Зоя Ивановна и Иван Кузьмич, фамилию которых мы не называем по их просьбе, прожили в Грозном, она —  с 1954 года, он — с 1952года, по 1993 год.

А.М. — Сегодня 23 мая 2014 года. Мы в Славянске. Р-н … Скажите, пожалуйста, как Вас зовут?

З.И. — Зоя Ивановна.

А.М. — А сколько Вам лет?

З.И. — 78.

А.М. — Вы приехали из Грозного?

З.И. — Так мы из Грозного приехали еще в 1994 году. Когда начали бомбить, машины забирать, с балконов сбрасывать, поджигать, и тогда мы сразу уехали. А наши друзья уехали позже, во вторую войну, в 1996 году. Те уже вообще там…

А.М. — А они где живут?

З.И. — Они вообще не здесь, в Ставропольском крае. Я ехала сюда, у меня тут родственники. Мама была. Вот на этой же улице. Я тут и родилась в Славянске. Так что я ехала к родственникам сюда.

А.М. — А Ваш муж.

З.И. — А мой муж болгарин. Мы в Грозном работали. Я работала прорабом, мастером, старшим инженером. А он — бригадиром строительной бригады большой. Мы весь химкомбинат построили, поселок Черноречье, который прилегал к химкомбинату. Сейчас якобы химкомбинат весь разгромлен, ничего там не осталось. И вот этот поселок Черноречье…

А.М. — Я хорошо знаю Черноречье.

Как раз мы вначале Черноречья жили возле поликлиники. Наш третий этаж был полностью снесен. Стоматология и жилой дом напротив тоже были полностью снесены.

А.М. — Могу себе представить Ваши чувства, когда здесь забухало!

З.И. — Вот, когда забухало… Я хочу сказать: в Грозном тоже было два Майдана. Один Майдан, даже чеченцы — чтобы был мир, и чтобы было, как было. А другие — наоборот. Ельцин же дал команду, что «берите суверенитета, сколько хотите». Началась бомбежка, самолеты, танки… А мои друзья прямо в центре города возле Сунжи жили. У них все разбили, не было ни воды, ничего. И вода в Сунже текла вместе с кровью. Они даже ее фильтровали, невозможно было ни пить, ничего…

Мы хотим… Любая пусть будет власть, но лишь бы не стреляли. Мы в Россию не хотим, честное слово! Мы хотим, чтобы была Украина, как она есть, целая, неделимая. А как будет, я не знаю… России мы не нужны, вы понимаете? Вы вот понимаете русский язык хорошо…

А.М. — Я русский, мне понятно, я знаю, что там, в России.

З.И. — Да. А некоторые хотят в Россию. А мы не хотим.

Чтобы только не было войны!

Вчера я ходила за молоком, люди собрались и говорят: «Турчинов приезжал якобы на вышку на эту (вы знаете, Турчинов, который сейчас исполняет обязанности Председателя Верховной Рады), он сказал: «Мы будем наступать»». Капитуляции не хотят. Надо, чтобы остановились и те, и другие! Обе бы стороны остановились, было бы нормально. Ну, как это можно, я не знаю! Почему не могут договориться? А мирные люди страдают. Обидно просто. Бежали оттуда и прибыли сюда, в такое же… Сейчас звонят нам друзья с трудом из Минвод, из Пятигорска: «Как у вас?». Ночью страшно спать. Днем более или менее.

А.М. — Вы там уже послушали эту стрельбу, а теперь — здесь…

З.И. — А теперь — здесь. Ну, что делать? Какой выход?

А.М. — Вы-то, в отличие от людей, здесь живущих, знаете, что будет дальше, если, не дай Бог, так пойдет. Вы, наверное, лучше понимаете, что …

З.И. — Не знаю, что будет дальше. (слышен звук орудийного выстрела) Вот, видите, что творится! Путин говорит, что он свои войска не ввел. А вот откуда эти войска стреляют? Вы поймите, вот эти, самооборона, ну, люди, сами которые стоят, у них же нет оружия. Откуда это оружие? Это же путинское, ясно! Он говорил, что в Крыму нет оружия, а потом, когда проводил большое собрание, встречал представителей в Москве, он же сам сказал: «Двадцать две тысячи лучших своих военных, которые воевали в пятнадцати государствах, они — в Крыму». Ну, Украина сказала так, чтобы ни одного выстрела не было. Потеряли немного людей, но отдали ж Крым! Вы понимаете, какая обстановка! (снова слышен орудийный залп) Вот где-то там стреляют… А ночью вообще невозможно нигде. Я кричу мужу: «Давай, ложиться на пол спать!». А он говорит: «Нет, пускай меня на кровати убьют». Что делать? И теперь вот не знаю, как… (плачет) Что будет и как будет?..

А.М. — Иван Кузьмич, Вы тоже из Грозного?

И.К. — Да, конечно!

А.М. — Скажите, сколько Вам лет?

И.К. — Будет 84.

А.М. — Да, это уже солидный возраст!

И.К. — Я с 1930 года. Осенью, в сентябре будет 84.

А.М. — Вот, когда человек не видел войны, это одно. Бухнуло, он еще не представляет, что дальше будет. Но Вы-то видели, куда это идет. Ваши впечатления? Что Вы подумали, когда это началось здесь?

