Без названия

Тут же, конечно, все наши подтянулись поздравлять. Даже Радек, с которым у Дани было не очень, написал поздравление. Человеку, живущему в Австралии, некогда отвечать на поздравления. Человеку, который прямо сейчас счастлив, не до того, чтобы отвечать лузерам.
Конечно же, я припоминаю, как Дани рассказывал нам с Мартой о нехороших иммигрантах, понаехавших в его Англию, которую, впрочем, сам он не очень-то жаловал.
Теперь Дани сам понаехал в Австралию и его это не смущает. "Ходит на свидания каждый день, меняет этих мужиков каждый день
и ему все нравится", - сказал мне Конрад, который уехал из Австралии весьма быстро. "Страна, где ненавидят иммигрантов", - сказал мне Конрад.
Утром, моим утром в мои двенадцать, мне звонит сын Левочка. Сын Левочка идет вдоль океана, вдыхает гнилье отлива-прилива, страдает от похмелья. Я все еще лежу в постели. Рядом мирно сопит Варин папа.
- У нас на работе есть один пакистанец. Вот если вдруг не повезло с ним выпивать, утро будет хмурым. Он какой-то неубиваемый и все время хочет продолжения банкета. Вчера еще была местная девочка и американец, все сослуживцы. Думаю, всем очень нехорошо сейчас. Сегодня так хорошо, похолодало. Один из редких дней, когда я надел поверх футболки еще что-то. Градусов восемнадцать, наверное.
Брат Саша подарил мне на Новый год тамагочи - фитнес-браслет. И теперь каждый день я проверяю, сколько я прошла. Ужасная, скажу вам, штука. Выгоняет из дома в любую погоду. В целом, если времени нет, получается в день под эти самые десять тысяч шагов пройти. За съемку в собственной квартире обычно нашагивается под четыре тысячи шагов.
Поехали мы с Вариным папой на Измайловский рынок, который и блошинный и для туристов.
- О, - говорю,- на старости лет, когда у нас с тобой кончатся деньги, пойдем сюда продавать мой реквизит.
- Коммуницировать пойдем, - говорит Варин папа, - когда старенькими будем.
А там такая жизнь. Народ потихоньку выпивает, общается, смешно шутит. И все эти такие знакомые вещи советского периода. Чебурашки вперемешку с бюстами многочисленных Лениных и Сталинов, комсомольские-октябрятские значки, тарелки, бидоны, куклы-уродцы, шубы. Купила на сто рублей одну длинную расшитую ришелье, телевизор закрывали и вторую ажурную длинную полочку? Теперь можно еще каких-нибудь натюрмортов наснимать.
Тут еще деточка-бобчика позвонила:
- Представляешь, в Вене снег.
- А у нас грязь.
- У меня похмелье.
- И у Левы сегодня тоже было похмелье с утра.
- Знаю, он мне писал про это. Мы вчера с Олей пошли на очень скучную вечеринку каких-то чинных чуваков в соседнем квартале. Но очень много еды и бухла. Там было так скучно, что мы напились. Когда уходили, я забрала-стащила бутылку вина для Оли.
- Вся в маму, - говорит Варин папа.
- Вот еще, я так никогда не делала, - возмущаюсь я.
- Просто Оля купила две бутылки, из них мы выпили одну. Так что я вторую забрала обратно. Там у них столько бухла было, что не уменьшилось. Я еще домой пришла, обнаружила, что куртку с вешалкой на себя надела. Вешалка торчала из ворота.
- Спроси у нее, не хочет ли она обратно отнести вешалку этим гражданам? Хотя теперь у нее есть не только бутылка вина, но и еще одна вешалка, - говорит Варин папа.
- После вечеринки мы с Олей зашли в Мутц - кафе на районе, и Клеменс, конечно же, налил мне один шпиц за счет заведения. После чего я совсем стала нетрезва и шаталась. На что Клеменс сказал: "мне кажется, Варе пора домой". И я пошла домой. По дороге мне, конечно же, захотелось позвонить. Зачем, зачем в этом городе идет снег. Такой снег за окном валит.
- Ничего не меняется в твоей жизни. По дороге домой надо было срочно кому-нибудь позвонить. Кто-то выпил и желал общаться.
- Ну вот, я понимала, что в Москве уже все спят. Поэтому я позвонила Ярику. Ярик был на какой-то день рожденческой вечеринке и рассказал мне очень смешную историю. Они на этой вечеринке обсуждали твою фотографию меня. Помнишь я выложила свою фотографию в сториз - я с голой грудь, соски замазаны. Ну там почти ничего не видно. Так вот, Маша заскринила эту фотографию и на вечеринке принялась со всеми ее обсуждать. Говорить - вы только посмотрите на этот ужас, как она только так может? Один малчик Митя, у которого как раз был этот день рождения, сказал - отличная фотография, я тоже себе сохранил. Представляешь, да, вместо того, чтобы веселиться, они обсуждали мою фотографию. Я вот думаю, может забанить Машу?
