Без названия

Всю неделю НатальСергевна страдала очередной садиковской заразой, на этот раз – ротавирус, то есть все сопутствующие симптомы, выполоскало ее, как тряпочку.
Главный Врач воинственно посверкивал щетиной: забирать из садика к чертовой матери!
Если ты меня имеешь в виду, сказала я, то не уверена, что смогу быть бабушкой в полном объеме, как NN, но даже она через год сломалась, и вот я встречаю ее с коляской во дворе: а вы почему не в садике? – Снова болеем, ЕленВанна!
Но мысли вокруг да около довертелись до того, что вчера в восемь утра, проснувшись бодрой и полной желания жить, внезапно начала рыдать из-за накрывшего чувства вины, никогда не преходящего и время от времени всплывающего из мрачных глубин подсознания: если бы я не отдала полуторагодовалого малыша в ясли – шестнадцать больничных, травма и трехнедельная больница за год – то не смогла бы написать диплом, который оказался востребован не так, как я мечтала, и нужен был, в конце концов, только в качестве доказательство для маман, что я – смогла, вопреки ее предсказаниям «теперь ты бросишь институт, потом тебя бросит муж, и ты вернёшься ко мне с ребёнком!»
Спустя сорок с лишним лет от этого не помогают никакие таблетки, только здоровая и веселая НатальСергевна, которая, как написал ребёнок,

и сегодня позвонила утром, чтобы сказать «баушка, смотри, зайка!», и я, не подумав, обещала, что она приедет к нам и покажет зайку, и она тут же пошла за комбинезоном и шапкой.
«Мама, будь аккуратнее в формулировках!»
А я вдруг поняла, что никогда не читала стихов Тургенева.
Даже не знала о них.
Почитала. Вспомнила Пришвина.
«…в стихах у меня бывает стыд не только за себя, но и за всякого порядочного человека: я краснею за него, стыжусь по-настоящему и непременно вспоминаю свою «Веточку малины»:
Скажи мне, веточка малины,
Где ты росла, где ты цвела,
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?»
(«Кащеева цепь»)
Но я всё-таки предпочитаю Агнию Барто.
В детстве думала, что она откуда-то про меня знала и специально для меня стихи писала.
.
|
</> |