И.К. — Что мы подумали? Главное, чтобы мир был. Тем более, мы пенсионеры, нам больше ничего не нужно. И уезжать, куда мы можем уезжать? Скажите, куда?

З.И. — Нас племянник тащит в Киев. Каждый день звонит и говорит: «Я вам куплю маленький домик». А он (муж) говорит: «Я умру, но отсюда не уеду». В таком возрасте кому нужен инвалид?

И.К. — Никуда я не поеду, я ему сказал, никуда. Но он все настаивает. Я говорю: «Мы, старики. Куда нам нужно?». Оттуда (из Грозного) сколько пострадали. Все потеряли: и квартиру, и гараж, и дачу.

З.И. — Все оставили, буквально все.

И.К. — А это же все денег стоит! Нам никто ничего не компенсировал, ни копейки.

З.И. — Тем, кто выехали позже нас в Россию, но они в России живут, тем дали на квартиру. А мы прибыли, нам в Украине компенсацию не дали, не считают беженцами.

И.К. — Все ж-таки, жена украинка, она родилась на Украине. Мы согласны были с женой ехать только на Украину, на родину.

А.М. — Да и в России такая компенсация, что на нее особо ничего не купишь.

З.И. — Ну, они уезжали в 1996 году. Им выплатили по 15 тысяч. Чего-то купили под Пятигорском, Георгиевск. Мы вместе работали. Сотрудники наши. Целый квартал строили грозненцам специально. А он (муж) хороший строитель, он и Герой труда, и все такое… Наш бригадир говорит: «Если бы вы туда поехали, вас бы там на руках носили!». А мы уехали без денег. Это нам Бог помог! Приехали, у нас денег совершенно не было, мы все оставили. А бабуля тут жила, 84 года ей было. Тут воды было!.. Мы столько земли насыпали. Она уехала. И мы поменяли, бартер. Машина у нас была легковая, мы в машину поставили рефрижератор (не забрали, на границе хоть и чеченцы, но среди них есть тоже человечные). Они его увидели: «Кузьмич, куда ты уезжаешь?». Он говорит: «К своим». И разрешили вывезти. И мы поменяли на машину, все, что было, отдали, и вот у нас эта хата получилась. А так — хоть на улице!

И.К. — А сейчас куда, куда нам ехать? Тем более, нездоровые. У меня здоровья нету, я калека. Куда ехать?

А.М. — А Вы — Герой труда? Есть награды трудовые?

З.И. — Герой труда, орденоносец. Медаль «За трудовую доблесть».

Не знаю, что будет, как будет? Почему Путин не выводит свои войска? Говорит, коридор, они не могут выйти. Да если бы они сказали освободить коридор, чтобы вывести вот этих всех… Ну, вот эти, самооборона, что стоят, простые люди. Откуда у них такое оружие? Разграбили отдел милиции. Они же там все оружие забрали, когда пришли вот эти, вместе с Пономаревым. У них сейчас оружие завезено такое все новое. В пятнадцати странах они воевали, сам Путин сказал! Он не про Славянск сказал, а сказал, что в Крыму такие были военные. Вот эти, называли их «зеленые человечки». А оттуда переброшены… Селезнев, там еще других называют, что они сюда переброшены, как руководители. Вот сегодня якобы собираются люди, соседка сказала, в семь часов собрание. Что за собрание, и кто будет проводить? Он проводил, этот Пономарев, но мы опоздали, не знали. Это же разве мэр города? Матерится, как разговаривает!.. Я человек старой закалки, привыкла говорить, что думаю, без хитрости. Всю жизнь прожила честно.

… А вот сейчас говорят по радио: под Донецком 16 человек-добровольцев стояло, они пришли, местные, фотографировались с ними, разговаривали. Как только ушли, этих расстреляли. И сейчас этот министр обороны сказал: «Не будет никому пощады». Разве можно так?! Ребят молодых, которые с энтузиазмом пошли на защиту своих границ, так их расстреляли! И сейчас не могут их вывезти из-под Донецка, Волноваха. Это о чем говорит? Ужас!

И.К. — Мне лично все равно, кто будет (у власти — Ред.), лишь бы был мир!

З.И. — И так все говорят, большинство! Украина или Россия… Пускай будут разные мнения. Находите общий язык! Нам все равно: Украина или Россия. Но, конечно, Украина должны быть неделимая.

Андрей МИРОНОВ
Фото Энди Роккелли
(Agency CESURA)

Биографическая справка

Андрей Николаевич Миронов родился 31 марта 1954 года в Иркутске. Советский диссидент, правозащитник, сотрудник «Мемориала», переводчик. Не раз бывал в Чечне во время первой военной кампании. Благодаря ему были спасены дети из семейного детского дома Гатаевых. В 2011 году Андрей Миронов активно включился в градозащитную деятельность по спасению исторических зданий в центре Москвы.

Андреа (Энди) Роккелли, фотожурналист, основатель агентства Cesura. Андреа Роккелли много работал в «горячих точках» по всему миру. Делал фоторепортажи из Афганистана, Ливии, Алжира, Киргизии. Андреа Роккелли было 30 лет.

Читайте также: