Чем застеклить лоджию: пластиковыми окнами или алюминиевыми? 
Звери. Я — молодец. 
Выборы-2024. Явка по Москве на 10:00 воскресенья 
Царь антиМидас и его газовая компания 
Кто стоит за террактом? 
Будущий "Серый Гусь" и заряд ностальгии 
Израиль 
Интересные кадры из США События последних дней явно и не двусмысленно дали нам всем понять – кровавая рука Кремля в общем, и загребущая лапа черного властелина в частности добралась не только до Белого дома, посадив там на трон коррумпированного Трампа, но и до Саудовской Аравии. Правитель этой ...
АВДЕИХИН ПЯТУХ
kopanga — 09.03.2014
АВДЕИХИН ПЯТУХ
Зима какая гнилая, Господи... Раньше были зимы так зимы. В 51ом помню мороз был до 49 градусов. Вороны и те на лету падали. Птицы, зверь шли из леса поближе к деревне. В ту пору случилось великое нашествие волков. Вроде бы с севера пришли - огромные лохматые гривастые волки. Наши им не ровня - так, мелочь, размером с овчарку. А эти сначала здешних волков перегрызли, потом за собаквзялись. Страху было: волки приходили к избам и выли по деревне. А снегов было... Тынники переметало. Ну вы наверно, про тынники и не слышали, это изгородь, колья накрест, на них три еловых жердины, плотно оплетенные ялошником, так что курица не пролезет. Ялохи те втыкались в землю, так что по лету изгородь прорастала листвой.
Мы тогда жили в Костино. Деревня еще была большая, и дома все знатные. Самый большой - Прусов дом. Прус тот был немец, и по крови немец, и на вид немец. Откуда он взялся не скажу, но жена у него была Катерина, русская, две девчонки - Танька и Валька, ну а сын был с приветом. Рядом был Артамонов дом, двухэтажный огромный домище с пребольшим двором. Ну а мы соседили с Авдеихой.
Куриц раньше не кормили, они сами чем-то питались, пытались залезать в огороды, а мы, дети, их глушили. Помню, как с Нинкой Авдеихиного петуха пришибли. Мать посадила лук, прикрыла навозом, ну а в навозе - черваки. Кури набежали тех черваков вылавливать, нет-нет и лук склюнут. Мы с Нинкой их разогнали, но решили покрепче проучить. Залегли в борозду, спрятались. Слышим, пятух Авдеихи ведет курицу через калитку. Зашел на навоз, разгребает. Тут мы как выскочим - и палкой, палкой! Он "кых"- и крылья распластал. Мы - в слезы. За такое дело мама точно головы оторвет. Придумали мы со страху не совсем хорошо. Огород наш от Авдеихи перегорожен не был, мы ихнего пятуха под ихнюю же смородину и присунули. Пришлось, конечно, потерпеть физически. Приходит Авдеиха: "Верка! Верка! Девки твои пятуха угробили!" Подрали нас здорово и посадили в подвал, чтобы мы в темноте вину свою прочувствовали. Вдруг слышим из подпола - Авдеиха вбегает: "Верка, девок, девок зря наказали! Пятух живой!" Оказывается он в обмороке был, поляжал, поляжал и под вечер закукарекал.
Больше всяго в детстве я боялась молнии. Мама нас научила как поступать, ежели гроза, а ее дома нет. У нас были медные створки: Пресвятая Богородица, Спаситель и Николай Чудотворец. И вот, когда набягали тучи, перед началом грозы, мы, дети, кидали по три щепотки соли через левое плячо, и босиком, бягом, по первым каплям, обягали со складнем три раза вокруг дома. Ну а потом, чтобы ничего не случилось, полагалось класть по яйцу на каждое окошко. А зачем яйца клали - не знаю.
Икон у нас было много - Георгий, Никола, Макарий,
двунадесятые праздники. Но это я сейчас соображаю, а в ту пору
никто не обращал на них внимания. Икона для нас была простая доска.
Только перед Пасхой мама их обтирала: говорила, перед Пасхой
полагается обтереть. Но чтоб молиться перед ними - такого не было.
Помню, уже в клубе работала. В комсомол ведь я не вступала, не
взяли, поведение было нехорошее - не то чтобы курила, или что
такое: дралась я, никому спуску не давала. Я и всю жизнь такая.
Могла на собрании встать и сказать: что вы здесь сидите дурью
маятесь? Зачем вам собрание если вы всегда голосуете "за"? Ну как
может 50-60 человек думать одинаково? Кукурузу сажать - все "ЗА"!
Империализм осуждать - все "ЗА"! "Вы все врете!" - так я говорила -
"Заранее расписали, так зачем народ собирать?"... Ну так вот,
работала я в клубе, прихожу домой, и вдруг, вожжа мне под хвост -
прицепилась к маме. "Ма!", да "ма!" - талдоню - "ну хоть одну
молитву расскажи." А мама с церковно-приходской школы, она и
молитвы, и Закон Божий знала. Она мне ответ: "Не знаю, забыла все,
не спрашивай." Потом поглядела серьезно и говорит: "Тебе скажи, а
ты - болтушка, выгонят тебя с работы, и дело с концом, будешь коз
пасти."