- Зачем, пусть злится. Ну вот мне не хочется, чтобы она злилась. С другой стороны, я вот думаю, выложить фотографию себя в лифчике и написать - пришла к успеху, чуваки на вечеринках вместо того, чтобы веселиться, обсуждают мои фотографии.
- Напиши лучше - я - звезда! Народ на вечеринках обсуждает мой размер груди.
- Так вот, а этот Митя, он так странно общается. Когда я выложила фотографию в сториз, он мне немедленно написал - вау! Что на это можно сказать?
- Ничего.
- Ну да, я никак не отреагировала. Через два часа он пишет - меня послали, я пошел. Думаю, сам отвалил и отлично. Вдруг вчера пишет: Давай начнем все по-новой. Привет. Я ему отвечаю - привет. И он больше ничего не ответил. Сегодня вечером Оля зовет тусовать, Ярик зовет на какую-то вечеринку. Я вот думаю - может все-таки дома остаться? Сериальчик, книжка - ждут меня.
- Странно, - говорю я, - что я с Димой Биланом в свое время не задружилась. С ним могло быть весело. Что со мной не так?
- Просто тебе не надо, - отвечает мне Варин папа, - просто не надо. У тебя свой Билан есть - с дурным характером. Тебе с ним вполне весело.
- Это да. Это правда. И с Малаховым тогда не сфотографировалась. Сейчас бы всем показывала. Ни с кем тогда я не фотографировалась.
- Потому что тебе это не надо и не интересно.
С Малаховым тогда, конечно, была смешная история. Надо пленку поискать. Приехала я его тогда снимать. У него по тем временам была престарелая любовница, дочка нефтяного магната. Мне надо было снять их любовную историю для одного журнала. Приезжаю на место. Я тогда была с помощником-ассистентом-шофером всегда. И вот сидим мы в кафе. Дружественное нашему журналу кафе. Малахова нет. Проходит полчаса, а ассистент у меня был почасовой, звоню в редакцию.
- Подожди немножко, - говорят мне, - возьмите себе какой-нибудь еды за наш счет, он скоро будет.
Малахов со своей подружкой появились часа через два в сопровождении съемочной группы, от которой они всячески отбивались. И заодно начали объяснять мне, что мне обломалось. С нашими звездами - частая история.
И тут я со светом, с среднеформатной камерой.
- Как же так, - говорю с укоризной и печалью во взоре, - моя бабушка - огромный фанат вашей передачи, просила взять у вас автограф и сфотографироваться с вами, я тут вас уже два часа жду. У меня дитя малое, Варе тогда года три было, с моей бабушкой одни дома. А вас все нет и нет. И еще вы сниматься не хотите.
В общем, подавила на совесть. А они еще между собой ссорились в этот момент. Они ссориться перестали - ладно, - говорят, - мы готовы. Только побыстрее.
У меня всего одна пленка была. Я за тридцать минут их отсняла. Начинаю складывать вещи и тут Малахов спрашивает:
- А как же фотография для бабушки, автограф?
- Зачем все эти глупости, - говорю, - как-нибудь бабушка переживет, - а мне так уже домой хотелось побыстрее уехать.
Съемка, в итоге, никуда не пошла. Поскольку они через пару дней расстались. Но вот упустила шанс с Малаховым сфотографироваться. Смешно, на самом деле.
- О, - говорю, - Варя. Выхожу я сейчас из вагона. У выхода малчик сидит. И он сначала куртку мою увидел, рассмотрел внимательно, потом на штаны взгляд опустил и только потом поднял лицо посмотреть на меня и замер. И так мы с ним пару минут друг друга рассматривали. Знаешь, из таких мега-модных малчиков, которые по центру нынче ходят, жалко, что я ему не подмигнула.
Куртка мне от Левы досталась. Которая от Барберри. Лева у нас - пижон. Купил себе куртку. Она ему вдруг оказалась мала на следующий год. Так что теперь я ее донашиваю. Иногда в ней бывает неловко, когда, к примеру, мы в каком-нибудь доме престарелых и моя куртка своим ярлыком радостно сияет. А у нас бюджет на поездку меньше был, чем ее стоимость. Зато как приятно видеть, когда вдруг кто-то вот так в метро оценил твой стиль.
|
</> |