Без названия

я слюнявил и в потолок бросал горящие спички.
и разглядывал смерть побелки и штукатурки.
за стеной дежурный задирал подол медсестричке,
добывая из недр её клейкую жизнь.
осенний
воздух пустой был щекою к окну прижатым.
я смотрел в потолок, читая не " текел, мене,
упарсин...",
но " ёб вашу мать, ребята".
хва пилиться,
дайте уже покоя.
хоть на пол тона, попритушите стоны.
вот говорит средь тёмных холмов Фекойи
Амос:
" за три преступления Совнаркома
нету пощады, и за четыре нету...".
входит дежурный,
в руке его кубик серы.
о, Манниту мой, моё перегретое лето,
не оставляй меня одного в осенней
рвоте.
входит сестричка, мою заголяет мякоть,
колет и говорит: "на здоровье, кушай."
я смотрю за окно.
за окном копошится слякоть.
за окном гурчит голубица:
"Израиль слушай".
|
</> |