах телефонов и беззаботно смеялась. Зазывала, хрипя мегафоном, приглашал всех на водные экскурсии по рекам и каналам.

- Чего-то я не понимаю, - растерянно сказал Алексей.

- А чего тут понимать, - сказал Эдуард, - Мудак ты, Лёшенька.

- Но ты же сам видел. Сам всё видел. Нойду с бубном в подземелье...

Гулко выстрелила гаубица Нарышкинского бастиона, отмечая полдень.

- И чего? Ну, жил он там. Надо же ему где-то жить. Может он как Хатико, рядом с могилой Петра скорбел. А его подкармливали.

- Что же делать теперь? - спросил Алексей.

- На работу устройся, дебил, - зло сказал Эдуард, - Ты, кстати, если не забыл, мне пять штук должен. Ещё год назад занимал.

Алексей, покопавшись в кармане, достал три смятые сторублёвки.

- У меня сейчас вот только. Остальное потом отдам.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив