Александр Шаров - Человек-горошина и Простак

mosdetchtenie — 27.06.2018

Видимо, нам не раз еще предстоит пересматривать свои представления о   том, как и почему в советские времена происходили те или иные события.   Когда мне в руки попала эта сказочная повесть, она легла в канву тех   книг, что я тогда читал — древних мифов, литературных сказок,   приключенческих романов — абсолютно естественно. Сегодня, когда я купил   ее младшему сыну — в новом издании, но все с теми же иллюстрациями Ники   Гольц — я не очень-то понимаю, как ее позволили напечатать в 1973  году.
Впрочем,  наши взгляды на то время достаточно мифологичны. Они,  с одной стороны,  расценивают «совок» как нечто тоталитарно-всесильное,  что во многом  верно, с другой — мы прекрасно помним разветвленную  систему  антисоветских анекдотов, каждый из которых по идее тянул на  статью УК, а  вкупе они составляли повседневный фон жизни советского  человека, причем  не только интеллигентного — их можно было услышать в  очереди в  магазине, например, и довольно громко. Что уж говорить о  цензорах в  детских издательствах! Сказка и есть сказка, штука  безобидная; потом,  там хорошее борется с плохим – а не так ли боролись  создатели СССР в  1917 году? К тому же вышла книга не в «Детлите», а в  «Советской России»,  издательстве, которое специализировалось на  взрослых книгах, но имело  квоту на детские, и там внимание проверяющих  занимал поиск блох отнюдь  не в детских сказках...
Так или иначе,  книга вышла – и осталась в  сознании тысяч детей, ее прочитавших. Это  потом, в наше уже время ее  назвали «учебником свободы для детей»... Да  нет, конечно, никакой это не  учебник, а прекрасная поэтическая книга, в  которую сын двух погибших в  годы Большого Террора людей, сильно пьющий  (его собутыльниками были  Платонов и Гроссман, на секундочку!) писатель  вложил свои представления о  том, как нужно жить, и главное — зачем.
...Тринадцатилетний   мальчишка выходит на дорогу, ведущую в большой город. Он сирота; все  его  достояние – ключик, негаснущий уголек да медный грош, но предметы  эти,  как полагается, волшебные. Уже в пути он начинает замечать  неослабное  внимание одного и того же существа, рядящегося в разные  обличья, но  благодаря разного рода случайностям (случайностей, как мы  знаем,  вообще-то не бывает!) от этого внимания избавляется, а затем  становится  учеником мэтра Ганзелиуса, некогда – кузнеца и здоровяка, а  ныне –  гнома; учат его, что характерно,  быть сказочником. Это  Ганзелиус – тот  самый «человек-горошина», а простак, соответственно,  наш герой.
Тут  важно, что его учат на сказочника. Да не просто так —  Ганзелиус готовит  Простака к борьбе против колдуна Турропуто, но, что  интересно, не «за  народное счастье», а за счастье совершенно  конкретного окаменевшего  юноши и заколдованной Принцессы восьмисот лет  от роду. Каковая борьба в  конечном итоге и происходит — и в ней  завоевывается победа.
Но — вот  еще важная штука — победа эта не  безусловна, и Турропуто не повержен, а  лишь унижен и изгнан; второе:  плодами победы пользуются Принцесса и  Юноша, а вовсе не Простак. Это  тоже несколько меняет дело: герой,  немотивированный личной выгодой,  куда интереснее. Ну и третье: у  Турропуто куча соратников; и пусть  часть их есть всего лишь вырезанные  из бумаги одинаковые фигурки, но  другие — злобные и ревнивые Ножницы,  которые эти фигурки и вырезают,  так что борьбу Простака никак легкой не  назовешь.
Шаров с  невероятным для советского писателя мастерством  легкими штрихами  выписывает образы героев. Кое-где они схематичны,  кое-где смазаны, но  центральные фигуры очень многослойны и объемны,  включая ездовую муху,  аптекаря и собственно Турропуто – не абстрактное  зло, а вполне  конкретное, мордатое и красноносое.
Сказочникам  принадлежит будущее,  в этом я уверен. И тут надо еще раз вспомнить о  том, почему я  усомнился в том, что книга «Человек-горошина и простак»  могла быть  издана в 1973 году — да потому, что в прекрасных иллюстрациях  Ника  Гольц поселила бумажную армию Турропуто аккурат в совковые  новостройки  из тех, что как раз в начале 1970-х возникали в Беляево и  Чертаново, в  противовес прекрасному разноцветному миру стилизованных   староевропейских домиков с обложки. «Бойся одинаковых человечков!» —  говорил своему ученику мэтр  Ганзелиус; а где живут одинаковые  человечки? В одинаковых домах. Это  цензоры тоже проглядели. А мы  заметили.
Свободе нельзя научиться.  Свобода или есть в человеке, или  нет. Книги Шарова — а среди них есть и  детские («Мальчик-одуванчик и  три ключика», «Малыш Стрела — победитель  океанов») и взрослые  (сатирико-фантастические антиутопии вроде «Острова  Пирроу») — не были и  не являются учебником свободы, повторюсь, — они  помогали и помогают ее  в себе выращивать, и свобода эта куда важнее той,  которую декларируют и  к которой призывают. А главное — о ней не  приходится говорить вслух.  Никто же не рассуждает вслух о воздухе, без  которого жизнь невозможна?
Так и здесь.

Мосдетчтение в Телеграм
Мосдетчтение в Blogger
Мосдетчтение в Yandex.Zen

Оставить комментарий

Популярные посты:

cardemua

Почему стоит подключить мобильный безлимит Yota?

e_kaspersky

Дорожный зуд Каталонии №682.

uborshizzza

Ватноисторический взгляд на текущий политический момент

albinos76

Просто весна...

vpolkovnikov

Генерал Поуп. Блестящее начало, бесславный конец

tsibirinka

Калла эфиопская

psyteaman

Субботний мемчик. Сидит пуховик

nathoncharova

Почему повешение всегда считалось самой позорной казнью

matsam

Пробуждение

• Архив