balalajkin: К пятидесятилетию гения. Дмитрий Евгеньи

Дмитрий Евгеньич, который Галковский - он вовсе не писатель, не философ, не историк и вообще строго говоря никто. Это сказано не в укоризну, а для того, чтобы подчеркнуть, что к гениальности Галковского не примешивается ни грана социального статуса, что он не поставлен и не утвержден свыше что-то там представлять или председательствовать, а также выражать и подчеркивать, исполнять и трудиться на благо российского общества. В России человек без бумажки - буквально никто, вот такой никто и есть Галковский, чистый гений без настоящих документов.
Галковский - это русский позднесоветский феномен, который нашел однажды правильные слова для того, чтобы описать себя изнутри и снаружи исключительно выпукло и сильно, - так, что многие погляделись в БТ и узнали себя самих. Тогда для сохранения остатков самоуважения эти читатели БТ решили считать Галковского величайшим мудрецом всех времен и народов. Если поглядеть ЖЖ подряд, сегодня можно найти сотни Дмитриев Евгеньичей; раньше их кажется было даже больше, некоторые уже умерли. Гениальность Галковского именно в том, что он это историческое, социальное явление вывел на пути русской словесности, а кошмар Галковского в том, что дмитрии евгеньичи тут же сами принялись рассуждать, чрезвычайно обильно. Описывать это явление в рамках краткой заметки ко дню рождения - увольте.
Все прочее несущественно и даже мешает. Например, мне, как самобытному Балалайкину, мешает нежелание многих дмитриев евгеньичей понимать историческую и умственную ограниченность самого себя, как явления и события.