Но жила я хоть и без веры, но с Богом. Храм в Озерках работал до пятидесятых. Это была красивейшая и богатейшая церковь. Говорят, ее сам Авраам построил. Какое там было паникадило, чудо! В детстве, как была минута, после школы или по праздникам, я бегала смотреть на эту красоту, на росписи, иконы, позолоту. А как там венчались! В тройку к молодым клали ковры, ямщик правил ее к воротам, это были кованные,фигурного литья ворота, которые распахивали прямо перед тройкой, в этом был весь шик, чтобы прямо перед тройкой, и чтобы она, не замедляясь, в них проскочила. И когда тройка останавливалась у дверей перед молодыми, до самого аналоя, раскатывали те ковры. А народу, народу - целый храм. Со всех деревень сходились.
С похоронами то же самое. Какой бы не был день и какой бы дурной человек не помер, все равно все деревни сходились его отпевать. В ту пору в людях было доброты и сострадания с избытком. Жили... жили все миром. Положим, свадьба в Родионово - это ведь сколько верст до того Родионово, а мы, Костинские, все уже там на полатях. Все делали вместе. Огороды копать - вместе. Сено косить - вместе. Дрова заготавливать - вместе. Пахать - выделят из колхоза одну лошадь на деревню, сначала у одних вспашут, потом у других. Та же Лизавета, Авдеиха, у которой мы пятуха до обморока довели, она как испечет чего, или картошки зажарит, уже кричит: "Верка! Девки! Давай чай пить!" Анюша, дочка ее, жила уже в городе, когда приезжала - ходила козырем; но и она, помню, заходит к маме: "Верка, я ситцу привезла, с запасом - тут и на платье хватит и твоим девкам останется. Пошьешь?" Мама моя никогда денег за пошив не брала, не были в ту пору приняты деньги те.
Знаете, я бы еще пожила, при тех людях, потому что были они больно добрые. Жизнь, конечно, поганая была. Но что удивительно, никто от той поганой жизни не озлоблялся. Война, колхозы, трудодни, голод, недоимки... а зла не было. Не было зла! Помню снег только сошел, лужок еще не позеленел толком, а мы уже босиком бегаем, и так до зимы. Ноги - сплошные цыпочки. А почему? Валенок жалко! Шерсти на них не хватало на валенки, государство отбирало. Ведь все сдавалось - шерсть, мясо, молоко, картошка. Нету коровы, одни курицы? Сдаешь яйца. А корову, как ту корову держать? Не накосишься! У кого отец с войны не пришел, как у нас, те коров не держали. Ведь нам, то есть крестьянам, только в лесу да в ялошниках косить разрешали. А луга - то все государству, даже если те луга стояли некошенные и пропадали. Все было расписано! Приусадебный надел - шесть соток, и не сантиметра больше. Овцу - только одну, две головы нельзя было держать. И уполномоченные - все ходят и ходят, смотрят, меряют, и отбирают: сегодня один, завтра - другой, послезавтра - третий.
В Костине, за деревней, липы рядком росли - может, барыня какая посадила, а может - деды наши. Так вот все эти липы съели. В войну? Нет, в 46-47ом году... В войну, конечно, голодно было. Но вот тот голод - это был настоящий голод. Пистики собирали, то бишь хвощ, растирали. смешивали с мукой из липового листа и пякли хлеб. Мужиков почти не было - только инвалиды, початай, вернулись, а многих живых после войны еще год или два не отпускали. Кормить скотину было совсем нечем, бабы много не накосят. Скотина та объела всю солому с крыш и все равно дохла. А в колхозе при этом держали свиней. И ту дохлую скотину у нас отбирали, и варили ее мясо в котлах, а мясом кормили поросят, а мы ходили вокруг тех котлов и пухли с голоду, а взять - даже кусочек - нельзя. Потом стали мужики приходить, началась понемногу пахота, дали нам немножко тракторов, а когда совхозы пошли стало получше, давали на трудодень зерно и мы его жерновами мололи.
Ну а в 60ые годы началось - пошли чванливые чиновники появляться, торговые работники - на руках ее носишь, чтобы по блату килограмм карамели свешала. А сейчас - никто ведь на порог не пустит. Ушла та доброта... У людей вот здесь, в груди - совсем другое. Жалко людей, молодежь жалко, они же растут совсем пропащие, без Бога, без добра. Все у них в жизни стало просто, хоть украсть, хоть лезвием... Господи...Почему так?
Но жила я хоть и без веры, но с Богом. Храм в Озерках работал до пятидесятых. Это была красивейшая и богатейшая церковь. Говорят, ее сам Авраам построил. Какое там было паникадило, чудо! В детстве, как была минута, после школы или по праздникам, я бегала смотреть на эту красоту, на росписи, иконы, позолоту. А как там венчались! В тройку к молодым клали ковры, ямщик правил ее к воротам, это были кованные,фигурного литья ворота, которые распахивали прямо перед тройкой, в этом был весь шик, чтобы прямо перед тройкой, и чтобы она, не замедляясь, в них проскочила. И когда тройка останавливалась у дверей перед молодыми, до самого аналоя, раскатывали те ковры. А народу, народу - целый храм. Со всех деревень сходились.
