Без названия

manyunya1116 — 28.01.2022 Ольга Борисовна Смирнова

Сегодня вспоминают о блокаде, чаще кощунственно и помпезно трещат о "подвиге народа", поскольку это - уже "мем", который из-за фальши, от него разящей, стал предметом насмешек. И правильно стал. А подвижники то были на самом деле.
Вот это крест неизвестной мне женщины, в блокадную зиму пожертвовавшей жизнью ради спасения моей бабушки и маленького тогда ещё мальчика - моего папы. В папиных детских отрывочных воспоминаниях она сохранилась как "баба Анна".
Родственницей она не была. Помогала в предвоенные годы бабушке, тогда еще только что вышедшей замуж и не умеющей толком ничего делать самостоятельно, по хозяйству. Жила вместе с семьёй. Вроде домработницы, только неофициально. Но по рассказам папы - скорее опекуншей над "молодой неумехой" и нянькой для него. Дед мой по отцовской линии был инженером и заработки это позволяли.
Откуда появилась Анна, какова была её прошлая жизнь, никто толком не знал. В те времена неприличным считалось проявлять интерес к этому, он сразу казался попыткой что-то для "компетентных органов" выведать. Много бежавших из деревень от разрухи и голода, от коллективизации, тогда искали в больших городах какую-то простую подработку частным образом, стараясь не пересекаться с государством. Анна была одной из таких неприкаянных.
Когда у бабушки в самом начале месяца украли карточки на хлеб на неё и на сына, она подумала, что всё - смерть. Всё, что можно было продать и обменять на хлеб, уже кончилось. Месяц протянуть без еды вообще до получения новых карточек - и надеяться нечего. Восстановить их было нельзя. Вопрос был, что лучше только: быстрая смерть по собственной воле, или медленная мучительная от голода. Вот тогда Анна предложила рыдающей от бессилия моей бабушке свои продуктовые карточки "иждивенца", сказав, что вдвоем они как-то на них протянут с ребёнком, а сама она уже нажилась на свете и пойдёт в свою комнату умирать. От предложения попытаться прожить на них втроем, сохранив свою жизнь, Анна отказалась, но это было нереально на самом деле. И бабушка это понимала. Она приняла жертву.
Анна потребовала, чтобы в её комнату, когда она уйдёт туда умирать, никто неделю не входил, хотя дверь будет не заперта, чтобы её можно было потом похоронить. И она ушла. Тихо и навсегда. Просто закрыла за собой дверь, отдав карточки моей бабушке. Через неделю бабушка вошла в комнату, где Анна лежала мёртвая, со спокойным лицом, сложив руки на груди. Когда она стала готовить тело к погребению, обнаружила на ней этот крест.
Анна сказала, чтобы всё, что у неё найдется, бабушка взяла после её смерти себе, поскольку передать ей скудное свое наследство некому, да и особо ценного уже ничего нет. Это странно, так как крест то серебряный, то есть, какое-то мизерное количество еды на него можно было, всё же, выменять. Но крест бабушка продавать не стала, раз уж Анна его сохранила. Некоторые люди потом, в послевоенное время, говорили, что крест - необычный, монашеский, и Анна возможно была монахиней в миру. Но я не знаю, так ли это.
Похоронить в земле Анну бабушка не смогла, хотя дотащила её тело до Шуваловского кладбища на саночках. Земля была мёрзлая, сил копать не было. Оставила она Анну в одном из склепов до весны, чтобы потом похоронить. Но не судьба: склеп разрушен был во время бомбёжки или обстрела.
А на карточки Анны бабушка с моим папой смогли действительно протянуть до конца месяца, а там и новый комплект бабушка получила. И папа мой и я в конечном счёте этой таинственной Анне жизнями обязаны. Отец мой, ныне уже покойный, всю жизнь хранил благодарность ей, а мне эту историю рассказал ещё в подростковом возрасте. Теперь это моё наследство. И крест мой.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив