Бабочки в метро

на какое бы место я не взглянула, к какому бы не хотела устремиться - на него тут же кто присаживался. Самое интересное, что никакой особенной спешности вокруг не происходило, просто я стояла и, как завороженная, наблюдала удивительную картину вокруг: люди были похожи на красивых порхающих бабочек. Усевшись, они тут же начинали близоруко всматриваться в свои телефоны, мягко смежая и размежая веки, точь-в-точь, как это делают бабочки своими крыльями, и выразительные азиатские глазки-бусинки волшебно подсвечивались светящимися экранами...
- Ну, что же ты? - спросил меня муж, когда вагон оказался заполнен. - Как же ты без места-то умудрилась остаться?
- Не знаю, - ответила я, - все занимали, а я не смо-гла ...
- Эх, - вздохнул сынок и поднялся, уступая мне место. Заставлять его ехать стоя из-за собственной нерасторопности мне не хотелось — он тоже устал от длительной пешей прогулки, а ехать обратно почти целый час, - но, заметив очередную «бабочку», «полетевшую» на освободившийся «цветок», не стала разводить торговлю и поспешила присесть.
Смешно, что рассказывает всё это человек, который в паре с мужем способен был занять место в электричке, отправляющейся в час пик с Ярославского вокзала в Москве. В паре – потому что муж, со своим высоким ростом, просовывал через окно сумку, ставя её на сидение, а я тем временем ломилась с толпой в открывшиеся двери, потом бежала к сумке и «держала» место для мужа. А тут я оказалась медлительнее спокойных корейцев (про шустрых корейских тётушек преклонного возраста, метко бросающих свои сумки на пустые сиденья в транспорте, сейчас вспоминать не будем – их в вагоне не было).
Что же касается самой поездки на остров, то воспоминания о ней остались приятные, если в нескольких штрихах, то это:
песчаный пляж с толпами корейцев, отдыхающих целыми семьями;
открывшееся на время отлива илисто-песчаное дно, всё избуравленное маленькими дырочками, - из них юрко высовываются и снова прячутся крошечные рачки;
а потом камни, по которым мы пробирались, с острыми, как бритвы, наростами ракушек. Я постоянно цеплялась за них кружевным подолом длинной индийской юбки, и уже потом, дома, обнаружила, что подошва у правой сандалины буквально перерезана поперёк;
причудливые скальные «скульптуры»;

много сборщиков моллюсков в резиновых сапогах;
сижу, свесив ноги с камня, и наблюдаю, как они всё глубже и глубже погружаются в воду – скорость прилива невероятная. (Вспомнила, как мне рассказали один случай: средних лет кореец расположился на большом плоском валуне, стоящем на берегу моря. Сначала любовался природой, что-то там, у себя на камне, кушал-прихлёбывал (к гадалке не ходи – соджик там двадцатиградусный был, стопроцентно), потом разнеженный единением с природой прилёг и задремал. Пока спал, начался прилив, и очнулся мужчина только тогда, когда кромка воды подобралась к нему и «лизнула» его босые пятки. Бедолага вскочил на ноги, но от суши его уже отделяла приличная полоса воды. Делать нечего – собрал в рюкзак пожитки и поплыл к берегу.)
Воды Жёлтого моря мутные, но, говорят, что муть эта весьма полезна для здоровья, потому что растворены в ней целебные грязи.



А знаете, интересно наряду с фотографиями разглядывать и такие вот «зарисовки» по памяти: объектив бесстрастно «протоколирует» действительность, а глаз выхватывает из неё лишь то, что ему нравится и «запечатлевает» по-своему. А бывает, что камеры под рукой и вовсе нет, или понимаешь, что снимать бесполезно – не получится. И тогда порталом в воспоминания будет то, что ты когда-то нарисовал.
* * *
Уже выложив заметку и почитав комментарии, должна оговориться: объектив действительно бесстрастен, но если держит его в руках настоящий мастер, способен он создавать настоящие художественные произведения, где не только краски и формы совершенны, но и настроение передаётся смотрящему. Увидеть и вовремя нажать на кнопку (с соблюдением всех премудростей фотографии) – это большой талант.
|
</> |