С похоронами то же самое. Какой бы не был день и какой бы дурной человек не помер, все равно все деревни сходились его отпевать. В ту пору в людях было доброты и сострадания с избытком. Жили... жили все миром. Положим, свадьба в Родионово - это ведь сколько верст до того Родионово, а мы, Костинские, все уже там на полатях. Все делали вместе. Огороды копать - вместе. Сено косить - вместе. Дрова заготавливать - вместе. Пахать - выделят из колхоза одну лошадь на деревню, сначала у одних вспашут, потом у других. Та же Лизавета, Авдеиха, у которой мы пятуха до обморока довели, она как испечет чего, или картошки зажарит, уже кричит: "Верка! Девки! Давай чай пить!" Анюша, дочка ее, жила уже в городе, когда приезжала - ходила козырем; но и она, помню, заходит к маме: "Верка, я ситцу привезла, с запасом - тут и на платье хватит и твоим девкам останется. Пошьешь?" Мама моя никогда денег за пошив не брала, не были в ту пору приняты деньги те.
Знаете, я бы еще пожила, при тех людях, потому что были они больно добрые. Жизнь, конечно, поганая была. Но что удивительно, никто от той поганой жизни не озлоблялся. Война, колхозы, трудодни, голод, недоимки... а зла не было. Не было зла! Помню снег только сошел, лужок еще не позеленел толком, а мы уже босиком бегаем, и так до зимы. Ноги - сплошные цыпочки. А почему? Валенок жалко! Шерсти на них не хватало на валенки, государство отбирало. Ведь все сдавалось - шерсть, мясо, молоко, картошка. Нету коровы, одни курицы? Сдаешь яйца. А корову, как ту корову держать? Не накосишься! У кого отец с войны не пришел, как у нас, те коров не держали. Ведь нам, то есть крестьянам, только в лесу да в ялошниках косить разрешали. А луга - то все государству, даже если те луга стояли некошенные и пропадали. Все было расписано! Приусадебный надел - шесть соток, и не сантиметра больше. Овцу - только одну, две головы нельзя было держать. И уполномоченные - все ходят и ходят, смотрят, меряют, и отбирают: сегодня один, завтра - другой, послезавтра - третий.
В Костине, за деревней, липы рядком росли - может, барыня какая посадила, а может - деды наши. Так вот все эти липы съели. В войну? Нет, в 46-47ом году... В войну, конечно, голодно было. Но вот тот голод - это был настоящий голод. Пистики собирали, то бишь хвощ, растирали. смешивали с мукой из липового листа и пякли хлеб. Мужиков почти не было - только инвалиды, початай, вернулись, а многих живых после войны еще год или два не отпускали. Кормить скотину было совсем нечем, бабы много не накосят. Скотина та объела всю солому с крыш и все равно дохла. А в колхозе при этом держали свиней. И ту дохлую скотину у нас отбирали, и варили ее мясо в котлах, а мясом кормили поросят, а мы ходили вокруг тех котлов и пухли с голоду, а взять - даже кусочек - нельзя. Потом стали мужики приходить, началась понемногу пахота, дали нам немножко тракторов, а когда совхозы пошли стало получше, давали на трудодень зерно и мы его жерновами мололи.
Ну а в 60ые годы началось - пошли чванливые чиновники появляться, торговые работники - на руках ее носишь, чтобы по блату килограмм карамели свешала. А сейчас - никто ведь на порог не пустит. Ушла та доброта... У людей вот здесь, в груди - совсем другое. Жалко людей, молодежь жалко, они же растут совсем пропащие, без Бога, без добра. Все у них в жизни стало просто, хоть украсть, хоть лезвием... Господи...Почему так?
Сохранено
|
|
</> |
Оставить комментарий
Популярные посты:
Архив записей в блогах:
Пощу первый раз, просьба сильно не бить. В субботу стоял на светофоре и сзади влетел летчик на четырке - уже на излёте. У летчика, похоже, тормозило только одно колесо из четырех. Видео с регистратора сзади идущей машины (в него въехали первым), с 0:33 Видео с моего регистратора ...
Генерал-лейтенант полиции Андрей Курносенко отрапортовал, что его подчиненные из службы экономической безопасности и противодействия коррупции МВД РФ в 2021 году выявили более 2,5 тысяч фактов получения взяток на общую сумму 1,1 млрд рублей . «В том числе 768 в крупном или особо крупном ...
То, что отдельные правоохранительные структуры в нашем государстве, призванные защищать законные права граждан, их имущество, занимаются, мягко говоря, прямо противоположным делом - ни для кого не секрет. Печально, что коррупционная составляющая - в лице конкретных ...
Тулуз-Лотрек: из серии подготовительных рисунков для четырнадцати иллюстраций. Этот рисунок Тулуз-Лотрек выполнил для сопровождения статьи Тристана Бернара «Иллюстрация салона егеря де Шевелюра». Эскиз - часть коллекции, в последний раз проданной в 2005 году за 28 800 фунтов ...
