Без названия


– Души умерших браконьеров вселяются в чаек, – вдруг сказал
Катастрофа. Глаза его смотрели вдаль, на заснеженный залив, на
поднимающиеся вдали языки снежной пыли, а мыслями он был где-то в
середине лета таскающим сети на моторке или в тёплый осенний день
загребал клюкву в Крохалиной, а может добывал орех в Безымянной.
Катастрофа был тут и где-то ещё.
– А в бакланов?
– Ну ты же сам понимаешь, – Катастрофа загасил сигарету в сугробе и
спрятал окурок в карман, неожиданно прибавив от меня в карму.
Вспомнил про камеру, нет не замерзла. Нужно идти, это у Катастрофы
лето в голове, а у меня руки льдом. Снять ещё пару птиц до темноты,
желательно больших и тупых, чтоб без кипиша сидели. Рябчики? Тут
других в это время нет. Интересно, чьи души вселяются в
рябчиков?